Павел Клушанцев - Отзовитесь, марсиане! Страница 5

НА МАРСЕ — НЕПОНЯТНОЕ

До сих пор мы смотрели на Марс в небольшой телескоп. Видны были только самые крупные пятна, размером в тысячи километров. Мелкие пятнышки было не разобрать. Они сливались.

Теперь мы садимся за более мощный телескоп. Это огромная труба свыше десяти метров длиной, метр в поперечнике. Сложные механизмы тихо шумят, плавно поворачивая величественную махину. Это замечательный инструмент. Он приближает планеты в сотни раз!

Раздвигается крыша купола, открывая звёздную бездну. Прямо перед нами сияет яркая немигающая красноватая звезда.

Марс сейчас в противостоянии. До него несколько десятков миллионов километров. Телескоп приблизит его примерно до ста тысяч километров. Это для космоса пустяковое расстояние. Вчетверо меньше, чем до Луны. На Марсе можно будет рассмотреть уйму разных любопытных мелочей размером «всего» в сотни километров.

Смотрим в окуляр.

В телескоп виден знакомый красноватый диск, с тёмными пятнами «морей» и белой шапкой на полюсе.

Он в несколько раз крупнее Луны на нашем небе.

Но вот досадно — диск всё время дрожит, колеблется. Никак не удаётся рассмотреть его подробно. Такое впечатление, что между нами и Марсом стоит жаровня с горячими углями и мы смотрим на планету сквозь струйки горячего воздуха.

К сожалению, это неизбежно. Это беда астрономов. Как только они сделают телескоп помощнее, изображение начинает вот так дрожать. Становится заметно, как перед трубой телескопа струится земной воздух.

Что только не делают астрономы, чтобы улучшить изображение. Строят обсерватории в горах, где воздух чище и спокойнее. Выбирают для наблюдений тихие ночи. Немного помогает. Но получить изображение совершенно спокойное не удаётся. Потому что воздух никогда не бывает совсем неподвижен.

Вот если бы можно было построить обсерваторию на Луне, где никакого воздуха вообще нет! Когда-нибудь это будет. А пока…

Пока приходится терпеливо ловить моменты, когда воздух становится спокойнее.

Вот! Как будто изображение прояснилось. Смотрите скорее!

Контуры «морей» стали резче. И… что это?

На планете проглянули тонкие прямые линии!

Марс стал похож на растрескавшийся глиняный горшок — вот-вот рассыплется на кусочки.

Или на мяч в реденькой сетке, сплетённой из тонких ниток.

Прямые линии, точно процарапанные острой иглой, пересекают красноватые пустыни, соединяют между собой отдельные тёмные пятна. Кое-где они идут даже по самым «морям». Они темнее «морей» и поэтому видны на их фоне.

Таинственные линии нигде не обрываются на полдороге. Начавшись в одном из «морей», они обязательно доходят до другого. Кажется, что они нарочно сделаны для того, чтобы связать между собой «моря». Кое-где линии пересекаются. И тогда в этом месте всегда виден тёмный узелок.

Линии нигде не ломаются, не изгибаются. Они всегда, всюду прямые. Только прямые! Как натянутые нитки.

А кое-где — это самое удивительное — они двойные. Особенно у экватора планеты. Как будто через пустыни тянутся железнодорожные рельсы.

Снова усилилось движение струек воздуха перед телескопом, и таинственная сетка пропала. Перед нами обычные пятна «морей». Обычные красноватые пустыни, на которых не видно никаких деталей.

Что это было? Призрак? Видение? Обман зрения?

Мы с нетерпением смотрим в телескоп. И вот снова на миг успокоился воздух. Видение повторилось. Опять проступила странная паутинка прямых линий, покрывающих всю планету.

Удивительная картина! Просто не веришь своим глазам!

Первым увидел таинственные линии в 1877 году итальянский астроном Скиапарелли. Он назвал их «каналами».

Открытие Скиапарелли произвело шум во всём мире. «Каналы» были совершенно не похожи на то, что мы привыкли видеть у себя на Земле и что могли ожидать увидеть на других планетах. Они были совершенно непонятны.

Через некоторое время, в 1909 году, изучать Марс стал французский астроном Антониади. Его телескоп был сильнее. Даже сильнее того, в который только что смотрели мы с вами. Он увеличивал уже не в сотни раз, а в тысячу раз! Антониади посмотрел на Марс и… не увидел вообще никаких «каналов».

На их месте Антониади различил лишь цепочки отдельных пятнышек, разорванных, разной формы и размера. Никаких сплошных линий с ровными краями не было.

