Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 16 Страница 10

В протокол после того вносится: «Вначале я обратил внимание на выделенное слово золото. Я понял предложение тотчас же, небольшие трудности составило только слово видит. Далее мысль перенесла меня вообще на человеческие отношения с намеком на порядок ценностей. В заключение я имел еще что-то вроде взгляда на бесконечную возможность применения этого образа». – Здесь описан процесс понимания, который происходит без представлений, но лишь при посредстве отрывочного внутреннего языка. Сверх того, непонятно, как могла возникнуть идея о порядке ценностей или же мысль о бесконечной возможности применения образа благодаря чувственному содержанию сознаний? Еще один пример. «Понимаете ли вы предложение: мышление так необычайно трудно, что многие предпочитают просто делать заключения». Протокол гласит: «Я знал сейчас же по окончании предложения, в чем суть. Однако мысли были еще совершенно неясны. Чтобы выяснить себе положение, я стал медленно повторять все предложение, и когда повторил, мысль сделалась ясной, я могу теперь передать ее следующим образом. Делать заключение означает здесь – высказывать нечто, не задумываясь, иметь готовый вывод, в противоположность самостоятельным выводам мышления. Кроме тех слов предложения, которые я слышал и затем воспроизводил, в моем сознании не было никаких других представлений». И здесь оказывается не обычный процесс мышления, но мышление без наглядных представлений. Следует отметить, что оба испытуемых указывали на то, что процесс понимания представляется им аналогичным также и при осмысливании более трудных положений. Таким образом, здесь мы имеем не искусственный продукт лабораторий, вскрывающий эти выводы, но самую живую действительность. Мы могли бы привести массу примеров из опыта каждого дня, которые характеризуются такого рода мышлением. Попробуйте прочитать или прослушать следующие фразы: «Человек должен быть благоразумным, отзывчивым, добрым, так как этими лишь свойствами отличается он от других живых тварей, известных нам». «Моя память и моя гордость ведут борьбу друг с другом. Память говорит: ты сделал это. Но гордость отвечает: ты не мог этого сделать. В конце концов память сдается». Или: «Закон и право наследуются так же, как вечные болезни». Или слова Гегеля: «лавры чистой воли суть сухие листья, которые никогда не зеленеют». Кто переживает здесь представления и для кого такие представления служат единственным основанием, необходимейшим условием для понимания этих фраз? И кто решится утверждать, что смысл вызывают одни лишь слова? Нет, эти случаи доказывают существование такого содержания сознания, которое не зависит от наглядности, т. е. наличность у нас мыслей в узком смысле слова.

Но если мысли отличаются от представления красок и тонов, лесов и садов, людей и зверей, то, следовательно, можно отметить подобное же разнообразие в проявлении, течении и формах мыслей, соответствующих этим представлениям. Мы знаем, какая закономерность царит в представлениях. Мы говорим об ассоциациях: репродукции, всплывании представлений, о влиянии одних представлений на другие и о связи их между собой. Положим, мы изучаем стихи или запоминаем слова. Здесь не удовлетворяет нас знание содержания, знакомство с их значением, мы должны изучить слово за словом, чтобы потом иметь возможность восстановить их чувственным путем. Мы создаем прочные ассоциации между частями стиха, следующими одна за другой или же взятыми из одного и того же стиха, т. е. между рядами слов, для этого нам необходимо много времени и большое число повторений. Если мысли не отличаются от представлений, то первые должны запоминаться с такой же трудностью, как и последние. Однако стоит нам припомнить способ, как мы заучиваем наизусть, и мы увидим, что в последнем случае происходит нечто совершенно иное. Внимательного прочтения стихов достаточно, чтобы иметь возможность вновь припомнить содержание мыслей. Только этим путем при чисто психических приемах достигаем мы тех плодотворных результатов, которые обнаруживаются при репродукции содержания наших мыслей во время проповедования, при чтении лекций, при игре на сцене, при создании беллетристических произведений, работы над научным сочинением или же в течение длительных разговоров. Насколько при этом мы независимы от течения слов, узнаем мы нередко, к нашему огорчению, из опыта. Иногда нам очень хотелось бы точно воспроизвести какое-либо подходящее выражение, подыскать особенно яркую форму предложения или красивый образ, и хотя смысл того, что нужно сказать, нам совершенно ясен, однако мы не в силах связать мелькающие представления в одно целое.

