Трагический январь. Президент Токаев и извлечение уроков - Леонид Михайлович Млечин Страница 37

несколько дней Шелепин позвонил Трояновскому и попросил зайти в здание на площади Дзержинского. В кабинете председателя КГБ находились начальник столичного управления госбезопасности и «испуганная девица весьма вульгарного вида». На очной ставке девица призналась, что с Трояновским не знакома, но в разговорах с друзьями называла его имя, как и имена других высокопоставленных персон, набивая себе цену… На этом история закончилась, но Трояновский на всю жизнь запомнил, каких усилий ему, помощнику главы правительства, стоило добиться истины…

Когда Хрущева отправили на пенсию, Трояновского взял к себе новый глава правительства Алексей Николаевич Косыгин. Потомственный дипломат Трояновский помимо иных талантов обладал редким даром нравиться начальству. К нему ни у кого не было никаких претензий. И у него было чему поучиться.

Став в марте 1985 года генеральным секретарем ЦК КПСС, Михаил Сергеевич Горбачев сменил министра иностранных дел, а затем и внешнюю политику.

Министром вместо Громыко стал недавний глава Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. В курилках высотного здания на Смоленской площади его презрительно называли «кутаисским комсомольцем». Дипломаты, выпускники элитарного Института международных отношений, не ожидали, что пришлют «провинциала», грузина. Карьерные дипломаты не любят выдвиженцев, считая, что они никогда не получили бы столь высокий пост, если бы пытались сделать обычную дипломатическую карьеру.

Говорили, что Шеварднадзе не только мира, но даже и Советского Союза толком не знает, иностранными языками не владеет, да и по-русски говорит неважно… Решили, что внешней политикой новый генеральный будет заниматься сам, а Шеварднадзе, бывшего министра внутренних дел Грузии, назначили для того, чтобы он перетряхнул дипломатическое ведомство и разогнал пижонов, которые оторвались от действительности, а только за границу ездят. Ждали опричнины.

2 июля Громыко в последний раз побывал в своем кабинете в Министерстве иностранных дел. Он ни с кем не попрощался, даже не собрал коллегию. Просто встал и ушел. Сотрудники МИД сгрудились у окон, чтобы увидеть его отъезд.

Когда Громыко освободил кабинет, Шеварднадзе впервые приехал на Смоленскую площадь. У подъезда высотного здания его ждал начальник Секретариата министра, проводил на 7-й этаж, показал кабинет № 706. В этом кабинете сидели все его предшественники.

Шеварднадзе собрал своих заместителей, откровенно сказал им:

— Положение у меня — хуже не придумаешь. Удивить вас познаниями в области внешней политики не могу. Могу лишь обещать, что буду работать так, чтобы мне не было стыдно перед вами, а вам — за меня. Мне придется особенно трудно на фоне авторитета Андрея Андреевича. Что я по сравнению с ним, крейсером внешней политики? Всего лишь лодка. Но с мотором.

Шутка понравилась.

Шеварднадзе чисток не устраивал, никого не уволил. Напротив, двери министерского кабинета на 7-м этаже раскрылись для широкого круга сотрудников министерства. Эдуард Амвросиевич приглашал не для того, чтобы устроить разнос или дать указание, а для того, чтобы выслушать их мнение.

Шеварднадзе изменил ритм мидовской жизни, вспоминал главный министерский переводчик Виктор Михайлович Суходрев. Допоздна работал, приезжал на Смоленскую площадь и в субботу. Искренне удивлялся, если вечером кого-то не оказывалось на месте. Скоро все дисциплинированно сидели на местах и раньше министра домой не уезжали.

Своим помощникам в министерстве он откровенно сказал:

— Я ведь могу сидеть тихо, ничего не делать, наслаждаться жизнью. Но внешняя политика зашла в тупик, страну нужно вытаскивать из ямы.

