Евгений Додолев - The Взгляд Страница 9

К тому времени (это был 1991 год) я была уже вдовой, муж Валерий умер от тяжелой болезни. Я жила одна в двухкомнатной квартире на тогдашнем Калининском проспекте. Мне стало жалко симпатичную неглупую девчонку, подругу невестки, и я позвала ее к себе жить: «Приходи ко мне, не помешаешь. Вдвоем веселее. Только подметай пол в квартире да посуду иногда на кухне мой». Она обрадовалась. Родители стали передавать дочери какие-то продукты, но еду готовила я. Жила у меня Ксения практически бесплатно, не брала я с нее ни копейки.

Девочкой она оказалась неглупой, я бы сказала, цепкой провинциалкой, все наматывающей себе на ус. После первого курса учебы Ксении нужна была практика, найти которую по тогдашним меркам было непросто. И вот я беру свою подопечную за ручку, веду ее в радиокомитет на ул. Качалова к своему хорошему знакомому Егору Шишковскому, сыну известного телеобозревателя Всеволода Шишковского. Егор работал ведущим на популярнейшей радиостанции «Юность». Внемля моей просьбе, он привечает Ксению и дает ей возможность пройти практику. Потом я вновь обратилась к нему с просьбой приучить девочку к эфиру, дать ей возможность брать интервью. Одним словом, ставить ее на творческие рельсы. Всякий раз Егор шел мне навстречу.

Я учила Ксюшу, как надо вести себя в творческом коллективе, как общаться с начальством, говорила, что нужно быть всегда приветливой и благодарной. А главное – уметь слушать других, впитывать в себя нужное для профессии. Кроме внешней привлекательности Ксения казалась мне довольно грамотной, любознательной. Вот так начиналась журналистская карьера будущей Ксении Мишоновой, о которой через какое-то время узнает вся страна.

При переходе на второй курс у нее возникли сложности, ее отчислили из университета. Сказались ее необязательность, лентяйство. Но на радио, где она была уже почти своей, она об этом начальству не доложила и продолжала числиться там студенткой. К тому времени с помощью Егора Шишковского, который уехал к родителям в Лондон, дебютантка уже начала выходить в эфир. Ей очень нравился Шишковский, но он оказался «голубым». Он и в Лондон-то уехал, по-видимому, сблизившись там с каким-то напарником из такой же команды. Но «подружкой» Ксении он так и остался, она даже в Лондон к нему летала. По-видимому, в благодарность за то, что главный редактор «Юности» Павлов по просьбе Егора назначил его богиню на довольно заметную должность, Ксения стала командовать эфиром. Однажды она пригласила в студию Садовничего, ректора МГУ. После удачно проведенной передачи, воспользовавшись моментом, она поведала ему о своем отчислении из МГУ. Ксению вновь зачислили на учебу, хотя и на вечернее отделение.

На очередное интервью Ксюша решила зазвать Влада Листьева. Влад слыл сверхзанятым мэтром, и она долго ждала своего часа, когда он выкроил время для визита. Передача с Листьевым понравилась слушателям, начальству и самому Владу, который позвал ее на работу.

Свой нос картошкой она поправила умелыми руками моего друга, известного пластического хирурга Виссарионова. Я же прожужжала все уши насчет исправления ее неровных зубов, портивших анфас девушки. Тем более что ей уже светил телевизионный эфир. Правда, такая операция стоила по тем временам больших денег. «А у меня их нет», – жаловалась Ксюша. И вот через какое-то время она объявилась у меня дома с новыми ровненькими зубками и правильным прикусом. Прямо-таки Джина Лоллобриджида засияла в моей квартирке. «Мне помог Дима Киселев, – с гордостью сказала она. – Дал мне 10 тысяч долларов».

В коридорах «Останкино» шушукались и о ее отношениях с Леней Парфеновым, который позвал ее потом в свою передачу. И о дружбе с Сенкевичем-младшим. От одного из своих коллег она даже родила дочку Зою. Что касается денег, то Ксения сама мне как-то сказала, что Киселев и Сенкевич помогли ей вроде бы какими-то кредитами, нужными для замены надоевшей «пятерки» на дорогую импортную машину. Она уже мечтала и о большем – о престижной квартире в пределах Садового кольца…

Мне стали надоедать ее гламурные выходки. Сидим за столом, надо рассчитываться. “У меня нет рублей, только доллары”, – “опускает” она официантку. Та говорит: “Мы доллары не принимаем”. “Ну так пойдите разменяйте”, – наступает Ксения. Официантка в ответ: “Мы не меняем, мы только приносим клиентам еду. Пойдите в обменный пункт и разменяйте”.

Она была уже там, наверху, под крылышком у Разбаша, которого она, кстати, пыталась отнять у некой “взглядовской” Татьяны, родившей своему любовнику ребенка. Но тогда у нее ничего не вышло. Поняв, что он положил глаз на Ксению, эта Татьяна буквально съела соперницу, и ей пришлось из “Взгляда” уйти. Но уйти удачно – к Парфенову. В общем, я попросила Ксению об одной услуге, невесть какой. Но не тут-то было! Ксения даже не позвонила, не объяснилась. Позвонила она примерно через полгода, но не затем, чтобы извиниться, а похвалилась хорошей жизнью… Про роман с Разбашем не сказала. Об их отношениях я узнала от своей невестки Лены Писаревой… 7 августа 2006 года мне позвонила Лена и сказала страшную новость: “У Ксении на руках умер Андрей Разбаш. Все телевидение в шоке”. И пошло-поехало, в теленовостях, в газетах, по радио в те дни говорили о судьбе Разбаша и его последней любви – Ксении Мишоновой. Она стала настоящей гламурной звездой. Это ведь так драматично-красиво, легендно – принять последний вздох любимого».

