Лев Гинцберг - Ранняя история нацизма. Борьба за власть Страница 44

Из дневника Геббельса известно, что, проживая в то время на промышленном западе страны, он действовал в том же направлении. Так, еще 21 августа 1925 г. он записал, что крупный промышленник Арнольд (дело происходило в г. Хаттингене) во всем согласился с ним. Побывав там вновь 15 января 1926 г., он отметил: «Возможно, мы получим деньги». Источник этих средств не вызывает сомнений. В записи от 3 февраля говорится о встрече с ведущим промышленником Рейнской области фон Бруком: «Наконец, столп экономики. С этим человеком можно сотрудничать». 6 марта — новая встреча с тем же лицом. Характерна и запись от 14 ноября 1925 г.: «Оснабрюк. Вечером выступление перед буржуа... Неистовая овация». Подобное «сотрудничество» имело место не только на Рейне. Известно, например, откровенное обращение местной организации нацистов к известному химическому магнату Р. Бошу (май 1927 г.): «Доверительно! Многоуважаемый господин! Программа национал-социалистической партии предусматривает защиту приобретенной законным образом собственности... Только она в состоянии эффективно противодействовать террору со стороны левых. К сожалению, это невозможно без значительных средств».

Подобные обращения тщательно скрывались. Публично же нацисты яростно отрицали свои связи с крупным капиталом; так, нацистская газета «Франкфуртер беобахтер» была снабжена характерным подзаголовком — «Единственная не находящаяся на службе капитала газета Франкфурта». Нацисты упорно распространяли лживую версию, что все расходы покрываются ежемесячными взносами и дополнительными сборами с членов партии. Уже в те времена трудно было поверить в это, сейчас же мы располагаем гораздо более определенными сведениями. В 1926 г., по признанию самого Гитлера, взносы составили всего 84 тыс. марок (вместо 210 тыс., которые должны были бы поступить, если бы численность партии действительно равнялась 35 тыс. человек, как утверждали гитлеровцы). В 1927 г. финансовое положение (если говорить о членских взносах) не могло существенно улучшиться, потому, в частности, что нацистская организация Берлина, значительно выросшая к тому времени (см. ниже), была запрещена. А средства требовались очень большие: ведь помимо издания газет, брошюр, листовок, фашисты расходовали значительно больше, чем кто-либо до них, на проведение массовых собраний и митингов, походов, транспортировку штурмовых отрядов, перевозку своих приверженцев на съезды партии, проводившиеся с 1926 г. более или менее регулярно. Много денег шло на содержание административного аппарата, с течением времени постепенно разбухавшего, а также на удовлетворение личных потребностей Гитлера с его претензиями на фешенебельность и стремлением разъезжать в роскошных машинах, жить в дорогих отелях и содержать виллу в Берхтесгадене.

Нацисты подчас высказывали недовольство недостаточной, по их мнению, поддержкой со стороны капиталистов. Выступая в начале 1927 г. на заседании руководящих деятелей националистических организаций Тюрингии, Гитлер жаловался, что Муссолини получал со стороны крупной промышленности большую помощь — не только деньгами, но и автомашинами (он, очевидно, не мог забыть, что за его лимузин пришлось уплатить 26 тыс. марок). Примерно в том же духе фюрер высказался на нюрнбергском съезде 1927 г. Это шло параллельно со все новыми усилиями завербовать крупнейших представителей капитала на сторону нацизма. Наиболее важное значение в этом смысле имело привлечение Кирдорфа, возглавлявшего Союз горнодобывающей промышленности Рура и распоряжавшегося обширными фондами союза (а также Объединения металлургической промышленности Северо-Запада). Он впервые встретился с Гитлером летом 1927 г., и беседа между ними продолжалась четыре с половиной часа. Заинтересованность старого реакционера (он был еще в кайзеровское время известен своей непримиримостью по отношению к рабочему движению) идеями нацистского главаря оказалась настолько велика, что он предложил последнему изложить их в сжатом виде и взял на себя расходы по изданию и распространению брошюры среди промышленников.

В августе 1927 г. текст был представлен. Прежде всего здесь декларировалась необходимость завоевания жизненного пространства. Для достижения этой цели «новое движение категорически отвергает любое деление на сословия или классы и провозглашает... безусловный авторитет личности». Гитлер обещал монополиям свободу развития и защиту со стороны национал-социалистического государства. В конце брошюры он пел дифирамбы армии и предсказывал сближение ее с фашизмом в последующем. Все это было повторением того, что нацистские главари уже не раз говорили самим промышленникам. Необходимо, однако, было сделать идеи нацизма достоянием еще большего круга сильных мира сего. Это и имел в виду Кирдорф, рассылая брошюру почти двум тысячам деятелей промышленности, банков и торговли.

