Ольга Орлик - «Гроза двенадцатого года...» Страница 29

Начиная заграничный поход русской армии, главнокомандующий М. И. Кутузов предполагал преследование неприятеля на территории Польши и Восточной Пруссии в основном силами войск П. X. Витгенштейна и П. В. Чичагова (под общим командованием последнего), партизанских и казачьих соединений, а также отдельных корпусов Главной армии. Осуществление такого плана дало бы возможность некоторого отдыха Главной армии, на плечи которой пришлась основная тяжесть войны 1812 г. Кутузов считал, что решительные столкновения с наполеоновскими войсками могут произойти лишь на линии Одера или даже Эльбы. Туда он и планировал подтягивание всех сил Главной армии. Кутузов надеялся также, что к тому времени изменится обстановка на международной арене и русская армия не будет одна противоборствовать наполеоновским военным силам.

Александр I, наперекор плану Кутузова, настаивал на преследовании неприятеля сразу же всеми силами русской армии. Он мало вникал в состояние Главной армии. Его не волновал так, как волновал Кутузова, вопрос сбережения людских сил, достижения полной победы над Наполеоном ценой пролития меньшей крови. Царь жаждал восстановления своего престижа в Европе. Определенное влияние на него оказывала английская дипломатия, в частности военный представитель Англии в ставке Кутузова Р. Т. Вильсон и посол в Петербурге В. Ш. Каткарт. Проводя давнюю тактику английской дипломатии, таскать каштаны из огня чужими руками, они выставляли себя поборниками интересов России, ловко маскируя собственные интересы Англии. Так, Вильсон, обращаясь к Александру I в письмах с призывами начать решительное наступление всеми силами русской армии, особенно выделял ту мысль, что якобы «всякое отлагательство в исполнении будет предосудительно выгодам Вашего величества».[180] В действительности же он исходил в своих призывах прежде всего из интересов правящих кругов Англии, которые стремились к скорейшему сокрушению владычества наполеоновской империи в Европе, к уничтожению континентальной блокады. Английские правящие круги мало интересовали людские потери в этой войне. Англия как участник антинаполеоновской коалиции вносила значительные денежные суммы на ведение войны и мало жертвовала своими людскими силами. В то же время она серьезно опасалась, что при длительном нахождении русских войск в европейских странах возрастет влияние России на международной арене. А это противоречило всем ее интересам, стремлениям укрепить на континенте свои позиции великой европейской державы.

Уже в конце Отечественной войны 1812 г., когда в правительственных кругах России возросло решение продолжать войну, освободить Европу от наполеоновского господства, остро встал вопрос о расширении антинаполеоновской коалиции. Он сделался еще более актуальным с начала заграничного похода русской армии. Создание сильной коалиции стало одной из важнейших задач российской дипломатии того времени. В 1812 г. Россия поддерживала союзные отношения с Англией, Швецией, Испанией, Турцией, а также тайные контакты с Австрией и Пруссией. Решение о заграничном походе с особой остротой поставило перед Россией вопрос о привлечении на свою сторону Пруссии и Австрии.

Переход русской армией границ Пруссии заставил прусского генерала Йорка без согласия Фридриха Вильгельма III заключить с русским командованием Таурогенскую конвенцию о прекращении военных действий. 16 (28) февраля 1813 г. был подписан Калишский союзный договор между Россией и Пруссией. Он знаменовал новый этап в русско-прусских отношениях, в борьбе России за шестую антинаполеоновскую коалицию. Пруссия начала войну против Наполеона.

Австрия, положение которой в начале 1813 г. было гораздо прочнее, нежели положение Пруссии, не стремилась к быстрому разрыву с Наполеоном и вступлению в коалицию. Будучи заинтересованной в ослаблении наполеоновской Франции, она в то же время боялась все возраставшего влияния России в Европе. Австрийское правительство хотело сбросить с себя оковы наполеоновской империи, вернуть утраченные Австрией территории и добиться восстановления положения ведущей европейской державы.

