Александр Каревин - Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины Страница 14

«Начнем с Киево-Могилянской академии, — пишет она. — В украинских исследованиях опровергается его (то есть моя. — Авт.) точка зрения, что коллегиум стал академией только в 1701 г. В работе З. Хижняк и В. Манькивского доказано присвоение статуса академии по условиям Гадячского договора 1658 г. (и подтверждение этого статуса королем Михаилом в 1670 г.). Та же информация содержится в энциклопедическом издании КМА».

Далее у Таировой-Яковлевой следуют библиографические ссылки на изданные в Киеве в 2001 и 2003 годах соответственно книги «Киево-Могилянская академия в именах. XVII–XVIII вв. Энциклопедия» и «История Киево-Могилянской академии». Фрагменты текстов, затрагивающих данный вопрос, в обоих изданиях идентичны. Автор их — доктор философских наук Зоя Хижняк.

Могу добавить, что тот же текст содержится в более поздней книге З. Хижняк «Киево-Могилянская академия в ХVII–XVIII вв.» (год издания — 2012). Только вот опровергнуть или доказать что-либо с его помощью не получается. Цитируемый там пункт Гадячского договора однозначно свидетельствует лишь об одном — польские власти разрешили основать в Киеве высшее учебное заведение: «Академию Киевскую разрешает его королевская милость и сословия коронные учредить, которая должна пользоваться такими прерогативами и вольностями, как и академия Краковская».

Комментарий З. Хижняк к этому пункту договора грешит голословностью. «То есть Киево-Могилянская академия получила официальный статус высшей школы», — утверждает она.

Во-первых, дать разрешение на учреждение и учредить — это не одно и то же, намерения не всегда реализуются. Во-вторых, никакого практического значения указанное разрешение не имело. Польские власти могли разрешать или запрещать все что угодно — Киев в то время (1658 год) ими уже не контролировался. Ну и, в-третьих, автоматически получить статус академии (хотя бы формальный) Киево-Могилянская коллегия не могла, поскольку приостановила на тот момент свою деятельность. Украинские «национально сознательные» авторы как-то «забывают» сообщить читателям (а Таирова-Яковлева, наверное, и не знает), что ровно за месяц до подписания гетманом Иваном Выговским Гадячского договора коллегия сильно пострадала в результате неудачного штурма Киева войсками того же Выговского. Так что самого учебного заведения тогда фактически не существовало.

Стоит также заметить, что раньше З. Хижняк комментировала названный пункт договора и последующие события несколько по-иному. «Лишь однажды, — отмечала она в книге «Киево-Могилянская академия» (1988 года издания), — королевское правительство согласилось предоставить коллегии статус высшего учебного заведения в выгодной для него политической ситуации, когда в 1658 г. гетман Иван Выговский разорвал союз с Россией и подписал с представителями Польши так называемый Гадячский трактат». Приведя затем уже процитированный пункт договора, исследовательница констатировала: «Однако Гадячский договор вскоре был ликвидирован. Пока Украина находилась в составе Речи Посполитой, все дальнейшие попытки добиться для коллегии прав высшего учебного заведения оказываются тщетными».

Как видим, коллегия не превратилась в академию и не стала вузом. Утверждать обратное на Украине начали лишь после 1991 года. Как-то немодным стало в незалежной державе признавать, что академическим статусом Киево-Могилянки (да и вообще чем-либо хорошим) Украина обязана русским царям. Отсюда и проистекают попытки задним числом «переписать» эту страницу истории.

Можно, конечно, возразить, что и в советское время историки не были свободны от политических влияний — это правда. А потому в поисках истины будет правильным опираться на факты, не довольствуясь голословными заявлениями заангажированных авторов.

Факты же таковы: перечень предметов, разрешенных к преподаванию в Киево-Могилянской коллегии, вплоть до конца ХVII века не позволял считать ее высшим учебным заведением. В этом отношении она уступала даже польским католическим коллегиям.

Совершенно неправильно объявлять (как делают Хижняк и Таирова-Яковлева), будто академический статус Киево-Могилянки был подтвержден в 1670 году грамотой польского короля Михаила Корибута Вишневецкого. Вероятно, обе дамы просто незнакомы с соответствующим документом. Королевская грамота была выдана «преклоняясь на уважительное челобитье Варлаама Ясинского, ректора Киево-Могилянской коллегии» и позволяла «Киево-Могилянскую коллегию на ее местах, грунтах и давних фундациях восстановить».

Речь тут идет о коллегии, не об академии.

В том же 1670 году гетман Правобережной Малороссии Петр Дорошенко направил послов на сейм в Варшаву с инструкцией, предписывавшей добиваться «Академию в Киеве чтобы открыть вольно». И здесь видно, что академии еще не существовало.