Это была новая сенсация. Марс стал ещё загадочнее.

Таинственную планету начали наблюдать и фотографировать в лучшие телескопы по всему миру. И странно — одни видели каналы и фотографировали их, другие не видели, и на их фотографиях каналы не получались.

Много лет шёл спор, кто же прав? Есть каналы или их вообще нет?

Может быть, они просто мерещились людям?

Нет. Каналы не мерещились. Терпеливо выжидая моменты спокойной атмосферы, астрономы, сторонники каналов, получили тысячи снимков Марса, на которых были отчётливо видны тонкие прямые линии. Они снимали Марс при разных поворотах его к Солнцу, в разное время года. Иногда были видны одни каналы. Иногда другие.

Всего с тех пор открыто несколько сот каналов. Некоторые из них тянутся через пустыни на тысячи километров. Иногда они бледнеют, иногда становятся темнее. Но никогда совсем не пропадают и не появляются на новом месте. Они не перемещаются. Можно быть уверенным, что это не что-то, плавающее в атмосфере, как облака, а что-то, находящееся на твёрдой поверхности планеты.

А как же с Антониади? Дело объяснилось просто. Каналы действительно не ровные полосы с чёткими прямыми краями. Они похожи на дорожку зерна, просыпанного с едущей телеги. Вблизи — отдельные зернышки. Издалека — полосы. Антониади смотрел «вблизи». У него ведь был самый сильный телескоп. Он видел «зёрнышки». А Скиапарелли смотрел в более слабый телескоп. Смотрел «издалека». И видел «полоски».

Давайте теперь последим за «каналами». Может быть, с ними что-нибудь происходит?

Следим за тем полушарием Марса, где сейчас зима. Белая шапка снега закрыла полярную область. «Моря» бледны, еле заметны. «Каналов» совсем не видно.

Но вот пришла весна. Снеговая шапка начала таять. Через некоторое время стали наливаться соком «моря». Знакомая картина. Тёмный зеленоватый тон разливается по «морям», движется от тающей шапки к экватору планеты.

И смотрите! Одновременно с «морями» проступают «каналы». Точно проявляется фотографический снимок. На ровных красноватых пустынях с каждым днём всё более чётко проступает тонкая сетка прямых линий. Волна потемнения этой странной сетки катится к экватору вместе с волной потемнения «морей». «Каналы» и «моря» явно сделаны из одного материала.

«Каналы» так тонки, что цвет их разобрать невозможно. Но, наверное, они сейчас тоже зеленеют!

Значит, «каналы» — полосы растительности.

Но как могла природа создать заросли, вытянувшиеся такими тонкими цепочками? На Земле так не бывает. Не выстраиваются наши леса шеренгами.

«Каналы» — жгучая тайна красной планеты.

ЖГУЧУЮ ТАЙНУ НАДО РАСКРЫТЬ

Бывает, смотришь на бескрайнюю степь сверху, с какого-нибудь холма, и ни одно деревцо не радует глаз. И вдруг замечаешь — темнеет извилистая, рваная полоска густой зелени.

В чём дело? Оказывается, в этом месте тянется через степь низинка. В ней сыро. Где под зеленью спрятался крохотный ручеёк, где скрылось небольшое болотце, где просто почва чуть влажнее, чем на окружающих пригорках. Вот растения и тянутся к влаге.

Может быть, и на Марсе так? Может быть, таинственные полоски растительности обозначают сырые низинки?

Но почему эти низинки такие прямые! Наши ведь обычно зигзагом.

Тонкая паутинка марсианских «каналов» напоминает трещинки.

Чего только не придёт в голову, правда? Воображение рисует нам эдакую зияющую пропасть, прямую как стрела, протянувшуюся через марсианскую пустыню до самого горизонта. Подойдёшь к краю, глянешь вниз, голова кружится. Дна не видно, такая глубина.

Потом, наверное, края такой трещины обваливаются. Обломки засыпают пропасть. И на месте узкой щели появляется широкая долина. В ней сыро. И долина покрывается растительностью, которой нет в окружающей пустыне. Вот вам и марсианский «канал».

Хорошая вещь — фантазия. Но в науке надо с ней быть очень осторожным. Давайте разберёмся, может ли быть так, как мы написали?

Треснуть планета может. Она хоть и каменная, но не сплошная. Не из целого куска. Она «спрессована» из отдельных глыб. Её можно себе представить как огромный шарообразный ком плохо промешанного крутого теста. Очень крутого. Если такой ком немного сжать, он треснет.