Сергей Нечаев - Александр I. Самый загадочный император России Страница 15

А Талейран тем временем продолжал, говоря о том, что естественные границы Франции проходят по Рейну, Альпам и Пиренеям.

— Все остальное — завоевания императора. Франции нет до них никакого дела.

Французский дипломат и в самом деле был не согласен с безудержными завоевательными планами Наполеона. Принято считать, что после этого, для того чтобы доказать серьезность своих намерений, Талейран вдруг начал выдавать русским один секрет Наполеона за другим, указывая границы, до которых можно доходить в решении спорных вопросов, не вызывая окончательного разрыва.

Историк А.З. Манфред по этому поводу даже высказывается так:

"Талейран пытался оправдать свое беспримерное предательство тем, что, изменяя Наполеону, он действовал будто бы в интересах Франции. То были, конечно, софизмы. Талейран действовал в своих личных интересах и в интересах Австрии".

Кстати, софизм — это ложное высказывание, которое при поверхностном рассмотрении кажется правильным. На наш взгляд, в данном случае подобное определение неверно, ибо Талейран действительно думал об интересах Франции, уставшей от бесконечных войн, но это уже тема совсем другой книги…

Что же до Наполеона, то он приехал в Эрфурт 27 сентября утром, сопровождаемый только маршалом Бертье. Потом приказание отправиться в Эрфурт получили маршалы Сульт, Даву, Ланн, Мортье и Удино, генералы Дюрок, Сюше, Нансути, Клапаред, секретари Фэн и Меневаль, а также Дарю, Шампаньи и другие.

На другой день оба императора обговорили порядок дня на время своего пребывания вместе. Они условились, что каждый из них оставит себе утро для личных дел, время после полудня будет посвящено вопросам политики и официальным приемам, а вечер — развлечениям.

В ходе переговоров Талейран усиленно старался делать вид, что он находится в тени, но при этом он планировал вести свою собственную игру — игру пока скрытого, но вполне сформировавшегося противника Наполеона.

По сути, каждое утро Талейран обсуждал ход переговоров с Наполеоном, а каждый вечер — с Александром.

В начале переговоров Наполеон самоуверенно говорил:

— Мне кажется, что император Александр готов сделать все, что я захочу.

Но постепенно его тон начал меняться.

А в это время Талейран настраивал императора Александра:

— Австрийский представитель барон фон Винцент надеется, что Ваше Величество не позволит императору Наполеону толкнуть вас на мероприятия, угрожающие Австрии. Что касается меня, то я испытываю такие же желания.

— Я тоже этого хочу, — неуверенно отвечал Александр, — но это очень трудно, так как мне кажется, что император Наполеон очень раздражен.

По свидетельству Талейрана, Наполеон в Эрфурте стал "предупредителен, дружественен и откровенен с императором Александром. Соглашение, сделавшееся таким бессодержательным, было заключено почти без всяких возражений; казалось, что Наполеон испытывает истинное желание делать лишь то, что может быть угодно его августейшему союзнику".

Понятно, что это не так. Возражения были, и переговоры проходили совсем не так гладко. Например, во время одной из официальных встреч Наполеон, в очередной раз натолкнувшись на неожиданное упорство русской стороной, вспылил, бросил на пол свою шляпу и начал топтать ее ногами. Александр с улыбкой посмотрел из него, помолчал немного, а затем спокойно сказал:

— Вы вспыльчивы, а я упрям. Гневом от меня ничего не добьешься. Поговорим, обсудим — иначе я ухожу.

И он направился к двери, а Наполеону оставалось только замолчать и удержать его, но при этом его дело нисколько не подвинулось вперед.

Наполеон, видя упорство Александра, ничего не мог понять, а посему сильно нервничал. В связи с этим биограф Талейрана Жан Орьё утверждает:

"Если бы Наполеон вел переговоры с Александром один на один, он бы его победил. Царь был слабым и безвольным, обаяние и интеллектуальная мощь императора его бы пересилили. Взяв себе в помощники Талейрана, Наполеон добился противоположного результата по сравнению с тем, что он ожидал: Талейран разрушил влияние, которое тот имел на царя".

На самом деле в ходе переговоров император Александр с каждым днем становился все более и более уверенным в себе и невозмутимым. Наполеон, видя это, все более и более раздражался. И вот однажды он сказал Талейрану:

— Я ничего не достиг с императором Александром. Я обрабатывал его со всех сторон, но не подвинулся ни на шаг вперед.