На излете зимы 2013 года встретил в «Порто» Майю Лаврову, работавшую у Листьева на «Теме». «Порто» = рыбная ресторация с самоуверенными официантами-сербами и немыслимыми ценами на любимую Сашей Горожанкиным рыбу тюрбо. Безальтернативное заведение для телевизионщиков ВГТРК-холдинга, поскольку это единственное заведение категории fne dining в шаговой доступности от нескольких ТВ-компаний. В одной их коих и трудится Лаврова. Выяснилось, что работаем мы в одном здании, но траектории наши как то не пересекались.

Обменялись воспоминалками. Майя попомнила мой уход из ведущих с зароком никогда более на светится на экране (объяснил ей разницу между ведением культового «Взгляда», которое загоняло всех в титановые рамки поведенческого формата и экзерсисами в границах авторского проекта на канале «Москва-24», позволяющем мне обязаться с интересными людьми в свободное от шлифовки внутреннего мира время). Я в свою очередь упрекнул Лаврову в том, что она не вняла заветам своих преподов и не вела дневники. Поскольку публикация таковых стала бы сенсацией отраслевого масштаба.

Майя приехала в конце 80-х из Ростова-на-Дону покорять Москву. Ну, не всю, а для начала Останкино. Жила она, как помню, снимая койкоместо в какой-то квартире на Алексеевской. Разбаш должен был подписать договор с ТВ-общагой, где региональщики повышают свою квалификацию – просто подписать договор, что они (речь про компанию) берут на практику студентов, а за это предоставляется комната в общежитии. Но он все тянул-тянул, а потом приехал вечером к Лавровой и забрал… к себе домой, в Сабурово.

По дороге завез домой свою любовницу Таню, которую я звал «Птичкой» (дело в том, что и первая его жена, и соратница-любовница были тезками, при этом обе – Ивановы). Приехали они, стало быть, ближе к полуночи, и жена (тоже Таня) была поставлена перед фактом:

– Это Майя, она у нас поживет пока.

Смуглая красотка дрессировала суку: гуляла с их далматином Сандрой. Еще продукты добывала, привозила с совхозных съемок мясо и яйца в коммерческих объемах (напомню, это было время агонии державы —дефицит, все по карточкам).

Через неделю-другую Майя полюбопытствовала: ну как там с общежитием, подписали договор?

А Разбаш ее урезонил:

– А тебе что здесь плохо?

Так юная дева и протусила полгода. Ходила с Татьяной и их детьми играть в теннис, вместе рассекали по гостям и в бассейн ездили. Детей тогда было трое: старший Илья (родился 20 марта 1978 года), Ксения (родилась 26 августа 1984 года) и трехлетний Саша (30 декабря 1986 года).

Майя вспоминала:

– В общем, хорошо жили. Очень интеллигентные и обаятельные люди. У Андрея вообще были всегда очень приятные знакомые. И его жена даже сожалела, что он быстро остывал ко многим и отношения приходилось ей поддерживать самой.

После смерти Разбаша старший сын Илья дал интервью: «Мама раньше работала в Научно-исследовательском кино-фото институте. Помню, в детстве мне частенько приходилось вечерами сидеть одному дома, потому что отец чуть ли не круглосуточно пропадал в «Останкино», а мама – на показах. Жили мы тогда в однокомнатной квартире в Орехово-Борисово. Из садика меня иногда забывали забирать, поэтому воспитательница провожала до подъезда. Был такой случай. Мама пошла на очередной ночной показ, попросив отца забрать меня из сада. Батя забрал, но, едва переступив порог дома, сказал, что мне уже целых пять лет, поэтому я могу побыть один. И уехал на работу. Я полночи сидел с включенным светом и трясся от страха. Не выдержав, в 11 часов позвонил деду. Тот примчался, а на утро отчитал зятя. Отец в свою очередь тоже учинил мне крутую разборку. Обвинив во всех тяжких грехах, он подытожил, что я слаб и немощен и вообще не мужик… Конечно, как и в любой другой семье, между ними случались конфликты, хотя виделись родители редко. Каждый с головой был погружен в свою работу. К тому же на семейных праздниках отец не был частым гостем. Он даже свой день рождения дома никогда не отмечал и на все неформальные сборища «видовцев» ездил без мамы. Несмотря на то, что вслед за мной у мамы с папой появились на свет еще двое детей – Ксюша и Саша, отношения родителей рушились. Когда мне было лет 12, они решили жить отдельно. Отец, конечно, появлялся дома, но быстро уходил. Стоит однако отдать ему должное, он никогда не забывал, что у него есть дети. В сложных ситуациях всегда помогал и морально, и материально… Нас, детей, никогда не баловал! Только одну семейную традицию он свято чтил. У Разбашей принято на 16-летие дарить часы. Вот папа мне и презентовал швейцарские, из категории до 500 долларов. А через несколько лет был случай, когда я попал в аварию – въехал в «девятку». Звоню папе, прошу о помощи. А он сухо пробурчал в трубку: «Вот гаишники приедут – они тебе помогут». И отключился… От отца мне передалась любовь к автомобилям, но больше практики я получил именно от матери. Я очень рано сел за руль – в 11 лет. У нас была желтая «копейка». Я все схватывал на лету и в 13 лет удивил родителей тем, как однажды шустро выехал из гаража и с миллиметровой точностью лихо припарковался между двух машин. Потом в моей взрослой жизни было много «тачек». Сейчас гоняю на внедорожнике по пересеченной местности. В моей компании наши гонки на джипах называют покатушками».