Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну Страница 3

Прольем вместе с Шереметом скупую слезу над трагической судьбой двух несчастных немецких женщин, но подивимся тому, что профессиональный историк постарался не заглядывать за кулисы давно происшедшей драмы. Разумеется возможно, что в прочтенной им депеше разведчика Щеглова и не было никаких дополнительных подробностей, но в момент отсылки сообщения они были вовсе и не обязательны: если газеты ничего не сообщали о драме генеральского семейства (эта тайна была тщательно сохранена, что по-человечески совершенно понятно), то о государственном перевороте, случившемся в Константинополе в те же дни, когда две дамы неосмотрительно затеяли прогулку на берегу Босфора, писала вся мировая и, в частности, российская пресса[10]:

«ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ.

Константинополь. (Соб кор.) Усилено военное положение. Все кофейни и магазины близ здания Порты закрыты.

Турецкая полиция извещена, что среди офицеров, находившихся в плену в Греции, имеются противники нынешнего правительства, которые намерены произвести государственный переворот.

Один из заговорщиков выдал план своих сообщников, сообщив полиции, что шесть лиц собрались в Стамбуле в ожидании проезда военного губернатора Джемаль-бея.

Это место было заранее окружено жандармами, и был пущен пустой автомобиль. К нему бросились заговорщики, которые тут же были арестованы полицией. По слухам, арестованные в ту же ночь умерли»[11];

«Константинополь. Скоропостижно скончался младотурецкий журналист Измаиль Бабанзаде, писавший в газете «Tanin» крайне враждебные России статьи»[12];

«Константинополь. Опубликовано ираде султана о назначении полковника Энвер-бея военным министром»[13];

«Берлин. Согласно сведениям «Berliner Tageblatt», Германия приняла примирительную позицию по отношению к России в вопросе о германской военной миссии в Турции. По слухам, генерал Сандерс останется в Константинополе лишь временно и затем будет переведен»[14];

«Министр Джемаль-бей, бывший командир первого корпуса, /.../ заявил, что усиленное вооружение турецкой армии и возрождение флота не имеют никаких воинственных целей. Напротив, только сильная армия и флот избавят Турцию от опасности нападения извне. /.../ Сильный флот нужен Турции, чтобы отстоять острова, защищающие берега Малой Азии. От этих островов Турция никогда не откажется»[15];

«Военный министр Энвер-паша[16] будет временно исполнять обязанности начальника главного штаба, имея двух помощников, из которых один – германский офицер. /.../

Среди уволенных 280 офицеров, более 100 генералов. В числе уволенных находятся: защитник Адрианополя Шукри-паша и известный Абук-паша.

Вскоре ожидается назначение морским министром Джемаль-паши. /.../

– Я уменьшил, – сказал Энвер-паша, – военные силы армии потому, что все министры уверены в вполне дружественных чувствах России, со стороны которой не нужно опасаться агрессивных намерений. Я не являюсь германофилом, как это утверждают, но сделал германского офицера помощником начальника штаба потому, что наши офицеры проходят германскую школу и необходимо, чтобы все министерство следовало германской военной системе»[17];

«Официально сообщается, что ген. Сандерс освобожден от командования первым корпусом, с сохранением должности главного инспектора армии и военных училищ.

Командиром первого корпуса будет назначен турецкий генерал, а его помощником – германский офицер генерального штаба»[18].

Из приведенных сообщений совершенно очевидно, что целью произведенного в Турции переворота было исключить всякую возможность немедленного начала войны и нападения России непосредственно на Босфор, что и удалось. Несчастные две немки оказались лишь пешками в политической игре: остроумные и жестокие лидеры младотурков не сумели отыскать никакого иного способа заставить отступить германское правительство. При этом Турция ухитрилась не только дипломатически обезоружить Россию, но и избежать порчи отношений с Германией: никаких официальных претензий к турецкому правительству в столь деликатной ситуации ни кайзер, ни его подчиненные предъявить не могли. Что же касается виновных туземных солдат, то наверняка немцам было сообщено, что они тайно, но сурово наказаны – скорее всего, скоропостижно скончались!

