Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы Страница 2

Наконец, высокогорный район северной Шотландии (остающийся кельтским и по сей день) в древности также именовался Албанией; это название иногда употребляют и сейчас в качестве поэтического эпитета. Холиншед указывает, что Албания включала не только шотландское высокогорье (Хайленд), но все земли к северу от реки Хамбер; это может означать, что «Альбани» включала в себя северную Англию и всю Шотландию (хотя, конечно, во времена короля Лира слов «Англия» и «Шотландия» попросту не существовало).

Человека, который произносит первые слова пьесы, зовут граф Кент (точнее, «эрл». Этот титул саксонского происхождения; в Англии он оставался высшим до введения заимствованного у французов титула «дьюк» — герцог). Кентом называется юго-восточная оконечность Англии. Поскольку этот регион расположен ближе всего к континенту, ему чаще грозили иноземные нашествия. Когда там высадились древние римляне, они назвали его Канциум (Cantium, по имени проживавшего там племени). У англичан оно превратилось в Кент (Kent), но в названии древнего города Кентербери (Canterbury), расположенного в этих местах, сохранилась более древняя форма этого наименования.

Настоящие имена герцогов Альбанского и Корнуэлльского в пьесе не приводятся; каждого называют только по титулу. Согласно Холиншеду, герцога Альбанского звали Маглан (Maglanus), а герцога Корнуэлльского — Хеннин (Henninus). Имя графа Кента тоже не приводится, но этот персонаж полностью придуман Шекспиром, и у Холиншеда такого героя нет.

Видимо, вопрос о том, какой из герцогов больше по душе королю, имеет принципиальное значение. Тот, к кому обращается граф Кент, отвечает:

Но теперь, перед разделом королевства, стало неясно, кого он любит больше.

Выясняется, что герцоги — наследники короля, поэтому отношение к ним Лира очень важно.

Человека, к которому обращается Кент, зовут граф Глостерский (или просто Глостер). В дошекспировском варианте пьесы о короле Лире такого героя нет, но у Шекспира он играет очень важную роль. На создание сюжетного хода, связанного с Глостером, Шекспир вдохновил эпизод из «Аркадии» — пасторального романа, написанного в 1581 г. английским поэтом сэром Филипом Сидни. События, изложенные Сидни (чересчур подробно и, на современный вкус, скучно), происходят в Малой Азии; при этом упоминаются такие области, как Галатия, Пафлагония и Фригия.

Шекспир переносит действие в доримскую Британию и таким образом подкрепляет сюжет о короле Лире.

Но почему Шекспир называет этого человека именно графом Глостером, если у Сидни его прототип — король Пафлагонии? Конечно, спросить самого Шекспира нельзя, поэтому попробуем пофантазировать.

Первым историческим графом Глостером был Роберт, сын короля Генриха I Английского. Он жил с 1090 по 1145 г. и сыграл важную роль в гражданской войне, начавшейся после смерти Генриха I. Глостер был главным сторонником дочери Генриха Матильды и оспаривал права на трон племянника покойного короля Стефана.

Но если Роберт Глостер сам был сыном Генриха, почему он не занял место покойного отца? Дело в том, что он был незаконным сыном, а потому не имел права унаследовать трон. Сюжет Глостера тесно связан с темой незаконных сыновей; возможно, именно поэтому Шекспир и вспомнил имя «граф Глостер».

Речь о незаконных сыновьях заходит тут же. Глостера сопровождает юноша; выясняется, что это его внебрачный сын Эдмунд. Он вернулся из-за границы (где, видимо, учился; во всяком случае, во времена Шекспира юноши из благородных семейств получали образование только на континенте). Глостер представляет сына Кенту и произносит несколько довольно грубых шуток о незаконном происхождении Эдмунда.

Хотя грубость, похоже, не свойственна характеру Глостера (который раскроется позже), однако в этой пьесе столько действующих лиц, что для развития сюжета необходимо сразу сообщить об отношениях Эдмунда с отцом.

Глостер продолжает:

У меня есть законный сын, сэр, на год с чем-то старше этого…

Этот старший и законный сын (отцовский наследник по всем статьям), которого зовут Эдгар, появится впоследствии. Их имена для доримской Британии являются анахронизмами. Как Эдмунд, так и Эдгар — имена не кельтского, а саксонского происхождения. Однако во времена Шекспира саксонские имена уже казались достаточно архаичными, чтобы придать «Королю Лиру» налет древности, так что разница между кельтскими и саксонскими именами для публики значения не имела (как и в наше время).

