Рэм Красильников - Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка Страница 34

Резидент ЦРУ в Москве (chief of station) — в посольстве фигура заметная и влиятельная. С конца 80-х годов его практически не маскируют в посольском мире и перед властями нашей страны, он известен широкому кругу американских дипломатов, журналистов и бизнесменов, аккредитованных в Советском Союзе. В то же время он известен КГБ, так как в это время уже существовал его контакт с представителем советской контрразведки, хоть и скрываемый в какой-то мере от внешнего мира. Рассказ об этом впереди.

Понятно без слов, что положение руководителя резидентуры в стране «главного противника» существенно отличалось от его положения в странах, находившихся под диктатом Вашингтона или зависящих от Соединенных Штатов. В некоторых, где американская разведка была чуть ли не государством в государстве и где ее деятельности не препятствовали местная контрразведка и полиция, резидент ЦРУ чувствовал себя полновластным хозяином. «Друг» местного правителя — монарха, президента или очередного премьер-министра; ближайший приятель «сильного человека» — главнокомандующего вооруженными силами, министров, руководителей спецслужб, всех, кому в данный момент принадлежала власть, он, опираясь на силу и мощь США, умело манипулировал ими при помощи щедрых подарков и лести, в его руках все они становились послушными марионетками и платными агентами американской разведки. Вот таким образом ЦРУ заправляло делами во многих странах третьего мира.

Собственно говоря, такая же, «особая» роль принадлежала в некоторых странах третьего мира послу Вашингтона. Ну а отношения главы дипломатического представительства и резидента ЦРУ в Москве — тема сложная, и законы чинопочитания здесь соблюдаются гораздо строже. Дело в том, чтовтабели о рангах госдепартамент все же стоит выше ЦРУ. Поэтому руководитель московской рези-дентуры, получающий агреман от посла, представителя высшей власти Вашингтона и назначенца госдепартамента, является его непосредственным подчиненным, хотя и обладает специальным статусом. Неуклонное правило дипломатии — посол не должен быть замаран акциями разведки. Этому правилу стараются следовать оба — и глава дипломатического представительства, и резидент Лэнгли.

Посол, весьма расположенный к руководителю резидентуры или, напротив, чувствующий к нему стойкую антипатию, почти всегда понимает важное значение разведки и операций, проводимых резидентурой ЦРУ и военными разведчиками, считает необходимым размещение в дипломатическом представительстве подразделения АНБ, обязан оказывать поддержку разведке, хотя и не стремится вникать в суть ее деятельности, чаще же сторонится ее, как «грязного дела». Еще в Вашингтоне посла ориентируют в основных задачах и направлениях разведывательной работы в Советском Союзе и представляют ему (если возможно) резидента ЦРУ и согласовывают с ним назначения сотрудников резидентуры. Посол обязан соответствующими инструкциями госдепартамента создавать условия резидентуре ЦРУ и другим подразделениям спецслужб, дислоцированным в посольстве, для оперативной работы, принимать меры, чтобы провалы разведчиков не наносили ущерба национальным интересам Соединенных Штатов. По распоряжению посла «чистые» дипломаты и другие сотрудники посольства обязаны сообщать резиденту ЦРУ о предложениях «инициативников» установить шпионское сотрудничество с американской разведкой.

Редкий посол, особенно если он карьерный дипломат, не отдает себе отчета в неудобствах, связанных с проведением разведывательных акций, если они затрагивают официальное дипломатическое представительство и сотрудников спецслужб, которые пользовались его крышей, — пусть и укладываются в рамки служебного менталитета американцев. Однако так было далеко не во всех случаях, да и перспективы нельзя назвать радужными. На память приходит оценка положения, данная в свое время одним из столпов американской дипломатии Джорджем Кеннаном, послом в Советском Союзе в период «холодной войны»: «Разведка — нормальная государственная функция, чистейшая утопия надеяться на ее исчезновение. Но всему должны быть пределы. Я сам был свидетелем того, как американские разведывательные власти раз за разом проводили или пытались проводить операции, которые прямо подрывали не только советско-американские дипломатические отношения, но сами возможности достичь лучшего взаимопонимания между двумя правительствами». Любопытно отметить, что это поразительное признание сделано человеком, который стоял у истоков острейшей конфронтации США с Советским Союзом и сам был, являясь в конце 40-х годов советником американского посольства в Москве, инициатором развертывания этой конфронтации. Известный теперь многим военный план «Дропшот» во многом результат усилий Кеннана, направленных на разгром «главного противника». Под воздействием неумолимой реальности «ястреб» превратился в «голубя».

