Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы Страница 3

Гонерилья и Регана охотно включаются в игру, красноречиво признаваясь отцу в своей любви, и Лир чувствует удовлетворение.

Но Корделия, младшая дочь, на это не способна. Она не может принудить себя к унизительной лести. Девушка пытается уклониться от ответа, но, когда ее загоняют в угол, говорит, что любит Лира так, как дочери положено любить отца. Однако впавшему в детство Лиру хочется другого; гнев вспыхивает внезапно и приводит к характерному для него эмоциональному взрыву. Король полностью лишает Корделию наследства:

Священным светом солнца,

И тайнами Гекаты, тьмой ночной,

И звездами, благодаря которым

Родимся мы и жить перестаем,

Клянусь, что всенародно отрекаюсь

От близости, отеческих забот

И кровного родства с тобой.

Шекспир избегает анахронизма и не говорит в пьесе о христианстве, однако использовать кельтскую мифологию он тоже не может. Римляне успешно стерли с лица земли друидов, кельтских священнослужителей, под тем предлогом, что религия кельтов темна и служит злым силам. (Конечно, настоящая причина заключалась в том, что друиды были организаторами национального сопротивления римлянам.) А то немногое, что осталось от римлян, позднее успешно выкорчевали христиане.

В результате нам совершенно неизвестны верования друидов; есть только впечатление (возможно, ошибочное), что их обряды были отвратительные и кровавые.

Шекспир ограничивается тем, что заставляет Лира взывать к небесным божествам, придуманным самим драматургом. Например, его упоминание о Гекате, связанной с подземным царством, ассоциируется с представлением о мрачных аспектах обрядов друидов.

Раздражение Лира доходит до крайних пределов. Он говорит:

Грубый скиф

Или дикарь, который пожирает

Свое потомство, будут мне милей,

Чем ты, былая дочь.

Лир имеет в виду родителей, которые поедают своих детей («пожирают свое потомство»); но вскоре он получит возможность говорить о детях, поедающих своих родителей. Король упоминает скифов, которые во времена древних греков считались воплощением варварства.

Однако в предполагаемую эпоху короля Лира скифы еще не перекочевали на территории к северу от Черного моря; это произошло минимум через сто лет. Кроме того, даже после появления на этих землях они были точно такими же варварами, как и сами бритты в то время.

Корделия, на которую обрушиваются громы и молнии, молчит, но прямой и честный Кент пытается вмешаться. Охваченный гневом тиран тут же властно обрывает его:

Ни слова, Кент! Не суйся меж драконом

И яростью его.

Это действительно кельтский образ. Ранние кельтские племена, жившие в Британии, изображали дракона на знаменах, с которыми они шли в бой. Военного вождя называли Пендрагоном («Головой дракона»), потому что он шел во главе тех, кто нес стяг с драконом. Этот титул носило несколько кельтских королей, упоминаемых в древних легендах; самый известный из них Утер Пендрагон, отец короля Артура.

В данном случае Лир упоминает дракона как символ своего королевского положения.

В гневе Лир делит часть, предназначенную Корделии, между Гонерильей и Реганой. Кент снова пытается вмешаться и стоит на своем даже после того, как Лир грозит ему суровым наказанием и начинает клясться богами. Кент тут же парирует:

Да, Аполлон —

Свидетель, что напрасно ты клянешься.

Конечно, римские боги в доримской Британии такой же анахронизм, как и христианский бог, но разве у Шекспира был другой выход? Единственными «фальшивыми богами», известными публике (не считая идолов, упоминаемых в Библии), были только римские. Позже в пьесе клянутся Юпитером и Юноной.

Лир упрямо ничего не желает слушать. Он прогоняет честного Кента и, продолжая оскорблять лишенную приданого Корделию, предлагает ее в жены бургундскому и французскому королям. Бургундец отказывается, но француз берет Корделию замуж по любви.

Последние детали соглашения уточнены. Лир отрекается от власти, но сохраняет за собой титул короля и сотню рыцарей в качестве личной свиты. Он собирается жить у дочерей по очереди, проводя у каждой месяц.