Правда, в министерстве устроили кампанию борьбы с семейственностью. Если в МИД работали отец и сын, то кого-то одного просили уйти. Но это была идея секретаря ЦК Егора Кузьмича Лигачева. Он и прислал в министерство нового заместителя по кадрам Валентина Михайловича Никифорова, тот получил указание брать в МИД побольше детей рабочих и крестьян, а также партийно-комсомольских активистов. У некоторых московских семей возникли проблемы. Но родственники Токаева в министерстве не работали, так что эта кампания обошла его стороной.

Дипломаты не привыкли задавать вопросы: зачем и почему? Они исполняли инструкции. Шеварднадзе просил сформулировать: а в чем именно состоит реальный интерес нашей страны? Каковы наши цели и какую цену мы готовы заплатить за их достижение? Бесплатно ведь ничего не получается.

Он доставал бумагу и спрашивал:

— А почему мы такую позицию занимаем?

Все удивленно пожимали плечами:

— Да мы всегда ее занимали.

Шеварднадзе качал головой:

— Это не ответ. Вы мне объясните, есть ли в этой позиции смысл. Она нам выгодна? Это в наших интересах?

Сверхзадача новой внешней политики состояла в том, чтобы вывести страну из враждебного окружения, уменьшить давление на нее, создать благоприятные внешние условия для перемен и дать Горбачеву возможность сосредоточиться на внутренних делах. Нормализация отношений с Китаем входила в первоочередную повестку дня.

Перед отъездом в Пекин обходительный Трояновский навестил и бывшего министра. Андрей Андреевич Громыко, покинув МИД, получил почетный, но безвластный пост председателя Президиума Верховного совета СССР. Посол рассказал, что перед ним поставлена задача нормализовать советско-китайские отношения.

Громыко возразил, что ничего из этого не выйдет.

— Почему? — удивился Трояновский.

— Они уже слишком связаны с американцами.

В 1980-е годы Китай стремительно менялся. Менялось и отношение к нему. Это удачно совпало с другим тектоническим сдвигом в мировой политике — окончанием холодной войны, что прежде всего связано с внутриполитическими событиями в Советском Союзе.

Прекращение холодной войны и противостояния с Москвой создало благоприятнейшие условия для китайских реформ и успеха преобразований, задуманных Дэн Сяопином. Как минимум, Пекин, занявшись подъемом экономики, смог сократить непосильные военные расходы. Если бы не было Горбачева, изменившего ситуацию в мире, добился бы Китай таких успехов?

Олег Трояновский по достоинству оценил Токаева, который приехал в Пекин 2-м секретарем, а вернулся в Москву советником.

Как и в армии, в дипломатической службе существуют ранги и должности. Табель о рангах стимулирует стремление неудержимо двигаться вверх.

— Когда мне присвоили первое дипломатическое звание, начальник сказал торжественно: «Ты сделал первый шаг в своей карьере и помни, что последний должен быть на Новокунцевском кладбище», — рассказывал мне один крупный дипломат.

Плох тот дипломат, который не мечтает стать послом. А будущий посол начинает службу всего лишь референтом или переводчиком. Первая зарубежная командировка — чаще всего не в посольство, а в консульство. Выдача виз и выслушивание жалоб — удручающе скучная работа. Но талантливого молодого человека со временем дипломатия вознаградит потрясающе интересной работой. Именно так с Токаевым и получилось.

В советские времена, чтобы получить первое дипломатическое звание, надо было проработать от 2 до 4 лет. Лестница, ведущая вверх, довольно длинная: атташе, 3-й секретарь, 2-й секретарь 2-го класса, 2-й секретарь 1-го класса, 1-й секретарь 2-го класса, 1-й секретарь 1-го класса, советник 2-го класса, советник 1-го класса, чрезвычайный и полномочный посланник 2-го класса, чрезвычайный и полномочный посланник 1-го класса и, наконец, вершина — чрезвычайный и полномочный посол…

Ранги от атташе до советника присваивались приказом министра. Посланниками и