Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности Страница 14

Как будет вестись эта война?

Многие аналитики обращают внимание на то, что разворачивающаяся сейчас Мировая война будет идти не в форме войны между государствами, а в форме деизнтеграционных внутренних процессов. Сейчас этот процесс начинается в Европе и США, отделение басков и каталунцев в Испании тому пример. Это — часть инструментария мировой войны. Но не надо думать, что всё к этому сведется — непосредственные столкновения несомненно будут.

Что такое война? Чем она определяется? Превосходством в производительных силах. У кого в руках новые производительные силы – у того в руках новые военные ресурсы, новая военная техника. А раз есть военно–техническое превосходство – оно должно быть реализовано. Оно и будет реализовано в рамках прямых военно–технических столкновений. И о них мы будем говорить дальше: каким оружием будут воевать, какой будет тактика и стратегия применения этого оружия, и куда мы придем с этой тактикой в конечном счете.

Для людей, остающихся в плену представлений прошлого века, кажется, что чтобы вести войну, нужно чтобы с одной стороны были государства и с другой стороны были государства. К этому привыкли в течение двух–трёх последних веков, когда господствовали над миром и организовывали человечество территориальные государства. В более ранние времена, конечно, таких иллюзий не было: войны велись частными армиями, городами, не важно, на что опирались эти вооруженные силы. И сейчас так будет.

Если мы помним, в Первой Мировой Войне финансовая аристократия вела войну и против Германии, и против Австрии, и против России. Но при этом с одной стороны Германию и Австрию, а с другой стороны Россию удалось столкнуть между собой. Сегодня корпоратократия при переходе к горячей фазе развёртывающейся сейчас мировой войны применит тот же самый ход. Будет организована война между теми государствами, которые необходимо уничтожить. Понятно, что в условиях нынешнего кризиса государств это может быть легко достигнуто.

Средства войны

В интернете есть немало сайтов, посвящённых той военной технике, которая сейчас ставится на вооружение в войсках в разных странах. Кого ещё не успели забанить в гугле, может самостоятельно составить обзор современных БПЛА, аквадронов, автоматических артиллерийских установок и прочих средств современной войны. Поэтому я пропущу такой обзор и сразу перейду к делу.

В войсках отсталых стран пока ещё много старой техники. В то же время автоматизированные средства войны пришли в войска достаточно давно. Если говорить об Израиле или Соединенных штатах, то на протяжении последнего десятилетия в войска пришли уже тысячи БПЛА и других дронов. Поначалу это были чисто разведывательные беспилотники, в последнее время мы видим прорыв в ударных беспилотниках.

Итак, давно произошел прорыв на уровне техники. Несколько лет на производство – и мы увидим, как в войска придут и займут своё головное место уже полностью автоматические беспилотники, то есть чистые роботы, способные сами принимать решение о нанесении ударов и обо всех вопросах, которые перед ними встают в процессе боя.

Мы видим такую же ситуацию в сухопутных войсках. Как выглядели сухопутные войска во время второй мировой войны? Что сейчас во всех военных училищах рассказывают в России? Войска по представлениям прошлого века — это какие–то подразделения, организации групп людей, которые осуществляют силовые воздействия.

А что же представляют войска в этом веке? В Германской армии поставлены полтора года назад на вооружение автоматические артиллерийские системы.

Как выглядит процесс боя, в котором участвует артиллерийская часть нового типа? Над ТВД осуществляют дежурство несколько АБПЛА. Они осуществляют артиллерийскую разведку, то есть занимаются целеуказанием. Это не ново. Ново то, что они отслеживают все выстрелы, которые идут с той стороны. Словив две–три точки выпущенного с той стороны снаряда, они их передают на вычислитель, который мгновенно определяет траекторию и смотрит, куда упадет снаряд. Если он видит, что место падения снаряда представляет собой угрозу какой–то из находящихся под управлением киберцентра артиллерийских установок, то киберцентр просто даёт туда сигнал, и эта установочка быстро отъезжает от своего места, пока еще снаряд летит.

Естественно, если в этот процесс вмешать человека, начнется выяснение отношений, амбиции, тупизм и прочий человеческий фактор, который только задерживает оперативное принятие решения. Поэтому человек выключен из процесса принятия решений, из процесса управления боем. Целиком и полностью бой ведет чисто автоматика.

