Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима. Страница 52

Редкое мужество проявил Франтишек Кригель. Военный врач, он воевал в Испании и Китае. Всегда держался независимо.

И думаю, что до восьми ничего особенного не произойдет — ска­зал он товарищам. — Никто из нас не спал, и я советую немного вздремнуть. Всем понадобятся свежие головы. Кригель лег на ковер, подложив под голову портфель, и действительно заснул. Как он и предсказывал, события стали разворачиваться около девяти. Появи­лись сотрудники чехословацкой госбезопасности. Они приказали Дубчеку, Кригелю, председателю Национального собрания Йозефу Смрковскому и Йозефу Шпачеку, партийному секретарю в Южной Моравии, следовать за ними. Все четверо были сторонниками реформ в стране.

На каком основании? — спросил Дубчек.

Я действую именем рабоче-крестьянского правительва главе с то­варищем Алоизом Индрой, — гордо ответил чекист. — Через два часа вы предстанете перед революционным трибуналом. Им тоже руководит товарищ Индра.

Дубчека и его товарищей советские солдаты повезли в аэро­порт. Несколько часов они ждали, потом их погрузили в самолет. Александр Дубчек понял, что первоначальные планы Москвы рухнули. Сопровождавшие его лица просто не знали, что с ним делать...

Тем временем из его кабинета в здании ЦК увели еще троих. Остальные ждали — не в лучшем расположении духа. Около десяти ве­чера что-то изменилось. Вновь появился советский полковник, кото­рый на сей раз улыбался. Он сказал, что намечена встреча на высшем уровне, и которой примет участие товарищ Дубчек. Так что все могут расходиться, а завтра приступить к нормальной работе. И всех отпу­стили.

Когда советские солдаты в августе 1968-го с оружием в руках вошли в здание ЦК компартии Чехословакии, один из соратников Дуб­чека с ужасом подумал: да это же те самые солдаты, которых ты с восторгом встречал в мае сорок пятого! Это они сейчас нацелят на тебя свои автоматы. В памяти его возникла картина: во время немец­кой оккупации Чехословакии патрули вермахта прочесывают Прагу. И с этой минуты для него исчезла разница между теми и этими солдатами — все они были оккупантами...

Чехословацкий физик-теоретик Франтишек Яноух рассказывал, что, когда в ларьке он попросил советскую газету, продавцы посмот­рели на него с отвращением. Одна знакомая продавщица не вы­держала и с упреком сказал:

— А я-то думала, что вы нормальный, приличный человек.

Когда заместитель начальника управления правительственной связи КГБ Николай Александович Брусницын добрался до Праги, совет­ское посольство было забито военными и чекистами. Но в посольстве не было закрытой связи (обычные телефоны работали), не было ни света, ни воды. Электричество дали, когда завели мобильную станцию ВЧ-связи, которую подтянули к посольству.

В посольстве находились член политбюро и первый заместитель главы советского правительства Кирилл Трофимович Мазуров и началь­ник второго главного управления (контрразведка) КГБ Георгий Карпо­вич Цинев. Мазуров воевал, был секретарем подпольного ЦК комсомола Белоруссии, в Москве решили, что его боевой опыт может пригодить­ся. Его задача состояла в том, чтобы создать в Праге рабоче-кре­стьянское правительство во главе с секретарем ЦК Алоизом Индрой, которому в Москве доверяли больше.

Генерал Цинев возглавил оперативную группу КГБ. Он постоянно разговаривал с Андроповым по ВЧ — узел правительственной междуго­родней связи оперативно развернули и посольском подвале.

22 августа в посольстве собрались некоторые члены руководства Чехословакии. С ними вел переговоры Червоненко. Выяснилось, что сформировать новое правительство не удается. Даже промосковские члены президиума не спешили публично проявить свой коллаборацио­низм. Поехали к президенту Людвику Свободе в его резиденцию в Гра­де.

Он наотрез отказался сформировать новое правительство.

― Если я это сделаю, народ выгонит меня из Пражского Гра­да, как паршивую собаку.

Свобода сказал, что должен лететь в Москву. Главное - убедить Брежнева освободить арестованного Дубчека и остальных руководи­телей партии. В глупом положении оказались Васил Биляк и его това­рищи. Они не знали, что делать. Их охватил страх — а вдруг все провалится, люди узнают, что это они обратились за поддержкой к советским войскам... И что с ними будет?

Руководитель отдела пропаганды ЦК КПСС Александр Яковлев прилетел в Прагу с группой журналистов. Мазуров огорченно сказал Яковлеву:

― Ты знаешь, дело сорвалось. Президент Свобода отказался утердить временное правительство во главе с Индрой.