И тем не менее под давлением успехов русской армии в начале 1813 г. сначала австрийское военное командование, а затем правительственные круги Австрийской монархии сделали новый шаг по пути упрочения мирных отношений с Россией. Российская дипломатия, стремясь к налаживанию дружеских русско-австрийских отношений, к вовлечению Австрии в антинаполеоновскую коалицию, вела, со своей стороны, настойчивую, гибкую политику. Материалы советских документальных публикаций, прежде всего многотомное издание «Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского Министерства иностранных дел», позволяют детальнее представить и раскрыть проводимую ею политику. Так, уже 18 декабря 1812 г. главнокомандующий М. И. Кутузов предпринял усилия для заключения перемирия с Австрией. В начале января 1813 г. генералы М. А. Милорадович и Ф. Ф. Винценгероде получили распоряжение Кутузова о поддержании дружеских отношений с австрийскими войсками. Начались переговоры с австрийским фельдмаршалом К. Ф. Шварценбергом. Командиры его 30-тысячного вспомогательного корпуса сознательно избегали столкновений с русскими частями, положительно высказывались за заключение перемирия.[181]

Русские войска, перейдя Неман, стали активно теснить в районе Тильзит — Кенигсберг войска Макдональда, положение которого значительно ухудшилось после прекращения Йорком военных действий. 25 декабря 1812 г. (6 января 1813 г.) частями Витгенштейна был взят Кенигсберг. Южнее Кенигсберга действовали армия Чичагова и корпус Платова. После подписания Милорадовичем и Шварценбергом 18 (30) января в Зейче секретной конвенции о перемирии была сдана без боя Варшава, корпус Шварценберга отступил в направлении Галиции. Выход войск на Вислу решал важную стратегическую задачу русского командования. Началось продвижение русских войск к Одеру, подготовка к общему наступлению.

После заключения секретной конвенции о перемирии с Россией австрийская сторона начала зондаж о возможности заключения мира между воюющими сторонами. Отведя для себя роль посредницы при переговорах о мире, Австрия надеялась, не участвуя в военных действиях, официально не входя в антинаполеоновскую коалицию, получить в случае успеха своей миссии от обеих сторон гарантии для осуществления своих далеко идущих планов. Как и предполагала русская сторона, посредническая миссия Австрии оказалась безуспешной. В июне при личном свидании К. Л. Меттерниха с Наполеоном были подорваны надежды австрийского канцлера на заключение мира. Наполеон тогда не захотел слышать ни о каких уступках со своей стороны. Он считал, что в тон сложившейся международной обстановке в Европе достаточно будет выбить одно звено из цепи созданной им политической системы, как разорвется и вся цепь. Наполеон играл ва-банк.

Под влиянием развернувшегося в Европе национально-освободительного движения, военных успехов партнеров по шестой антинаполеоновской коалиции Австрия была вынуждена решиться на разрыв с Наполеоном. Летом 1813 г. штаб австрийской армии уже вырабатывал определенный взгляд на будущую военную кампанию, согласовывал стратегические и оперативные планы с русским и прусским военным командованием. В течение многих месяцев шла дипломатическая подготовка к вступлению Австрии в шестую антинаполеоновскую коалицию, которое фактически произошло в результате подписания 15 (27) июня Россией, Пруссией и Австрией Рейхенбахской секретной конвенции. Подписание конвенции в Рейхенбахе практически означало выполнение важнейшей задачи российской дипломатии. Фактически было завершено создание шестой антинаполеоновской коалиции. Австрии не удалось удержаться на позициях посредничества и стать арбитром в европейских делах. Как подчеркнул Шварценберг, Австрия в этой конвенции «подписала решающее обязательство».[182] 12 августа австрийское правительство объявило войну наполеоновской Франции. Это означало разрыв с ней военного союзного договора 1812 г.

Анализ важнейших событий войны 1813 г. показывает, что Наполеон, полагаясь только на силу армии, сбрасывал со счета роль народных масс в Освободительной войне, их устремления к восстановлению национальной независимости. Он явно недооценивал и возросшее влияние России в Европе. Великий полководец и дипломат М. И. Кутузов, начиная заграничный поход русской армии, считал, что освобождение Европы от наполеоновского владычества должно стать делом не только армий, но и самих народов Европы. Союз германских правителей с Наполеоном противоречил национальным интересам немецкого народа. Как подчеркивал В. И. Ленин, после унизительного Тильзитского мира 1807 г. завоеватель занял столицу Пруссии «и все крупные города, ввел свою полицию, принудил побежденных давать вспомогательные корпуса для ведения новых грабительских войн … раздробил Германию, заключая с одними немецкими государствами союзы против других немецких государств».[183]