Российскому же историку В.И.Шеремету оказалось не с руки освещать столь удивительную эпопею, демонстрирующую тогдашние дипломатические конфликты с совершенно неожиданной стороны: в его книге нет ни слова о государственном перевороте в Стамбуле накануне нового 1914 года и четком повороте турецкой внешней политики, приуроченном именно к данному моменту.

Можно было бы допустить, что Шеремет не знал всех подробностей – ведь ни один историк не может знать всю историю. «Список книг и статей об истоках первой мировой войны бесконечно велик, и понадобилась бы целая жизнь, чтобы все их прочесть. /.../ Я, конечно, не прочел всех книг»[19], – честно и благородно признавался крупнейший английский специалист по истории Первой Мировой войны Дж. Долл еще двадцать лет назад, когда публикаций на данную тему накопилось существенно меньше, чем теперь. Но имеют место все же определенные границы некомпетентности или якобы некомпетентности, при переходе за которые историк теряет право на сохранение своего профессионального звания или переходит в категорию профессиональных дезинформаторов. Последнее может происходить отнюдь не по собственному влечению: ведь и в данном случае едва ли неумышленно сложилась столь прочная традиция, что об упомянутом турецком государственном перевороте нет практически ни одной вразумительной строчки во всех обзорных российских отечественных и переводных изданиях после 1914 года. Еще бы: в этом эпизоде Россия выглядит недвусмысленным «поджигателем войны», позиция Вильгельма (пытавшегося-таки изменить status quo на Босфоре) достаточно сомнительна, но явными миротворцами выступают турки (хотя, как оказалось, миротворческая акция осуществилась путем зверского изнасилования!), о которых не только в царские, но и в советские времена писалось во вполне определенном ключе[20]:

«Участие Турции в войне на любой стороне не обещало ей самой ничего хорошего. Война при любом ее исходе грозила расчленением страны и потерей ею государственной самостоятельности», – с этим невозможно не согласиться, равно как и с последующим: «Между царской Россией и султанской Турцией долгие годы существовали резкие противоречия и не раз возникали жесточайшие войны. Эти противоречия не угасли и к 1914 г.». Затем, однако, ссылаются на действительно имевшие место настроения в Турции, но далеко не прямым образом относящиеся к тогдашней политике ее правительства: «С началом первой мировой войны /.../ сложилась заманчивая возможность свести старые счеты с Россией. Пантюркисты намеревались захватить Кавказ, Крым, а наиболее ретивые мечтали даже „о долинах Волги и Камы“ с татарским населением». Завершается же этот экскурс в предвоенные месяцы явной натяжкой: «Однако Турция еще не была готова к участию в войне. Чтобы завуалировать подготовку к ней /.../ Энвер пошел на прямой обман и предложил русскому правительству заключить союз против Германии» – о каком обмане тут говорится? Вот если бы предложение Энвера о союзе было принято русскими, а коварный Энвер нарушил бы этот союз или отказался от его заключения – то тогда обвинения в его адрес были бы совершенно справедливы! Но предложения Энвера (возобновлявшиеся с мая по август 1914) были русскими спущены на тормозах, а к вопросу о том, кто на кого (Россия или Турция) напал осенью 1914 года, нам еще предстоит возвращаться...

Понятно, что В.И.Шеремет не нашел сил и возможностей, чтобы пойти на прямое противоречие с общепринятой концепцией, основанной на «Кратком курсе истории ВКП(б)» и других столь же авторитетных источниках высшей мудрости, предпочел объявить смысл собственного сенсационного открытия чисто личной драмой, а в итоге получилась классическая полуправда, не более полезная, чем половина ребенка, которого предложил разделить мудрый Соломон, – и даже заведомо более вредная, чем половина ребенка! Однако до публикации Шеремета, несмотря на множество известных сведений, вовсе невозможно было обозреть всю тогдашнюю ситуацию в целом, и, таким образом, тем более имела место также лишь полуправда, хотя и возбуждавшая, как справедливо указал Шеремет, недоуменные кривотолки. Теперь же появилась возможность составить из двух различных половин одну целую правду!