А в начале декабря фюрер был вновь гостем «избранного» общества. Конференц-зал Крупна в Эссене, вмещавший 800 человек, был переполнен до отказа. На этот раз выступление было целиком посвящено внешнеполитическим проблемам. И опять «Рейниш-Вестфелише цайтунг» рассыпалась в комплиментах, утверждая, что Гитлеру в речи, длившейся два с половиной часа, удалось держать аудиторию в напряжении от первого до последнего слова, более того — загипнотизировать ее. А «Фёлькишер беобахтер», цитируя эти строки, подчеркивала «особенно важное значение данного круга для будущего немецкого народа». И в своей обычной манере наглого издевательства над истиной фашистская газета писала: «Наиболее примечательным в докладе Адольфа Гитлера является то, что он... говорил здесь то же самое, что и на массовых митингах». На деле, как мы знаем, содержание было прямо противоположным.

Нацисты добивались также поддержки среди реакционных элементов за пределами Германии. Весьма известным из зарубежных покровителей германского фашизма был англо-голландский нефтяной король Детердинг. Связи с ним значительно упростились после того, как он купил имение на территории Германии, в Мекленбурге. В немецкой печати вновь и вновь появлялись сведения о том, что нацисты получают финансовую поддержку из фашистской Италии. Есть документы, свидетельствующие о глубокой заинтересованности германских фашистов в подобной помощи. Такова, например, доверенность, выданная Гитлером в январе 1924 г. (когда он находился в тюрьме) уже известному нам нацисту К. Людеке на предмет агитации в пользу нацизма в США, «особенно же собирать для этой цели денежные средства». Сохранилось также письмо Гиммлера Рему, уехавшему во второй половине 20-х годов в Боливию, с аналогичной просьбой в отношении тамошних состоятельных людей.

В целом можно сказать, что еще до того, как социальная борьба в Германии вновь резко обострилась в связи с последствиями мирового экономического кризиса 1929–1933 гг., нацисты, несмотря на отсутствие в тот момент непосредственной заинтересованности монополистов в их услугах, сумели убедить некоторых ведущих магнатов капитала в том, что именно НСДАП будет для них полезна. О том, к чему сводились пожелания капиталистов, наглядно свидетельствует, например, высказывание одного из влиятельных деятелей рурской промышленности, Генрихсбауэра: «Я глубоко убежден, что нынешняя система анонимного демократического парламентаризма со временем уступит место новой системе, которая будет основана на ответственности вождя и преданности ему свиты и будет обладать существенным родством с итальянским фашизмом».

Несмотря на аплодисменты, которые расточали Гитлеру крупные промышленники, 1924–1928 гг. для германского фашизма были трудным временем. Завоевать широкие массы не удавалось ни одной из организаций крайней реакции, в том числе нацистской партии. Данные, которыми оперировали сами фашисты, естественно, не заслуживают доверия; выше, когда речь шла о финансах НСДАП, уже отмечалась их недостоверность. В том же убеждают и другие факты. Известно, например, что в провинции Ольденбург нацисты за весь 1926 г. сумели увеличить численность своей организации лишь с 45 до 90 человек, причем 70 из них проживали в г. Ольденбурге. В таком крупном центре, как Бремен, в 1926 г. было всего 37 членов НСДАП. В Южном Ганновере в 1927 г. отмечалась почти полная стагнация. То же было в Северном Гессене, а в Верхнем Гессене число членов партии даже снизилось: так, в Бад Наугейме в 1927 г. осталось только пять нацистов (в 1925 г. было 20). Плачевным было положение в местной организации Франкфурта-на-Майне; в конце 1927 г. ее руководитель в обращении к членам партии требовал регулярной уплаты членских взносов, угрожая исключением и заявляя, что он не желает «быть обвиненным руководством партии в непригодности».

Незаинтересованность в нацизме подтверждают и данные о посещаемости собраний и митингов, о количестве голосов, собранных на выборах. Митинг на соборной площади Ветцлара, созванный после воскресного богослужения в апреле 1928 г., собрал... 15 человек, столько же пришло в Дармштадте. Исключительно плохая посещаемость отмечалась даже в одном из округов Гессена, охарактеризованном в «Фёлькишер беобахтер», как «кристаллизационный пункт движения». На выборах в саксонский ландтаг в октябре 1926 г. нацисты, по собственному признанию, «несмотря на все свои усилия, смогли собрать только 1,6% голосов». Примерно такой же результат (и ни одного мандата) принесли состоявшиеся тогда же выборы в Бадене. Большие надежды нацисты возлагали на выборы, состоявшиеся в ноябре 1927 г. в Брауншвейге: кроме Гитлера (здесь ему выступать не запрещалось) сюда были «брошены» Г. Штрассер, Гиммлер, Кох, Федер и др. Однако полученные 3,7% голосов вряд ли могли удовлетворить фашистов.