— Сир, — возразил ему Талейран, — мне кажется, что за ваше пребывание здесь вы уже многого достигли и император Александр совершенно поддался вашему обаянию.

— Он это только изображает, и вы им одурачены! — воскликнул Наполеон. — Если он меня так любит, то почему же он не соглашается со мной и не ставит свою подпись?

— Сир, в нем есть нечто рыцарское. Он считает, что его чувства к вам обязывают его больше, чем какие-то договоры…

— Это все вздор!

И в конечном итоге Наполеон начал уступать. Более того, он действительно вдруг пустился в откровения с императором Александром.

— Беспокойная жизнь меня утомляет, — говорил он, — я нуждаюсь в покое и стремлюсь лишь дожить до того момента, когда можно будет безмятежно отдаться прелестям семейной жизни, к которой меня влекут все мои вкусы. Но это счастье создано не для меня. Без детей не может быть семьи, а разве я могу их иметь! Моя жена старше меня на десять лет. Я прошу простить меня: все, что я говорю, может быть, смешно, но я следую движению своего сердца…

И вот тут-то, как утверждается, впервые было произнесено слово "развод".

В Эрфурте в конечном итоге Наполеон подписал конвенцию, которую многие считают провальной, ибо она не дала ему ничего нового по сравнению с тем, о чем было договорено еще в Тильзите. По сути, как утверждает историк Виллиан Слоон, к концу эрфуртской встречи "император Александр добился от Наполеона выполнения если не всех, то, по крайней мере, весьма многих своих требований".

А Талейран после этого заявил в кругу своих близких людей:

— Знаете, все спасают Францию. Это случается по три-четыре раза в год. В Эрфурте я спас Европу.

Наполеон и Александр I на конной прогулке в окрестностях Эрфурта

Императоры расстались 2 (14) октября 1808 года, обнявшись на прощание. Союзный договор между ними был подписан, но он так никогда толком и не соблюдался.

А за пять дней до этого Наполеон написал своей жене Жозефине:

"Я был на балу в Веймаре. Император Александр танцевал, а я нет, сорок лет — это сорок лет".

Похоже, именно в Эрфурте он в первый раз стал жаловаться на возраст. Всем остальным, если судить по его переписке, он был доволен. Той же Жозефине, например, он писал:

"Все идет хорошо. Я доволен Александром, а он должен быть доволен мной. Если бы он был женщиной, я думаю, что это была бы моя возлюбленная".

Однако, по мнению А.З. Манфреда, "то была лишь игра. За лицевой, парадной стороной эрфуртского свидания, за дружескими рукопожатиями и улыбками скрывалась невидимая посторонним неожиданно острая борьба".

Со времен Тильзита Наполеон получал от самого Александра многократные заверения в прочности союза России и Франции. Но "тильзитский угар" быстро рассеялся, "трезвые расчеты оттеснили сантиметры", и Наполеон понял, что Александр гораздо хитрее, чем это казалось. Много позже, уже на острове Святой Елены, Наполеон оценивал Александра так:

"Русский император — человек, стоящий бесконечно выше всех остальных. Он обладает умом, изяществом, образованием; он обольстителен; но ему нельзя доверять: он неискренен, это истинный византиец эпохи упадка империи <…>. Если я здесь умру, он будет моим подлинным наследником в Европе".

В устах скупого на похвалы Наполеона столь высокая оценка многого стоит.

Как уже говорилось, в Эрфурте была подписана конвенция между Россией и Францией.

В преамбуле к основному тексту этого документа говорилось:

"Его Величество император всероссийский и Его Величество император французов, король итальянский, протектор Рейнского союза, желая придать соединяющему их союзу более тесный и навеки прочный характер…" и т. д.

Навеки прочный? Во всяком случае, так написано на бумаге, скрепленной подписями и печатями. Но можно ли было верить подобным официальным заявлениям?

Перед самым прощанием Наполеон и Александр вдвоем поехали за город, где Александра ожидали кареты. Там они спешились и долго еще ходили взад и вперед, оживленно беседуя.

О чем они говорили? Это так и осталось неизвестным. Потом два императора крепко пожали друг другу руки, потом обнялись и расцеловались. Это была их последняя встреча…