Особенно важное доказательство этому мы находим у Бюлера в его исследованиях относительно парных мыслей: ассоциации между мыслями образуются несравненно быстрей и прочней, чем между словами. Кто может заучить ряд из 20—30 слов, услышав его только один раз, так, чтобы иметь возможность при назывании одного члена ряда правильно и быстро ответить другим парным словам? Если бы кто-либо был в состоянии это проделать, то обладателя такой феноменальной памяти мы бы считали необыкновенным человеком. Однако такие именно результаты легко достижимы при заучивании парных мыслей, как показали экспериментальные исследования. Мы даем для иллюстрации подобный ряд.

I. Самосознание и продуктивность работы – духовное ничтожество натурализма.

II. Увеличение народонаселения в новое время – борьба племен в будущем.

III. Современная машина – колесница Фаэтона человеческого духа.

IV. Благородная сила мысли – портрет Канта.

V. Сущность языка – художник и картина.

VI. Колонии Германии – поэт при распределении мира5.

VII. Наполеон и королева Луиза – гениальный варвар.

VIII. Единственный и общество – свобода есть самоограничение.

IX. Знание есть сила – господство над природой.

X. Пределы, видимые в телескоп – бесконечность вселенной.

Задача в этих исследованиях состоит в том, чтобы установить мысленную связь между двумя членами этого ряда. Особенно удивительно, как легко это удается и как долго удерживается нами мысль. Еще на следующий день такой ряд может быть воспроизведен безошибочно. Еще характерней тот факт, что иногда при этом слова звучат как-то чуждо или что смысл некоторых членов ряда известен, но соответствующее им выражение не может быть тотчас же найдено.

В то время как здесь мы можем говорить с известным правом об ассоциациях, так как в исследовании соответственные члены предлагаются вместе, при других исследованиях это условие падает. Часто при чтении хорошо знакомой книги или во время лекции мысль наша невольно переносится к тому или иному месту произведения, уже прочитанному или которое предстоит впереди. Одна мысль будит другую, тогда как они ранее не были даны вместе последовательно. На основании этого явления построены эксперименты, о которых идет речь ниже. Исследование состоит в том, что предлагают 15 фраз или отрывков мыслей, и после отдыха, во время которого ведут короткую беседу, дают второй ряд предложений или их частей с неполным смыслом. Испытуемого просят последние, часть за частью, пополнить соответствующими частями предшествующего ряда.

A) I. Лучше оставаться на вершине горы с дикими зверями —

II. Кто отказывается от благодарности —

III. Лира Орфея сделала более, чем дубина Геркулеса —

IV. Чем величественней и нравственней характер —

V. Не становись между родственниками и друзьями —

B) IV. Тем проще и яснее его положение, его отношение к миру.

II. Тот запишет это в свою долговую книгу, и немного времени ты останешься в долгу перед ним.

I. Чем делить с глупыми людьми радости рая.

V. Не то ущемишься.

III. Она нечеловеческое делала человеческим.

Здесь мы привели лишь пять взаимно согласованных членов ряда. Исследования вполне подтвердили то, что мы ожидали. В этих рядах соответствующие части отделены одна от другой несколькими предложениями, и все же оказалось возможным мысленное обозрение всего материала. А это несомненно противоречит закону ассоциации, тому закону, который действует в области представлений. Таким образом, эти опыты доказывают, что не только отдельные мысли необыкновенно легко удерживаются и сохраняются, но также и то, что мысли соединяются одна с другой, нарушая все законы памяти.

Далее Бюлер придал своим исследованиям еще более свободную форму. Если для мышления не было в известном направлении поставлено особой задачи, то можно было свободно не считаться с тем или иным членом ряда. Для этой цели каждое положение ряда должно образовывать нечто самостоятельное и законченное, и таким образом между второй и первой группой предложений устанавливается в действительности лишь мысленное отношение. Между ними вставлены загадочные положения, лишенные подобных отношений6. Испытуемым приходилось дойти до мыслей первого ряда совершенно самостоятельно, если только вообще представлялась этому возможность.