Сергей Удальцов - Путину – бой! Страница 18

Второй момент – признание основополагающей ценности принципов самоуправления и народовластия. То есть уход от государственного патернализма и опора на низовую активность. Не отрицая государства, конечно, но понимая, что в перспективе государство должно слабеть, а низовые сети – как угодно их назовите, коммуны, кибуцы, общины – должны укрепляться. Те, кто это отрицает, кто опять хочет навязать нам монополию одной партии, президента или монарха – а среди левых есть и такие, кто за монархию, чего только не бывает! – для меня эти люди не левые.

В сфере экономики нужны общественные формы хозяйствования. У нас постоянно перегибы. Если в советское время был перегиб с подавлением частной инициативы, сейчас, наоборот, перекос в другую сторону – концентрация на прибыли и обогащении. Но чтобы кто-то получал чрезмерную прибыль, кто-то должен на него чрезмерно работать. Должна быть разумная конкуренция: государственные предприятия, кооперативы, народные предприятия, частные хозяйства. Тот, кто за полную госмонополию или за полную свободу рынка, – я сомневаюсь, что этот человек левых взглядов.

И последний очень важный принцип – это интернационализм. Дружба разных народов, отсутствие ксенофобии, шовинизма, национализма – это признак того, что человек левых взглядов. Сейчас есть попытки гибридов, но так можно и до национал-социализма докатиться. Там тоже в названии «социализм» есть, но как это все выглядело и каким ужасом было, мы прекрасно знаем.

– Художественный образ левого – это длинные волосы. и в рок-н-ролле у всех длинные волосы. А правые, например, скинхеды, – это голые черепа… почему у вас такая прическа?

– Никогда я длинных волос не носил, хотя у меня много рок-музыкантов знакомых. С Егором Летовым я был знаком, он мне близок по мировоззрению… Как мне удобно, так я и хожу. В этом моя свобода. Мне так практически удобнее, особенно когда милиция хватает… И если нужно вести работу среди националистов или фанатов, то с такой головой мне проще.

– Вас многократно задерживали и много раз сажали за решетку. Что происходит после задержания? Как к вам относятся в милиции?

– Так сложилось в последние годы, что – помимо моей воли, никакого удовольствия я от этого не получаю – я посетил десятки отделений милиции. Я расцениваю мое пребывание в милиции как вид агитационной работы. В некоторых отделениях милиции мне знакомы большинство сотрудников. И они меня знают прекрасно. Да, я четко понимаю, что они люди системы и будут выполнять команду, хотя я думаю, что если, например, поступит команда меня ликвидировать… далеко не все на это пойдут. Многие… большинство… не пойдут. На личном уровне я бы отметил у многих симпатию, лояльность и даже дружеское отношение. Он тебя скрутил, заковал, притащил, а потом, когда никто не видит, говорит: «Ну, ты извини… это как бы моя работа». А в самих отделениях идет общение нормальное, вплоть до уровня начальников отделений, когда они приглашают тебя и интересуются в том числе и политической ситуацией, вопросы задают и свое мнение высказывают. Благодаря политике властей у меня среди сотрудников милиции появилось много если не единомышленников, то скрытых сторонников. Унижений и издевательств там нет.

Курс власти абсолютно несправедлив

Корреспондент «2000» беседует с Сергеем Удальцовым, координатором «левого фронта», активным участником российского протестного движения, о перспективах избирательной кампании в РФ. 24.01.2012 г.

–  Несколько дней назад между КПРФ и левым Фронтом было подписано соглашение о сотрудничестве. Без преувеличения можно сказать, что это стало одним из наиболее важных событий избирательной кампании. Впервые политическая партия, являющаяся частью политической системы, заключила договор с организацией, представляющей собой часть внесистемной оппозиции, взяв на себя конкретные политические обязательства. Чем обусловлен подобный шаг со стороны КПРФ? Говорит ли он об изменении ситуации в стране?

– Безусловно, ситуация в стране изменилась. И это произошло благодаря массовым протестным настроениям, которые в конце концов вылились в массовые протестные акции. Массовые фальсификации на прошедших парламентских выборах стали своеобразным пусковым механизмом, позволившим вырваться наружу давно накапливавшемуся социальному недовольству. Мне кажется, что подобная ситуация складывается сегодня и в украинском обществе.