Это уже не будущее. Эти системы на вооружение сухопутных сил ФРГ уже поступили. Поэтому я рассказываю о том, что есть, а не о том, что там когда–нибудь будет.

Сегодня в продвинутых армиях ситуацию определяют автоматические боевые системы. Означает ли, что эти армии готовы к войне с использованием этих боевых систем? Нет, не означает. Потому что структура этих армий, характер организации боевого управления этих армий на сегодняшний день все еще таков, что не соответствует новым условиям, новому характеру и новой технологии ведения боя.

Мы видим правильную технологию, но не видим правильной организации частей. Еще не приступили к достаточной реформе организации частей. Та реформа, которую проводят в Германской армии, пока еще просто не учитывает многие факторы. Проводят реформу сухопутные генералы, и это есть проблема. Если говорить об организации частей в прошлом, во Второй Мировой Войне, в послевоенной период, то организация частей, направленная на современную военную технику была только в авиации.

Адекватная организация современной высокотехнологической военной части фундаментально отличается от классической организации сухопутных войск. Она больше похожа на организацию авиационных подразделений. В авиационном подразделении человеческий фактор или исключён из процесса боя или его участие минимизировано: люди занимаются только процессом регламентного и текущего обслуживания техники. Из самого процесса боя человек практически полностью выведен.

В авиации ещё в прошлом веке бой вели только пилоты, в полку 20 пилотов. Но за этими 20–ю пилотами стоит огромная система, которая поддерживает функционирование техники. В рамках каждой эскадрильи и самого полка мы видим технические службы. Регламентное обслуживание осуществляется в рамках эскадрильи, текущий ремонт делается уже в специальных цехах, которые и являются техническим подразделением полка. Мы видим приданный этому полку батальон аэродромно–технического обслуживания – он занимается уже обслуживанием аэродрома, сверхрегламентным ремонтом, обеспечением полётов и т.п. В бригаду входит также радиотехнический батальон, который занимается воздушной разведкой, целеуказанием, диспетчерской службой, радиоэлектронной борьбой и т.п. Итак, 20 воюющих пилотов обслуживает уже не просто авиаполк, а целая авиабригада, в которую входит этот полк.

Это принципиально иная организация, чем у сухопутных сил. У сухопутных сил основная боевая сила – это живая сила, к ней приданы технические средства — пушки, танки, боевые машины пехоты, которые тоже сейчас нигде не получится использовать. Такая организация соответствовала эпохе Адольфа Алоизыча. Как ты в неё не впихивай автоматизированные силы, если сверху остается организация полков, бригад, дивизий по старому сухопутному образцу, то получается нечто небоеспособное.

В 70–е годы прошлого века уже стало ясно, что обычная сухопутная дивизия не может быть классического состава. Тогда был разработан состав бесполковой дивизии. Американская дивизия 70–х годов выглядела так: в неё входили по–сухопутному организованные батальоны и батальоны армейской авиации (тогда – вертолётной). То есть это уже был не в чистом виде сухопутная, а воздушно–сухопутная смешанная дивизия. Батальонов авиации в норме было столько же, сколько танковых батальонов. Грубо говоря, 3 пехотных, 3 танковых, 3 вертолетных, 3+3+3. Кроме этого были 3 свернутых штаба бригад, причем состав бригад в зависимости от боевой задачи командир дивизии как угодно формировал. На какую–то задачу он брал пехотный батальон и два танковых, на какую–то танковый и два пехотных, на какую–то — вертолетный и пехотный. Эта гибкая структура была для тех времен оптимальна.

СССР очень сильно отстал от США тогда в военной реформе, что и привело к такой неповоротливости советских войск во время афганской войны. Организацией, оставшейся от Второй Мировой войны, в тех условиях воевать уже было невозможно. С выполнением боевых задач справлялись очень слабо, хотя потери враждующей стороны были на 2 порядка больше. То же самое мы увидели позже в Чеченской кампании, когда российская армия имела превосходство 100 тысяч против 7 тысяч (а это большое превосходство), но в течение нескольких лет так и не смогла разгромить противника. Власть была вынуждена договариваться с противником, использовать его расколы. Это — следствие архаичной организации.