Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима. Страница 46

Антонин Новотный, возможно, неосмотрительно решил, что Брежнев — фигура временная, и не проявил достаточного уважения к новому советскому вождю. Поскольку социалистическим странам позво­лялось только одобрять сделанное в Москве, то для советских руко­водителей это оказалось неприятным сюрпризом. Отношения между Дуб­чеком и Новотным не сложились. Новотный считал Дубчека слишком самостоятельным, ему не нравилось, что тот требовал для Словакии слишком много прав.

В апреле 1965 года Новотный приехал в Братиславу, где отме­чалось двадцатилетие освобождения города войсками Красной армии. Во время застолья Дубчек с изумлением отметил, что руководитель партии и государства не пьет из стакана, который ставили перед ним, а ловко забирает чужой, у соседа. Видимо, Новотный полагал, что словаки способны его отравить. Подозрения были взаимными. Сам Дубчек не сомневался, что за ним следят чехословацкие чекисты. Службой госбезопасности управлял человек Новотного — руководитель восьмого отдела (административных органов) ЦК Миролав Мамула.

В борьбе с Новотным Дубчек проявил качества умелого аппа­ратного борца. Он обнаружил слабые звенья в команде своего оппо­нента. В окружении Новотного нашлись люди, которые хотели изба­виться от первого секретаря, рассчитывая занять его место. В пер­вую очередь это был влиятельный член президиума и секретарь ЦК по идеологии Иржи Гендрих. Они с Новотным вместе сидели в концлагере Маутхаузен. Гендрих был правой рукой Новотного, его главным совет­ником и считался вторым человеком в партии.

Дискуссии об экономической реформе в Чехословакии, которая буксовала, о месте и роли партии начались еще до избрания Дубчека первым секретарем ЦК. Критика адресовалась его предшественнику Но­вотному, который совмещал два поста — руководителя партии и прези­дента страны.

Его критики ловко опирались на советский опыт. Отправляя Хрущева в отставку, московские вожди говорили, что совмещение крупных постов невозможно. Пройдет несколько лет, и генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев сделает себя еще и председателем президиума Верховного Совета СССР. Но в 1967 году можно было смело опираться на заветы советских товарищей.

В ноябре 1967 года Новотный уехал в Москву на празднование пятидесятилетии Октябрьской революции и долго не возвращался. Объ­явили, что он простудился. Но тут же распространился слух, что ру­ководитель Чехословакии ждет аудиенции у Брежнева и надеется зару­читься его поддержкой. Пока он отсутствовал, в Праге объединились его противники. Они руководствовались разными целями, но все при­шли к выводу, что Новотный должен уйти.

8 декабря Брежнев прилетел в Прагу разбираться.

Целый цень он вел беседы с членами президиума ЦК КПЧ. ста­раясь разобраться в ситуации и решить, кто сменит Новотного. У Дубчека, с которым Леонид Ильич тоже беседовал, создалось впечат­ление, что Брежневу неохота заниматься этими делами. Он исполнял свои обязанности, не больше того. Брежнев поразил Дубчека привыч­кой к поцелуям. Они встретились впервые, но Брежнев сердечно его расцеловал.

Первым в его списке значился Иржи Гендрих, который откро­венно сказал, что желает занять пост первого секретаря. Этот раз­говор все решил. Леонид Ильич понял, что если самый верный сторон­ник Новотного уже примеряется к его креслу, то перемены неизбежны. Новотного Брежнев ценил невысоко, считал кабинетным работником, прежитком хрущевской эпохи, который слишком долго занимает свой пост. Поэтому Леонид Ильич спокойно отнесся к смене руководства в Праге.

Вернувшись в Москву, он поделился с соратниками:

Перный секретарь Новотный жалуется на членов президиума, те норовят отозвать меня в сторонку, напрашиваются на разговор чуть не ночью, кроют первого секретаря. Каждый тянет меня в свою сторо­ну, завлекает в союзники. Зачем мне это? Не хватало в их внутрен­нюю склоку лезть. Пусть сами разбираются.

21 декабря 1967 года президиум ЦК компартии Чехословакии вы­сказался за разделение высших постов в партии и государстве. Анто­нин Новотный вынужден был сказать, что он останется президентом, а первым секретарем ЦК надо избрать кого-то другого. Верные соратни­ки Новотного пытались в последний момент сохранить его у власти. Сотрудники госбезопасности, близкие к заведующему восьмым отделом ЦК Мамуле, подготовили список врагов Новотного, которых собирались арестовать.

Секретарь парткома министерства обороны генерал Ям Сейна уговаривал нескольких генералов ввести в Прагу войска и поддержать Новотного. Генерал Сейна был ставленником Новотного и другом его сына. В феврале 1968 года генерал бежал вместе с любовницей на Запад, когда прокуратура выяснила, что он занимался незаконными коммерческими операциями...

