Валерий Коровин - Третья мировая сетевая война Страница 36

Сеть состоит как из самих юзеров, так и из виртуалов и так называемых ботов — виртуальных юзеров, находящихся в управлении сетевыми роботами, подконтрольными основным юзерам. Российский сегмент интернет-сети охватывает такие сетевые площадки, как «Живой Журнал» (LiveJournal), Facebook, «ВКонтакте», «Одноклассники», LiveInternet, БлогMail.ru и др. Приблизительное количество необходимой для адекватного симметричного ответа группы сетевой активности может составлять порядка 300 человек. Здесь надо учитывать, что многие юзеры имеют в управлении от 2 до 30 виртуалов, а некоторые из них, особенно те, кто зарабатывает в Сети на серых схемах, могут иметь и какое-то действенное количество ботов в разных сетях, что многократно усиливает эффект в плане проявленной номинальной массовости, что также очень важно.

Немалую роль играют и сетевые СМИ, включённые в систему обсчёта «Яндекс. Новости», что даёт возможность формирования новостных топиков (сюжетов «Яндекса»), для чего бывает достаточно десятка наименований. К этому можно подключить порядка 20–30 региональных бумажных газет и журналов, ряд региональных и кабельных телеканалов (включая интернет-телевидение), что необходимо для создания «достоверного фона», то есть для ощущения диверсификации источников. Среднестатистический потребитель информационных потоков всё же склонен не доверять исключительно одному виду источника и всегда ищет подтверждения в параллельных информационных средах.

Создание и интеграция сетей

Для запуска ответного механизма сетевой балансировки контента необходимо активировать созданную предварительно сеть, куда также необходимо включить и частично замороженные в силу отсутствия реальных политических задач и финансирования сетевые сегменты. Здесь следует учитывать наличие политической мотивации участников сети, так как на прежних этапах многие из них являлись активистами молодёжных политических движений, а значит, были мотивированы идейно, что всегда повышает эффективность. Однако присутствие политически немотивированных участников, количество которых по сравнению с идейно мотивированными лишь увеличивается, должно предусматривать иные средства мотивации, в первую очередь финансовой. И здесь надо понимать, что вся сетевая сфера, учитывая серьёзность её воздействия на реальную политику, требует таких же серьёзных вложений. Они значительно ниже, чем затраты на поддержание любого типа войск, основанных на реальных вооружениях, но как минимум на порядок выше, чем фрагментарная грантовая поддержка выборочных сетевых организаций, НКО и НПО, занимающихся сетевой активностью. Для понимания, какого рода средства расходует на эту сферу американское государство, следует привести цифры из книги Ричарда Кларка (Richard A. Clarke) и Роберта Нейка (Robert K. Knake) «Cyber War». В ней один из авторов признаётся: «В 2000 году мне удалось выбить дополнительные 2 миллиарда долларов из федерального бюджета на разработки в области кибербезопасности, но это была лишь малая толика нужных нам средств». Учитывая, что сами кибервойны — есть нечто среднее между войнами с использованием обычных вооружений и сетевыми войнами, затраты на последние будут гораздо ниже, чем затраты на кибербезопасность и содержание кибервойск, и несравнимо ниже, чем затраты на содержание армии и тем более на ведение горячих военных операций.

Реализация подобного рода стратегии должна предусматривать и формирование рабочего штаба, и проведение обучающих тренингов и занятий для групп с целью повышения квалификации и обмена новейшими технологическими достижениями в указанной области, и тестовые запуски для предварительной обкатки сети и исправления возможных ошибок и недочётов. Первым этапом может стать холостой запуск сети и рабочего штаба, который для начала может производить и продвигать совершенно произвольный контент без каких-либо вводных параметров. И уже на следующем этапе, когда основная сеть заработает и начнётся самоиндуцируемое подключение к ней локальных автономных сетей, разбитых по группам интересов, можно начать вводить необходимые параметры производимого контента, ставить задачи, оценивать эффективность. Всё это должно происходить одновременно с попытками охватить все свободные, то есть не ангажированные западными структурами, тематические сетевые сообщества.