Московские советники сложно относились к генералу Людвику Свободе. В 1948 году он, будучи министром обороны, не приветство­вал коммунистический переворот. В апреле 1950 года Сталин отправил Готвальду письмо, в котором говорилось: «Наши военные специалисты считают генерала Свободу не заслуживающим доверия и не будут с ним откровенно делить военные секреты СССР».

Сталинское указание исполнили незамедлительно. Свободу сме­стили с поста министра. Зато репутация у него была хорошая. В мар­те 1968 года Антонин Новотный окончательно ушел в отставку. Стали искать уважаемую в обществе фигуру, которая могла бы занять этот пост. Вспомнили о генерале. Ему было семьдесят три года. 30 марта 1968 года Национальное собрание избрало президентом генерала Сво­боду. Прежде всего, он возложил цветы на могилу первого президента страны Томаша Масарика, что в коммунистической стране считалось немыслимым.

К тому же у самого Алоиза Индры, на которого рассчитывали в Москве, произошел нервный срыв.

Утром 22 августа в столовой одного из пражских заводов в районе Высочаны открылся чрезвычайный XIV съезд партии, он собрал­ся на три недели раньше ожидаемого. Инициатором был пражский гор­ком. Съезд был назначен на 9 сентября, и все делегаты были избра­ны. Съезд избрал новое руководство партии. Оно разместилось на за­воде под охраной вооруженных рабочих из народной милиции. Съезд потребовал вывести иностранные войска из Чехословакии и вернуть законно избранным руководителям страны возможность исполнять свои обязанности.

Национальное собрание и правительство заявили, что признают решения партийного съезда. На несколько дней создалось ощущение полной победы реформаторских сил.

«Почти катастрофическое положение, — записал в дневнике Ше­лест. — Наши войска в Чехословакии, а порядки там правых, антисо­циалистических, антисоветских элементов,

ЦК, правительство, Национальное собрание выступают против нас, наших действий, требуют немедленного вывода наших войск из страны. Подавлять все силой — чревато опасностью вызвать в стране гражданскую войну и возможное вмешательство войск НАТО. Оставаться там и бездействовать — значит обречь себя на позор, презрение, по­казать наше бессилие...

Это результат мягкотелого, неорганизованного действия, и в этом прежде всего был виноват Брежнев. Наша разведка и военные не могут определить, где собирается чрезвычайный съезд КПЧ, а следо­вательно, предпринять меры к его срыву».

Для председателя КГБ Андропова Пражская весна — попытка че­хов и словаков построить «социализм с человеческим лицом» — была повторением венгерских событий. Поэтому действовать следовало бы­стро и жестко. Андропов был инициатором самых жестких и репрессив­ных мер, писал помощник генерального секретаря Александров-Аген­тов. В Чехословакии Андропов сделал ставку на быстрый шоковый эф­фект, надеясь испугать чехов, но промахнулся: ввод войск ничего не решил. Народ — за малым исключением — не оказал вооруженного со­противления, но и не захотел сотрудничать с оккупационными войска­ми. Пришлось идти на переговоры с Александром Дубчеком и другими лидерами Пражской весны и постепенно закручивать гайки.

Брежнев приказал вывезти из Праги руководителей компартии Чехословакии. Председатель КГБ Украины Никитченко получил указание изолировать их на территории республики, но не в тюрьме, обеспе­чить охрану и питание. Посоветовался с Шелестом. Петр Ефимович ре­комендовал разместить их в особняках особого назначения в горах под Ужгородом. Вывезенных из страны руководителей Чехословакии до­ставили на бронетранспортерах.

Дубчек и Черник, — записал в дневнике Шелест, — во время «транспортировки» вели себя чрезвычайно нервозно, требовали объяс­нения, что с ними будет. Но кто и что мог им сказать? Смрковский и Кригель вели себя почти дерзко, вызывающе, заявляли протесты. Шпа­чек и Шимон — безразлично, испуганно, но держались с достоинством».

Сотрудник управления КГБ Украины по Закарпатской области Иосиф Леган вспоминал, как 21 августа начальник управления прика­зал ему позвонить первому секретарю обкома Юрию Васильевичу Иль­ницкому. Руководитель области работал в партийном аппарате с 1945 года, Начинал пропагандистом в окружкоме, закончил высшую партий­ную школу при ЦК компартии Украины и меньше чем за двадцать лет добрался до поста первого секретаря обкома. Ильницкий предупредил, что вечером предстоит встретить гостей из Чехословакии — одну группу разместят на правительственной даче в Камянице, другую — в доме лесники «Дубки», в нескольких километрах от Ужгорода. Это отдаленное место, где редко бывали высокопоставленные гости, хотя к «Дубкам» через лес проложили заасфальтированную дорогу.