Хорошо известен эпизод, происшедший в 1972 году, когда в резиденцию посла, так называемый Спасо-хаус, проник военнослужащий ракетной части Калинин, одержимый идеей заработать на продаже американцам известных ему военных секретов. Помощник посла (он жил в Спасо-хаус) с согласия шефа вызвал в особняк посла тогдашнего резидента ЦРУ Роберта Дюмейна. Он и секретарь посла Вэник, хорошо владевший русским языком, провели беседу с Калининым, обучили «инициативника» шпионскому ремеслу, и Вэник конспиративно вывез Калинина из особняка на своей автомашине.

Эта деликатная ситуация стала достоянием истории тайной войны, и можно бы о ней не вспоминать, не после-, дуй за ней полоса новых происшествий, которые приняли хронический характер и могли доставить массу огорчений послу и государственному департаменту. Здесь не имеется в виду то обстоятельство, что в Спасо-хаус посол устраивал встречи с представителями оппозиции, выступавшей против законной государственной власти, и зачастую действовал в роли заправского конспиратора, — обращает на себя внимание совсем другое.

В 1986 году органы КГБ арестовали агента американской разведки «Топхэта» («Цилиндр», он же «Бурбон») — генерала советской военной разведки Полякова. В системе связи с агентом в Москве важное место отводилось применению аппаратуры быстродействующей радиосвязи. В 70-е годы радиосеансы проводились «Топхэтом» на здание посольства США на улице Чайковского. Чаще всего радиовыстрелы производились из троллейбуса, маршрут которого проходил мимо здания представительства. Агент действовал в соответствии с графиком, составленным Лэнгли на несколько лет, который передавался Полякову разведчиками московской резидентуры через тайник. В здании посольства был оборудован специальный приемный пункт. Знал ли об этом глава дипломатического представительства? Видимо, знал, хотя и в самых общих чертах.

Очевидно, также посол был осведомлен и о другом назначении здания представительства — служить местом для подачи условных сигналов агентам ЦРУ. Помещения посольства приспосабливались для этих целей без особых трудностей. Для сигнализации агентам в окнах здания посольства «мигали» светом. Согласно инструкции о связи, «мигание» электрическим светом в нужный день и час в определенном окне здания служило условным сигналом агенту, проходившему или проезжавшему по улице Чайковского, к тому, чтобы выйти на личную встречу с разведчиком или изъять тайник, заложенный резидентурой. Таким хитроумным, довольно эффективным способом организовывалась связь, например, с ценным для американцев агентом «Сфера» — Адольфом Толкачевым, «инициативником», жаждавшим славы супершпиона.

Если глава дипломатического представительства — «верховный главнокомандующий», обладающий высшей властью в своих владениях, то резидент — «старший воинский начальник» подразделений разведывательного сообщества, расквартированных в посольстве. Кроме резидентуры ЦРУ, это аппарат атташе по вопросам обороны и военные атташаты, представляющие РУМО и разведки вооруженных сил, специальное подразделение АНБ, нацеленное на перехват радиорелейной и радиотелефонной связи в Москве и Московской области, группа сотрудников политического отдела посольства из управления разведки и исследований госдепартамента. В 1995 году в посольстве обосновалось представительство ФБР.

Правда, это не оперативное командование и тем более не административное руководство. Резидент Лэнгли не имеет права вмешиваться в оперативную работу названных подразделений, но знакомится с получаемой информацией, ему передаются материалы, необходимые для оперативной работы резидентуры (например, данные о действиях советской контрразведки и о подходах со стороны «инициативников»), с ним согласовываются детали поездок по стране. Впрочем, эти функции вменяются в обязанность и всем дипломатам и служащим представительства по вопросам обороны (оно руководит аппаратом РУМО); кроме того, атташе обеспечивает использование прикрытий ЦРУ — должностей так называемых гражданских помощников в своем аппарате. Резидентура ЦРУ и аппарат РУМО помимо обмена информацией проводят совместные оперативные мероприятия. Военные разведчики выполняют отдельные поручения резидентуры ЦРУ. Оба они, резидент ЦРУ и атташе по вопросам обороны, направляют деятельность поста АНБ, который своей громоздкой аппаратурой заполнил верхние этажи старого здания посольства, — его мощные антенные устройства на крыше здания потом упрятали под специальные колпаки, чтобы замаскировать от любопытных глаз. После сооружения нового комплекса у Дома правительства России владения АНБ намного расширились.