Безусловно, sock puppet revolution, mimetic warfare и другие сетевые технологии — это очень эффективное оружие. Но оно эффективно тогда, когда у него есть цель. И эффективно оно в руках тех, кто понимает, что он делает. Можно сегодня сколь угодно отрицать роль США в происходящих процессах, что часто пытаются делать агенты западных сетей, утверждая, что нет, это не они, это «само падало» и просто эти общества сами такие неблагополучные. Но тем не менее никто не будет отрицать, что на сегодняшний день США являются единственной гипердержавой, единственным мировым гегемоном, перекраивающим всё мировое пространство в своих интересах. А уж в чью пользу одно государство за другим лишается своего суверенитета — здесь уже выводы делать каждому самостоятельно.

Часть II

На полях сражений сетевой войны

Глава 3

Примеры сетевых операций

Становление эпохи ядерного сдерживания, как мы выяснили в предыдущей главе, привело к пониманию невозможности расширения сфер влияния основными мировыми центрами силы с использованием обычных вооружений. Любое столкновение интересов в военной области с большой долей вероятности могло привести к ядерному противостоянию, ибо любая сила, будь то государство или группа государств, в конечном итоге принадлежит к тому или иному «ядерному клубу», находясь под его ядерным зонтиком. А это значит, что покровитель, отвечая за безопасность своего «подопечного» в возможном военном столкновении, вынужден при отстаивании своих глобальных стратегических интересов рано или поздно прибегнуть к использованию своего ядерного потенциала. «Основной парадокс стратегических ядерных сил заключался в том, что сама реальность их боевого применения заведомо исключала достижение каких бы то ни было целей войны, так как была чревата взаимным уничтожением и гибелью всего человечества»[57].

Технология сетевого экономического захвата государств в «теории Перкинса»

Сложившийся во второй половине XX столетия ядерный паритет заставил военных стратегов Запада, и в первую очередь США, стремящихся к экспансии, начать разработку новых, неявных форм «захвата территорий» и установления на них своего влияния. При этом избегая возникновения предпосылок к использованию военной силы, дабы не спровоцировать глобальный ядерный конфликт или в случае локальных конфликтов избежать обвинений в военной агрессии и экспансионистской политике, что могло бы разрушить «гуманный» образ США. Именно «ядерный тупик» открыл новую страницу в развитии военного искусства. Когда обычная, явная, горячая война стала неприемлемой, ей на смену пришла новая форма войны — неявная, холодная, проявившаяся в «конфликтах низкой интенсивности» и «тайных операциях»[58].

Изначально этот сегмент изысканий получил название «стратегия непрямых действий» и был подробно разобран в уже упомянутой здесь неоднократно работе Бэзила Лиддела Гарта, исследования которого в дальнейшем легли в основу концепции сетевых войн. Суть стратегии сетевых войн, как мы уже знаем, в использовании социальных сетей — сообществ или общественных структур, как гуманитарных, так и политических, в том числе элитных групп, находящихся у власти. Сетевые основы этой стратегии были заложены социологами ещё в конце 70-х, в частности американским социологом Алвином Гоулднером, утверждавшим, что социальная теория в скрытом виде часто выступает теорией политики[59]. «Теория сетевых войн пришла на смену концепции ядерного сдерживания. Сетевая война ведётся не государствами и не блоками, а глобальными институционализированными структурами. Различные сетевые структуры (массмедиа, транснациональные корпорации, религиозные организации, НПО, политические элиты, спецслужбы) интегрируются в общую, гибкую и разнородную сеть»[60].

«Сетевой принцип даёт возможность отнимать суверенитет и политическую независимость у целых государств и народов. Их превращают в жестоко контролируемые механизмы и делают частью плана прямого планетарного контроля, мирового господства нового типа, в котором управлению подлежат не отдельные субъекты, а их содержание, их мотивации, действия и намерения. Это проект глобальной манипуляции и тотального контроля в мировом масштабе. И сегодня он активно применяется Соединёнными Штатами Америки»[61].