Юрий Липовский - Самоцветное ожерелье Гоби Страница 28

Присмотревшись, мы увидели лежащие вместе с кварцем темно-зеленые кристаллы эпидота. Его было много — целая россыпь отдельных удлиненных кристаллов до 5—10 см в длину и 2–3 см в поперечнике. Помимо отдельных кристаллов были и их кристаллические агрегаты — друзы, а также сплошные зернистые и волокнистые агрегаты. Но особенно бросались в глаза правильные удлиненные кристаллы с четкой продольной штриховкой и характерной для данного минерала формой поперечного сечения. У минерала был приятный темно-зеленый цвет с ярким желтовато-зеленым отливом, и он хорошо просвечивал в тонких сколах.

— Ба, да это же пушкинит! — не удержался я. Эта редкая и прозрачная разновидность эпидота была раньше известна у нас на Урале. И назвали ее так в честь Н. Н. Мусина-Пушкина — видного деятеля горного дела и любителя самоцветов. Благодаря своему красивому зеленому цвету и игре пушкинит использовался для огранки и вставок в ювелирные изделия в сочетании с благородным металлом. Затем уральские копи с пушкинитом иссякли, и этот экзотический самоцвет был забыт.

И вот теперь такая приятная и неожиданная встреча с этим камнем уже на монгольской земле. Пушкинит обнаружили на поверхности, а затем и в коренных породах — карбонат-кварцевых жилах, залегающих в древних кристаллических сланцах. Жилы с поверхности были разрушены, а поэтому заключенный в них пушкинит концентрировался на поверхности, образуя элювиальные россыпи. В самих жилах на глубине до 1.5 м мы находили пушкинит в кварце и извлекали мелкие хорошо образованные друзы его из пустот («занорышей»). В компании с пушкинитом помимо кварца и карбонатов встречались бурая охра-лимонит и железная слюдка. Мы отобрали пробы кристаллов пушкинита, а также сростки и друзы, представляющие несомненный коллекционный интерес.

Итак, в Гоби найден еще один самоцвет. По цвету гоби-алтайский пушкинит напоминал своего уральского собрата — был такой же темно-зеленый с характерным желтоватым отливом, но менее прозрачный. Впрочем, этот недостаток компенсировался необычайной световой игрой в виде золотисто-зеленого перелива — «глазка», бегающего по камню при его повороте.

Да, самоцвет, найденный вблизи Цээл-сомона, был благородной разновидностью эпидота — пушкинитом. Это был доселе неизвестный пушкинит с эффектом кошачьего глаза. Подобный оптический эффект возникает на поверхности камня от микроскопических включений волокнистых минералов или ориентированных микротрещин. Для лучшего выявления этого эффекта камень шлифуют в виде кабошона, строго ориентируя его при этом параллельно переливчатой поверхности.

Шар из нефритового кошачьего глаза (камень для медитации).

Эффект кошачьего глаза в мире камней — явление само по себе редкое, но проявляется тем не менее во многих минералах — кварце, александрите, сапфире, диопсиде, силлиманите, апатите и вот теперь — в пушкините. Камни с эффектом кошачьего глаза так и называются специалистами — «кошачий глаз», иногда с добавлением названия самого минерала. Нам встретился пушкинитовый кошачий глаз. Надо отметить, что ввиду редкости кошачьего глаза и таинственного эффекта переливчатости его высоко ценили на Востоке. Кошачий глаз наделяли многими чудодейственными свойствами, считалось, например, что владеющий этим камнем защищен от любовных мук и измен.

Пробы пушкинита из Гоби-Алтая, привезенные нами в Улан-Батор, исследовались в лаборатории. В составе исследованного эпидота (так же как и в уральском) содержалось около 2 % окиси натрия и 1.5 % окиси лития, что с уверенностью позволило считать его пушкинитом. Ну, а камнерезы партии «Цветные камни», руководимые Дамдины Буяном, постарались оценить его как ювелирный камень. Они доказали, что пушкинит хорошо обрабатывается, принимает зеркальную полировку и изготовленный в виде выпуклых кабошонов имеет красивые световые переливы типа кошачьего глаза.

Вскоре пушкинитом затнтересовалась местная промышленность, и у геологов появилась дополнительная, но желанная работа с этим камнем.

Ну, а как же с легендарным камнем вайдурьей, с которого начался рассказ?

Когда изготовили опытные кабошоны из пушкинита, я взял один из них и отправился к одному своему знакомому китайцу, врачевателю и знатоку тибетской медицины, и показал ему изготовленный кабошон из пушкинита. Он долго крутил камень в своих руках, завороженным взором смотрел, как по выпуклой поверхности бегал желто-зеленый глазок, как светились вдоль него серебристые полоски микротрещин.

— Это магический камень, — сказал он, наконец.