На сцене появляются король Лир и весь его двор. Здесь герцоги Альбанский и Корнуэлльский, которых упомянул Кент. Атакже три дочери Лира. По старшинству это Гонерилья, Регана и Корделия. (У Холиншеда старшую дочь зовут Гонорилла, а младшую — Кордеилла.)

Сыновей у Лира нет, поэтому он собирается сделать своими наследницами дочерей. Поскольку герцог Альбанский женат на Гонерилье, а герцог Корнуэлльский на Регане, они от этого решения выигрывают.

Корделия не замужем, но на ее руку претендуют сразу два жениха. Властный Лир, входя, упоминает их и говорит Глостеру, щелкая пальцами:

Сходи за королем Французским, Глостер,

И герцогом Бургундским.

Конечно, во времена доримской Англии ни Франции, ни Бургундии еще не существовало. Области, впоследствии получившие эти названия, тогда назывались Галлией. Действительно, Холиншед в своих «Хрониках» указывает единственного жениха, Аганиппа, «одного из вождей Галлии (которая теперь называется Францией)». Кроме того, он сообщает, что в тогдашней Галлии было двенадцать вождей.

Это похоже на правду. Галлия была разделена на территории, принадлежавшие отдельным племенам, а сами галлы были такими же кельтами, как и бритты, поэтому их языки не слишком отличались друг от друга.

Однако Шекспир отказывается усложнять рассказ описанием галльских племен, неизвестных публике. Ему легче говорить о Франции.

Что же касается Бургундии, то это обширная область на востоке Франции, в XIV и XV вв. полунезависимая и управлявшаяся герцогами, отпрысками французской царствующей династии. Бургундия играла важную роль в войнах XV в. между Англией и Францией. Хотя в 1477 г. Бургундия окончательно вошла в состав Франции, память о ней в Англии была свежа, так что Шекспир мог свободно использовать этот титул.

Наконец Лир излагает свой план. Он состарился и хочет отдохнуть от государственных обязанностей. Король говорит:

Узнайте все:

Мы разделили край наш на три части.

Ярмо забот мы с наших дряхлых плеч

Хотим переложить на молодые

И доплестись до гроба налегке.

Короче говоря, Лир отрекается от престола, чтобы в покое и довольстве провести остаток дня.

Сознательное и добровольное отречение от престола под предлогом, что король хочет отдохнуть от государственных дел, в высшей степени необычно. Подавляющее большинство монархов цепляется за власть до последнего вздоха, несмотря на возраст, усталость и сложность своих обязанностей.

Одним из немногих, кто добровольно решился на такой поступок, был Айн, король западных саксов. В 726 г. он отрекся от престола ради того, чтобы посвятить остаток дней религии. Айн начал с паломничества в Рим, но, увы, годы взяли свое, и он умер, не добравшись до цели. Возможно, это отречение и заставило историка Уильяма Кэмдена приписать легенду о Лире именно Айну.

В истории можно найти еще два знаменитых добровольных отречения от престола. В 305 г. н. э. всемогущий римский император Диоклетиан, успешно правивший государством в течение двадцати одного года, отрекся от престола и счастливо прожил последние восемь лет как частное лицо. А в 1554 г. император Священной Римской империи Карл V, самый могущественный правитель в христианской Европе, после тридцати пяти лет правления разделил свою империю и ушел в монастырь, где мирно прожил остаток жизни.

Возможно, пример Карла V, все еще свежий в памяти людей, сделал правдоподобнее легенду о Лире. Без этого пьесу обвинили бы в отрыве от реальности. (У Холиншеда Лир вовсе не отрекается от престола, а просто подготавливает раздел королевства после своей смерти; но у его зятьев не хватает терпения дождаться естественного конца.)

В этот момент Лир внезапно решает перед объявлением о разделе королевства потребовать у дочерей публичного признания в любви к нему. Это довольно типично для старого короля, много лет слышавшего угодливые речи, но так и не насытившегося лестью. Лир обожает славословие, связанное с королевской властью, и выражает это пристрастие так откровенно, что невольно изумляешься, как он решился расстаться со своим положением. Одного этого пристрастия достаточно, чтобы понять: дело кончится катастрофой.