Олег Попцов - Хроника времён «царя Бориса» Страница 17

Однажды, на встрече с журналистами Российской телерадиокомпании, его спросили: «Как будет правильно, Бэрбулис или Бурбэлис, на каком слоге ударение?» Он не обиделся, спокойно и по-деловому ответил: «Ударение на первом слоге». Утверждая это, он не то чтобы отрицал свое литовское первородство, а, скорее, указывал на неслучайность появления на Урале своего прадеда.

Однако положение обязывает. Он с подчеркнутой тщательностью выговаривает слова «дорогие россияне». Нет-нет, его речь чиста, все-таки философское образование — Свердловский университет. Просто, внутренним чутьем предполагая противодействие, он вытаптывает, трамбует пятачок вокруг своего генеалогического древа.

Я познакомился с ним, если так можно выразиться, увидел его вблизи на собрании Демократической партии России — партии Травкина. Это случилось летом 1990 года. Бурбулис поначалу даже входил в руководство этой партии, во всяком случае, стоял у истоков её создания. Возможно, в то время он искал приложение своим силам. Идеолог компромисса, удачно гасивший сиюминутно вспыхивающего Травкина. Ему нужна была опора, материализующая его значимость в промежутках между политическими баталиями. Ельцин в то время возглавлял комитет по строительству, был в ранге министра или что-то в этом роде. Довольно скоро Ельцин оттолкнул лодку, в которой не умещались его политические притязания, и пустился в свободное плавание. Россия избирала свой депутатский корпус. В победе Ельцина на выборах в парламент России никто не сомневался. Ельцин тянул до последнего дня, не называя избирательного округа, где он намерен баллотироваться. Я оказался в этой истории пострадавшим. Планировалось мое выдвижение по национальному округу, где я должен был противостоять бывшему секретарю Московского горкома партии, естественно, наряду с другими кандидатами, но в том же округе был выдвинут и Борис Ельцин. И хотя мы были почти уверены, что он не станет во второй раз избираться в Москве, все равно надо было ждать подтверждения этого факта от самого Ельцина. Он не торопился, и это спутало все карты демократов. Его выдвинули ещё в нескольких городах России. Москва в этом списке стояла первой, и хотя логика событий и здравый смысл никак не делали карту Москвы для Ельцина счастливой. Избираться вторично там же, где ты на первых выборах получил 95 процентов голосов, может только опрометчивый по натуре человек. В этом случае даже 80 процентов проголосовавших за тебя на фоне прошлого успеха будут представляться поражением. И Ельцин дал согласие на Свердловск. Именно в этот период началось его сближение с Бурбулисом.

Теперь уже исторической курьезностью I российского съезда является факт близких и доверительных отношений Ельцина, именно на съезде, с другим представителем свердловской политической фракции. Речь идет о Владимире Исакове.

Доктор юридических наук, одержавший победу на выборах как кандидат демократических сил, он был при Ельцине на правах поводыря в паутине регламентарных превратностей, которыми перенасыщено любое демократическое сборище, а уж тем более депутатский съезд. Почему Ельцин выбрал именно Исакова, почему доверял ему? Неужели виной всему обостренное чувство провинциального патриотизма? Бесспорно, патриотические наклонности — Урал понятие незряшное — сыграли определенную роль, но счесть их главенствующими в выборе сподвижника никак нельзя. Он, Ельцин, был избран в качестве народного депутата Союза от Москвы. И те выборы явились своеобразной общественной реабилитацией Бориса Ельцина. Той самой реабилитацией, в которой ему отказала Всесоюзная партийная конференция. Однако в той же самой Москве Ельцин был предан своим партийным сотоварищем.

Все с чего-то начинается. Обширное поле недоверия, на котором взошли всходы и подозрительности, и осторожности, было вспахано в том самом роковом 1987 году, его так и следует определить — московский период. У беды долгая память. А если учесть, что среди московского депутатства было 90 процентов членов КПСС, то опасливый взгляд Ельцина в сторону большевиков можно понять.

Ко времени своего избрания Председателем Верховного Совета Ельцин практически не знал депутатского корпуса. И его осторожная ориентация на своих (кстати, Исакова Ельцин тоже не знал) была естественной. Если смотреть со стороны, возможно угадать некую похожесть между Бурбулисом и Исаковым. Оба малоулыбчивы, сдержанны во внешних проявлениях, подчеркнуто спокойны и неразговорчивы. И тот и другой из породы людей, которые были не сразу распознаны окружающими их людьми. Один — доктор наук, другой кандидат. Еще одна черта, роднящая обоих, — упрямство. Впрочем, все вышеперечисленные качества, исключая последнее, — качества внешнего образа, некая силуэтная похожесть. Вблизи, в непосредственном соприкосновении, мир общего разрушается мгновенно. Не исключено — именно эта, внешняя похожесть обманула Ельцина. Кто знал, что под маской лица холодного, бесстрастного бурлит и сжигает нутро невостребованное желание обладать властью?