Только с 1694 года, когда по просьбе тогдашнего ректора Иоасафа Кроковского в перечень разрешенных к преподаванию в Киево-Могилянской коллегии учебных предметов добавили богословие (на сей счет была издана специальная царская грамота), можно говорить о статусе вуза. Название же «академия» по отношению к Киево-Могилянке стало официально употребляться с 1701 года.

Примечательно, что в изданном в 2005 году в Киеве сборнике документов «Киево-Могилянская академия конца ХVII — начала ХVIII в. Повседневная история» не приведено ни одного документа ранее 1701 года с наименованием «академия». А руководила составлением сборника все та же Зоя Хижняк.

С помощью вышеприведенных фактов легко опровергнуть и заявление Таировой-Яковлевой о том, что «киевские профессора не придавали получению звания «академия» никакого значения, потому что таковой она, по сути, являлась уже при Петре Могиле».

Что при Петре Могиле она таковой не являлась, признает даже Зоя Хижняк, в тех самых книгах, на которые ссылается Татьяна Геннадьевна. Ну и кроме того: если «не придавали никакого значения», то почему так настойчиво добивались академического статуса?

«А.С. Каревин неправильно понял мою статью о Гадячском договоре, на которую ссылается, — продолжает Таирова-Яковлева. — Речь шла о том, что соглашением предусматривалось создание двух академий».

Речь таки шла о том, что предусматривалось создание двух академий (подчеркиваю: только предусматривалось, созданы они еще не были). Одну собирались открыть в Киеве на базе Киево-Могилянской коллегии, вторую — в ином городе Западной Руси. А вот «ученая» дама почему-то была уверена, что в договоре говорилось об (цитирую статью Т.Г. Таировой-Яковлевой «Гадячский договор: текстологический анализ») «основании в Киеве еще одной (кроме существующей с 1633 года Киево-Могилянской) академии». Сказано совершенно четко, из чего и следует, что к Киево-Могилянской коллегии («академии») Татьяна Геннадьевна положение Гадячского договора в той своей работе не относила.

«А.С. Каревин приводит совершенно неверную цитату из Гадячского договора, видимо из какого-то его неаутентичного списка или в неверном переводе».

Цитата из Гадячского договора мною приведена по тексту, опубликованному в сборнике «Гадячская уния 1658 года» (Киев, 2008 год). В том самом сборнике, где рядом с этим текстом размещен его «текстологический анализ», сделанный Татьяной Геннадьевной. Она не заметила, что анализирует неверный текст? Кстати сказать, практически тот же текст (с незначительными отличиями, объясняемыми нюансами перевода) приводится и в книгах З. Хижняк, на которые «ученая» дама ссылается, опять же не заметив «неверностей».

«И некорректно говорить, что Гадячский договор в силу не вступил: юридически он вступил в силу. Правда, исполнялся не долго, но это другое дело. В Речи Посполитой его постановления никто не отменял».

Гадячский договор фактически в силу не вступил. Он не исполнялся ни казаками, ни поляками. Напомню к тому же, что ратифицированный в мае 1659 года польским сеймом текст договора существенно отличался от подписанного в сентябре 1658 года в Гадяче. Изменения в договор поляки внесли самовольно, без согласия и даже без ведома гетмана Выговского. Одно это обстоятельство ставит под сомнение правомочность договора.

К сведению Татьяны Геннадьевны — официально в Речи Посполитой положения Гадячского трактата были отменены самим фактом подписания в 1660 году нового договора (теперь уже с Юрием Хмельницким). «Ученая» дама не знает и этого? Следующий тезис Таировой-Яковлевой довольно курьезен. Она утверждала будто «в стенах Киево-Могилянской академии был написан «Вирш» на погребение гетмана П. Сагайдачного». «Вирш», однако, был написан в 1622 году, а коллегия (еще даже не академия) основана спустя 11 лет. Ляп очевидный, но Татьяна Геннадьевна твердо стоит на своем.

«Что касается моего якобы ошибочного замечания о написании «Вирша» на смерть П. Конашевича (Сагайдачного) в стенах КМА, то никакой ошибки нет, — уверяет она. — Панегирик был написан профессорами Братской киевской школы (кстати, основанной при непосредственном участии гетмана Сагайдачного), которая впоследствии стала именоваться в честь одного из своих благодетелей Киево-Могилянской. Ведь то, что при советской власти Петербургский университет именовался Ленинградским и даже носил имя А. Жданова, не означает, что мы должны этот период вычеркивать из истории выдающегося Санкт-Петербургского вуза?»