Присутствующие расходятся; оставшиеся на сцене старшие дочери Гонерилья и Регана начинают обсуждать ситуацию. Этим женщинам можно посочувствовать. До сих пор у нас не было возможности оценить их по достоинству. Да, конечно, они лицемерили, высказывая любовь к отцу, но Лир сам принудил их к этому. С какой стати им было разделять судьбу Корделии?

Более того, теперь им предстоит иметь дело с выжившим из ума старым королем, который всегда был тираном, а теперь, вероятно, впал в старческое слабоумие. Гонерилья говорит:

Видишь, как он взбалмошен!

Регана соглашается:

Это у него от возраста. Хотя он и раньше плохо владел собой.

Иными словами, даже тогда, когда король был вполне разумен, под влиянием лести он искренне считал себя мудрым и предусмотрительным правителем. (Скоро настанет время, когда он поймет, что жестоко ошибался, и получит возможность исправить эту ошибку.)

Действие перемещается в замок Глостера, местонахождение которого также не указано. Это мог быть город Глостер, расположенный в 100 милях (160 км) к западу от Лондона. Однако использование этого названия было бы анахронизмом, потому что Глостер был основан только при римлянах, во время правления императора Нервы (около 97 г. н. э.).

Бастард Эдмунд держит в руках письмо и говорит:

Природа, ты моя богиня! В жизни

Я лишь тебе послушен.

Во времена Шекспира была распространена идея, что под влиянием цивилизации изменилось качество человеческой жизни. В «естественном состоянии» люди жили, руководствуясь не законом, а своими желаниями и потребностями, и оставались дикарями. Напротив, развитие общества предусматривало создание правил, которые должны были защитить людей от эгоистичных желаний других. sЭтa точка зрения была наиболее четко выражена в книге «Левиафан» английского философа Томаса Гоббса, опубликованной в 1651 г., через поколение после смерти Шекспира.

(Однако существовал и противоположный взгляд. кое-кто доказывал, что человек был счастлив именно в «естественном состоянии». Только с развитием общества люди начали стремиться к власти, высокому положению, богатству и господству над себе подобными. Впрочем, такая точка зрения не имела широкого распространения вплоть до XVIII в., когда ее наиболее красноречиво высказал французский философ Жан Жак Руссо в трактате «Общественный договор», опубликованном в 1762 г.)

Объявляя своей богиней Природу, Эдмунд отрекается от всех ограничений, налагаемых обществом. В эти ограничения входят законы, устанавливающие различия между законными и незаконными детьми, а также между старшими и младшими сыновьями. Прав тот, кто сильнее, а потому Эдмунд стремится унаследовать земли и титулы по закону природы, согласно которому все наследует сильнейший и умнейший. Эдмунд уже придумал, как этого добиться.

Входит Глостер, расстроенный и потрясенный событиями при дворе. Он сразу замечает письмо, которое Эдмунд намеренно неловко пытается спрятать. Глостер требует отдать ему письмо. Выясняется, что оно от Эдгара (законного сына). Эдгар завуалированно (но вполне ясно) предлагает Эдмунду вместе убить отца и разделить наследство, не дожидаясь смерти родителя.

Публика знает, что письмо подложное и Эдгар не виноват, но Глостеру это неизвестно.

Глостер, не желающий верить в виновность Эдгара (он не так чудовищно скор на гнев, как Лир), просит Эдмунда придумать, каким способом подтвердить преступные намерения единокровного брата, и мрачно бормочет себе под нос:

Вот они, эти недавние затмения, солнечное и лунное! Они не предвещают ничего хорошего.

В этой реплике отражена вера древних в то, что всякое отклонение от нормы, происходящее в небесах, представляет божественное знамение и сулит катастрофы.

Однако у этой фразы есть еще одно значение: она содержит намек на событие, происшедшее во время написания пьесы.

Считается, что премьера «Короля Лира» состоялась 26 декабря 1606 г.; следовательно, сама пьеса была написана раньше. В сентябре предыдущего, 1605 г. состоялось затмение Луны, а в октябре — наблюдаемое в Англии затмение Солнца. Вскоре из печати вышла брошюра, в которой утверждалось, что эти явления приведут к грозным последствиям.