Перерождение Исакова случилось мгновенно, спустя пять минут после его избрания Председателем Палаты. Исаков занял место спикера Палаты республики и совершенно непререкаемым тоном попросил депутатов — не членов парламента покинуть зал, дабы убавить излишнюю эмоциональность, мешающую творить закон. Правомерен вопрос: что должно произойти, чтобы человек так переменился? Юристы в парламенте чувствуют себя увереннее других. Закон их профессия. Именно юристы в парламенте были завязкой большинства интриг. Исаков, Бабурин, Шахрай… Характерно, что для каждого из них претензии превышали их собственные возможности. Обостренное желание быть опережающими реальность всякий раз толкает их на шаги преждевременные. Исаков вышел из игры первым. Он рассчитывал на нечто большее. Ему казалось, что докторская мантия, пусть и недолгая, благожелательность Ельцина по отношению к нему, отсутствие именно в тот момент какой-либо ельцинской команды делали его, Исакова, человеком, незаменимым в ближайшем окружении Ельцина. Но, как говорят завзятые картежники, расклад получился иным. Скорее всего, интуитивно Ельцин почувствовал скрытую амбициозность Исакова и плохо скрытое упрямство и, как бы невзначай, отодвинулся от него. Не отодвинул от себя Исакова, а сам сделал шаг в сторону. Как будет потом не раз, ни с кем не советуясь, доверяя лишь своему чутью, Ельцин передумал. Но инерция велика, и нимб близкого к Ельцину человека ещё светился вокруг головы Исакова, никто не вдавался в подробности — формула была упрощена до предела — они из Свердловска. И Исакова избрали спикером Палаты республики. Ельцин мог быть удовлетворен. Его нельзя было упрекнуть в неблагодарности. Исаков, в том-то и дело, Исаков видел себя, по меньшей мере, заместителем Ельцина, но этого не случилось. Возраст от 35 до 40 принято называть роковым. К 35–38 годам тщеславие одаренного человека достигает своего пика, кстати, неодаренного тоже, но если ты уже в «храме», твой взор устремлен в сторону иконостаса.

Не уверен, но не исключаю, что перед Ельциным встала дилемма, на ком остановить выбор: на Исакове или Бурбулисе? И в этом нет ничего сверхъестественного. С Бурбулисом Ельцин был знаком по Межрегиональной группе. Возможно, он не выбирал и просто настроен был плюсовать сторонников по упрощенной схеме — они из Свердловска. В этой истории не суть важно, что думал Ельцин, приближая и отлучая от себя, определяющими оказались чувства и поступки Исакова. Все это было до того, и нам трудно представить подобную ситуацию, ибо все случившееся после того — ещё одно предательство стоящих рядом (заявление шести). И вотум недоверия Исакову его избирателей, позднее невоплотившийся, и безмерно увеличившаяся мстительность последнего, и вязкое низвержение его с поста спикера Палаты (голосовали раз пять или шесть) делают невозможным, невероятным подобное предположение. Однако невероятность не делает предположение менее значимым. Я настаиваю — такая версия была реальной. Исаков ушел в тень, как бы подтвердив истину: не умеющий ждать да споткнется первым на дороге. Исаков слишком хотел быть замеченным сразу, и это на первом же властном витке погубило его. Бурбулис умел ждать. Оставаясь долгое время в тени, он достаточно натерпелся от самотерзаний. Он действительно много сделал для Президента. Был предан, терпелив к его капризам. Именно Бурбулис нащупывал команду Президента. Перемешивая немалое количество интеллектуалов, знакомых и незнакомых, он лепил тело власти, мучительно ожидая, что Президент заметит и оценит его усилия по достоинству. Здесь следует сказать об особенности Ельцина. Наиболее близких к себе людей Ельцин ценит очень по-своему. Он понимает, что они полезны, необходимы ему, однако значимыми на политическом небосклоне многие из них стали благодаря близости к нему, Ельцину. Скажем, на Полторанина это правило распространялось в меньшей степени. Он был независим и заметен сам по себе, до Ельцина. Он вместе с Ельциным попал в немилость высшей власти. Эту немилость каждый переживал по-своему, погружаясь в свой социально-политический мир. Ельцин опустился в предэтажье власти, Полторанин нырнул в журналистскую нишу. С Бурбулисом все сложилось иначе. Бурбулис не получил той форы изгнанного. Тень Ельцина закрыла его, и он терпеливо перемещался в пространстве вместе с этой тенью, ни разу не выступив за её очертания. Это не просто способность, это дар. Я часто размышлял по этому поводу. Никто не сомневался, что на президентских выборах Ельцин одержит победу. Его соперники были опасны суммарно. Каждый в отдельности проигрывал многократно.