5 января 1968 года на заседании президиума ЦК из двух кан­дидатур — Дубчека и Ленарта — избрали Дубчека. Ему предстояло ру­ководить страной всего лишь восемь месяцев. Появление Дубчека в роли руководителя Чехословакии воспринималось как компромисс. Он, возможно, не так уж сильно хотел стать главой партии. Но в тот мо­мент он решительно всех устраивал. После избрания новый первый се­кретарь запросто заглянул в советское посольство в Праге. Посол Степан Васильевич Червонснко приказал достать шампанское, и совет­ские дипломаты от души выпили за успех «нашего Александра Степано­вича».

Мало кто в тот момент обратил внимание на то, что он абсо­лютно не был похож на обычного партработника. Он был честным и простым человеком, начисто лишен авторитарности и хорошо относился к людям. Впоследствии одни упрекали Дубчека, что он слишком торо­пился с реформами. Другие — что он преступно медлил и упустил ис­торический шанс преобразовать страну. Сам он считал, что его глав­ная проблема состояла в другом — он не мог предвидеть ввода совет­ских войск в Чехословакию.

Через несколько дней после избрания Дубчека, 10 января 1968 года, его посетил советский посол и принес приглашение от Брежне­ва. 29 января Дубчек прилетел в Москву. Посмотреть на нового руко­водителя соседней Чехословакии собралось все политбюро. На него смотрели изучающе. Дубчек рассказывал о своих планах очень осто­рожно. Зная аллергию советских руководителей на слово «реформа», он говорил только об обновлении.

В пользу Дубчека свидетельствовало то, что он прекрасно владел русским, жил и учился в Советском Союзе. Но члены советско­го политбюро не увидели в нем привычной жесткости и твердости.

«Высокий, с интеллигентным лицом и фигурой царевича Алек­сея, нервный, подвижный, не то неуверенный в себе, не то с особой манерой обращения», — таким в марте 1968 года увидел руководителя Чехословакии заместитель министра иностранных дел Владимир Семе­нов.

Александр Дубчек делал то, что он считал нужным, и искренне не мог понять, почему в Москве почти сразу насторожились. Он отме­нил цензуру и требовал, чтобы партийные органы информировали стра­ну о том, чем они занимаются. Все это были удивительные новшества, которые все меньше нравились советскому посольству. В Москве обра­тили внимание на то, что Дубчек проводит смену кадров, не спраши­вая совета. Более того, теряют посты те, кто считался советским ставленником.

21 февраля 1968 года делегация КПСС во главе с Брежневым выле­тела в Прагу — отмечать двадцатилетие республики. На следующий день, 22 февраля, Леонид Ильич улетел, объяснив, что вечером ему необходимо быть в Москве на праздновании Дня Советской армии. Ру­ководителем делегации остался первый секретарь ЦК компартии Украи­ны Петр Ефимович Шелест, человек крайне жесткий и абсолютный дог­матик. Он сразу почувствовал, что в Чехословакии идет «ползучая контрреволюция», которая не получает отпора.

Действовали скрытные силы, завладевшие всеми средствами массовой информации, всякого рода клубы и общества - записывал в дневнике Шелест. — Проходит большая атака на КПЧ, органы безопас­ности, экономическую политику страны. Весь ход действий, чувство­валось, направляла опытная рука ЦРУ и разведорганы ФРГ. К сожале­нию, наша разведка была слабо внедрена».

Петр Шелест напрасно преувеличивал успехи западных спецслужб и неудачи КГБ. В Чехословакии находилось представительство КГБ с большим штатом, которое присматривало за всем, что происходило в стране. Первым главным управлением (политической разведкой) КГБ руководил генерал-лейтенант Александр Михайлович Сахаровский. Ра­боту советников в социалистических странах он хорошо знал. В ста­линские времена Сахаровский был советником при румынской госбезо­пасности, которая, как и в других соцстранах, проводила кампанию репрессий.

В штате представительства были не только разведчики, но и сотрудники других управлений КГБ. Вербовать агентуру в социалисти­ческих странах оперативным работникам KГБ запрещалось. То есть не­льзя было оформлять отношения, брать подписку о готовности сотруд­ничать, заводить личное и рабочее дело и присваивать псевдоним. Но в этом и не было нужды. Чешские и словацкие чиновники охотно шли на контакт с советскими представителями, были с ними необыкновенно откровенны и рассказывали все, что знали. Добрые отношения с влия­тельными советскими чиновниками были залогом успешной карьеры. Так что проблема состояла не в получении информации, команда Дубчека вообще все делала гласно, а в понимании, в оценках и выводах.