Украинская власть, как и российская, проводит социально-экономический курс в интересах ничтожного меньшинства, а потому рискует остаться один на один с рассерженным обществом. По крайней мере в России перспектива подобного развития событий обозначилась достаточно ясно. КПРФ как сила, неизменно критиковавшая социально-экономический курс власти, может в такой ситуации стать лидером социального протеста, резко усилить свои позиции, дать бой «партии власти». Но для этого Компартия должна перейти от рассуждений и критических заявлений к действиям. Ей нужно было опереться на ту часть внесистемной оппозиции, которая придерживается социалистических взглядов. Это и создало основу для союза КПРФ с «Левым фронтом».

–  А что такой союз дает самому «левому фронту»? Нет ли опасности, что он утратит самостоятельность и превратится в сателлита КПРФ?

– У «Левого фронта» сейчас появился шанс на реализацию значительной части своих социальных и политических требований. Что касается наших идейных позиций, мы их менять не собираемся и от своих целей не отказываемся. Очевидно, что организация, обладающая собственной идеологией, может быть партнером и союзником других сил, но только в той мере, в какой это необходимо для решения общих задач.

–  Но добиться реализации требований «левого фронта» можно будет только в случае, если на президентских выборах победит Геннадий Зюганов. Неужели действительно существует такая возможность?

– Перспектива второго тура с каждым днем становится все более реальной. И мы хотим быть уверены в том, что Зюганов не остановится на полпути, выступит между двумя турами голосования в качестве лидера, стремящегося объединить вокруг себя протестное движение и добиться смены власти. Еще один 1996 год нам не нужен.

–  Готово ли протестное движение объединиться вокруг Зюганова? Какую позицию займут, например, либералы?

– Либералы вполне могут поддержать во втором туре лидера КПРФ. Таких настроений, как в 1996 году, в либеральном лагере больше нет. Тогда сторонники либеральных взглядов готовы были проголосовать за кого угодно, лишь бы не допустить к власти коммунистов. Теперь они избавились от страха перед сторонниками социалистических взглядов, в том числе благодаря сотрудничеству с левыми в рамках внесистемной оппозиции. Тем более, что программа, с которой идет на выборы Зюганов, имеет социал-демократический характер и вполне может стать платформой для консолидации общественных сил. Кроме того, Зюганов может получить голоса значительного числа избирателей, недовольных нынешним социально-политическим строем, просто потому, что среди участников предвыборной борьбы он наиболее жесткий противник власти. Думаю, подобная возможность может представиться и КПУ на выборах в Верховную Раду. Но для этого нужно будет доказать свою готовность бороться за реализацию социальных требований.

Вообще же в период острого политического кризиса люди голосуют, руководствуясь не только своими идеологическими представлениями. Для них важно, кто может составить реальную конкуренцию кандидату от власти, и в такой ситуации многие избиратели могут проголосовать за политика, придерживающегося несколько иных взглядов. Поэтому объединение оппозиции вполне возможно.

–  Недавно мы стали свидетелями объединения оппозиционных сил в борьбе за ваше освобождение. Власть вынуждена была пойти на уступки, но отказалась ли она от попыток помешать вашей деятельности? Чувствуете ли сегодня какое-нибудь давление?

– Действительно, на протяжении месяца меня не выпускали на свободу, каждый раз придумывая причину для нового административного ареста, как только истекал срок предыдущего. При этом я в течение всего этого времени держал голодовку, которую прерывал только, когда из-за плохого самочувствия несколько раз попадал в больницу. Но уже в середине декабря движение в мою поддержку приняло международный характер (несколько акций за мое освобождение прошли в том числе в Киеве и других городах Украины, за что я искренне благодарен украинским политическим активистам). Российские властные структуры поняли, что перестарались, что попытка лишить меня свободы будет только способствовать росту протестного движения. Сегодня давления со стороны правоохранительных органов я не чувствую, однако все может вновь измениться, поэтому расслабляться я не собираюсь.