— От него исходит целительное внутреннее свечение, я чувствую его своими пальцами. Может, это и есть драгоценный вайдурья, который исцелял больных в храме Лта-на-Сдуг? Не знаю. Но, поверь мне, этот камень концентрирует энергию и способен вытягивать болезни. У него необъяснимая притягательная сила и воздействие на человека.

Кое-что о верблюде и зверином календаре

В Гоби в отличие от наших среднеазиатских пустынь мне очень редко на глаза попадались фаланги, скорпионы, саранча, змеи. Вероятно, это связано с более суровым климатом высокогорной центральноазиатской пустыни. Так или иначе, но это обстоятельство было немаловажным в маршрутах и избавляло нас от мучительных тревог. Однажды наши молодые рабочие поймали недалеко от лагеря мохнатую фалангу. Посадив ее в литровую банку, они бросили к ней две саранчи, а сами, усевшись вокруг, стали наблюдать за возникшей в банке смертельной схваткой насекомых. Фаланга вышла из боя победительницей, и ей великодушно была дарована жизнь. В другой раз, в Южной Гоби, выйдя из палатки, я заметил в нескольких шагах змею, приползшую в наш лагерь. Реакция на этот непрошенный визит со стороны монголов была для меня неожиданной: двое рабочих, осторожно орудуя палками, прогнали змею с территории, не причинив ей никакого вреда.

— Могой (змея) — священное существо, как считают старики, — пояснил мне, улыбаясь, техник Дамба.

— Вы же знаете, что у нас даже есть «могойн жил» — «год змеи!». Про «год змеи» и монгольский звериный календарь я слышал и раньше. Мой знакомый астролог вещал, что змеиный год — самый трудный, насыщенный крутыми поворотами судьбы. Если учесть, что «год змеи» приходится на 1905, 1917, 1929, 1941 годы, то с этим нельзя не согласиться.

Кроме «змеиного года» есть еще и змеиный камень, который у геологов именуется змеевиком, или серпентинитом, названным так за сходство по цвету и рисунку со змеиной кожей. Среди змеевиков — горных пород, состоящих в основном из минерала серпентина, — встречаются благородные разновидности типа офита или похожие на нефрит. В Монголии змеевик (по-монгольски — толигор) встречается во многих местах. В Южной Гоби уже давно было известно месторождение нефритоподобного змеевика. Оно отрабатывалось старателями, принимавшими этот камень за настоящий нефрит. Но геологи-самоцветчики внесли поправку, установив, что все же это змеевик, хотя и необычный, — со спутанно-волокнистой структурой и глубокой просвечиваемостью, как у нефрита. От нефрита его отличали сравнительная мягкость и хрупкость. Камнерезы партии «Цветные камни» по достоинству оценили гобийский змеевик-толигор за его мягкость, хорошую обрабатываемость и просвечиваемость. Из него вырезали фигурки животных, барельефы, кубки, пепельницы, а в «год змеи» из него вытачивали брелоки и амулеты, призванные ограждать от напастей.

В одной из легенд рассказывается, что Адам, вкусивший райское яблоко и им подавившийся, выплюнул его и огрызок превратился в камень змеевик. С тех пор в христианском мире сей камень связывают с природой грехопадения и обольщения, а маги приписывают ему химерические и обманчивые силы. Ну, а буддисты змеевик оценивают иначе — ведь это камень — оберег от «змеиного года».

Путешествуя по Южной Гоби, мы побывали и на Баян-Далайском месторождении нефритоподобного змеевика — толигора. Оно находится в пустынной местности, в нескольких километрах к северо-западу от сомона Баян-Далай.

И вот мы на месторождении. Осматриваем небольшой массив змеевиков, прорванных в центральной части штоком черных пород — габбро. Змеевики темно-зеленого и серо-зеленого цвета, самые что ни на есть обычные — без претензии на поделочный материал. А где же тогда благородный толигор? И тут замечаем на склоне горы горную выработку — небольшой карьер, возле которого груда сложенных камней, это и есть место старательской добычи толигора.

Как оказалось, он образует лишь две жилы среди обычных змеевиков протяженностью 15 м и мощностью до 1 м. Камень разбит трещинами на достаточно крупные блоки — до 0,5 м в поперечнике — и легко извлекается. Все в пользу этого камня — хорошие декоративные качества, крупная блочность, достаточные запасы и название звучное — толигор, или нефритоподобный змеевик (почти нефрит). И напрашивалась другая мысль: а не поискать ли здесь настоящий нефрит. Ведь нефритоподобный змеевик иногда сопутствует настоящему нефриту в китайских месторождениях. Да, на Баян-Далайском месторождении толигора рано ставить точку: нужны детальные исследования. Может быть здесь где-то среди змеевиков и скрывается желанный нефрит? Но наш путь лежал дальше на юго-запад, к сомону Ноен, за которым нас ожидала встреча еще с одним интересным камнем.