Юрий Росциус - Дневник пророка? Страница 12

В этой коллекции раритетов Михаила Коршунова и малоформатная фотография Левы и Миши на ВСХВ. В руке Левы, как обычно, свернутая в трубочку тетрадь для записей и зарисовок увиденного. Надо сказать, что Лева прекрасно рисовал — ряд его картин недавно был вывезен из СССР в Австралию. К тому же он был, как мы уже писали, чрезвычайно музыкален — число его талантов просто безгранично.

О благоговейном отношении ко всему связанному с Левой говорит и внимание супругов — Михаила Коршунова и Виктории Тереховой к небольшому, уже потертому на сгибах, конвертику с синей подкладкой. Его открыли при мне, затаив дыхание, два седых человека, знавших Леву пионером. В конвертике — завиток белокурых волос — волос не родственника, а школьного друга, сгоревшего в пламени войны, столь блистательно им предсказанной. Вот каков Лева — прошло почти полвека со дня его гибели, а все, к чему он прикасался, стало реликвией высокого ранга!

Таково, видимо, свойство исключительных личностей — насыщать притягательной силой все их окружающее, к ним причастное.

Последняя фотография Левы с надписью на обороте: «Дорогому Мишке от Левы. 19 августа 1942 года.»

Вот только одно тревожит. Со дня моей первой встречи с дневником Левы Федотова прошло несколько лет. Недавно мне довелось с ним свидеться снова… Меня потряс его вид… За время нахождения дневника в руках ряда лиц он, к сожалению, подвергся недопустимой варварской процедуре, которую можно назвать в духе времени «косметической обработкой» — заключающейся в том, что некоторые, видимо, плохо сохранившиеся слова были поверх текста обведены черными чернилами (довольно старательно) и ныне значительно выделяются на прилагаемых копиях его страниц!

Таким образом, уникальный документ испорчен, обесценен, ему нанесен безусловно существенный вред. А посему, поскольку в доме на набережной, где жил Лева, ныне предполагается создать мемориальный музей-квартиру, если можно так сказать, интегральной памяти всех там живших людей трудной судьбы, то, несомненно, за отсутствием прямых наследников упомянутого документа он должен быть передан на хранение в этот мемориальный музей и там, после соответствующего копирования экспонирован в копии, тогда как оригинал под лежит тщательной реставрации, изучению и хранению в должных условиях. Дневник Левы Федотова — святыня! Место ему — в государственном архиве, а не в руках частных лиц, где он пребывает после смерти в 1987 году матери Левы!

Кроме приведенных выше строк дневника, есть и другие, которые хочется также привести и рассмотреть. Следует сказать, что не все в нем равноценно по степени соответствия реальному последующему будущему. Но из песни слова не выкинешь, а приведение этих мест, надеюсь, позволит глубже оценить талант Левы.

Миша Коршунов — школьный друг Левы, ныне детский писатель. Но книги и рассказы — это его пусть любимая, но работа. Мысли же его и мечты полны Левой. Когда умирала мама Роза — мать Левы, которую так по-сыновьи называли его друзья, Миша обещал ей на писать о ее сыне, тем более что, просмотрев документальный фильм о Леве Федотове — «Соло трубы», она с печальным вздохом сказала: «Это фильм обо мне, а не о Леве!»

И Миша пишет о Леве, о своем немногословном и сдержанном друге, углубленном в раздумья о музыке, жизни, которую она украшает и отражает, о мире и войне.

Судьба части Левиных писаний — недостающих тетрадей дневника, фантастического романа о Марсе — неведома. Они исчезли из старенького дивана московской квартиры, когда семья находилась в эвакуации в Зеленодольске.

Дневник, декабрь 1940 года… О космическим полётах…

А дневник продолжает поражать… Привлекает внимание еще одна запись из него, сделанная на исходе 1940 года, никакого отношения к войне не имеющая, сохранившаяся в тетради под номером XIII.

«27 декабря. Сегодня мы снова собрались после уроков в комсомольской комнатушке, и, пока я делал заголовок II номера газеты, Сухарева написала краткий текст I. Возились мы часов до пяти. Азаров что-то священнодействовал у стола, а Борька бездельничал и воодушевлял нас стихами.

— Мы здесь такую волынку накрутили, — сказал я, рассматривая 1-ю газету, — что с таким же успехом могли бы обещать ребятам организованного нами полета на Марс к Новому году!

— Вот-вот! Именно! — согласился Азаров, — ты прав! Мы именно „накрутили“!

— А чем плохая мысль? — сказал Борька, — если бы осталось место, мы могли бы и об этом написать…

— …Только потом добавить, — продолжал я, — что ввиду отсутствия эстакад и гремучего пороха этот полет отменяется и ожидается в 1969 году в Америке!»

Вряд ли у кого из читателей возникли сомнения в абсолютном и безоговорочном патриотизме Левы Федотова. Не обращая внимания на некоторые неточности текста и действительности, поскольку в дневнике упоминается полет на Марс, а также упоминаемых в нем эстакад, появившихся, очевидно, потому, что в те годы считали, что запуск космических устройств будет производиться под малыми углами к гори зонту со стартовых устройств, напоминающих решетчатые фермы мостов («эстакад»), а также «гремучего пороха», под которым разумеется, несомненно, ракетное топливо, отметим иное.

В жизни все было чуть-чуть иначе. Американский космический корабль «Аполлон» достиг впервые в истории Земли другой планеты — Луны (не Марса!) в названном Левой 1969 году!

Америка… 1969 год… Совпадение? Ну конечно же, совпадение, какая же информированность могла быть у Левы в 1940 году о развитии космических программ ведущих стран? Да и не было, по сути, в помине этих программ! Итак… случайное совпадение…

Однако почему все же двойное совпадение? Название страны и даты? А ведь к тому же, еще и третье совпадение просматривается… Говорить в 1940 году о реальности полета в 1969 году на другую планету Солнечной системы с указанием страны и даты… Поразительно!

Ведь раз за разом во всех своих высказываниях Лева «попадает в яблочко».

Да что же это такое? Что если это вовсе не случайность, не проявление потрясающих аналитических способностей, а проявление дара предвидения будущего, предзнания, о котором мы уже говорили, либо того, что именуют ясновидением?

Кем же был сгоревший в пламени священной войны Лев Федотов? Гениальным разведчиком, способным в самых жестких условиях получить, экстрагировать, выкристаллизовать достоверную информацию, абстрагировать ее от плевел? Либо потрясающим аналитиком, способным, подобно Кювье, по одной кости воссоздавшему облик животного, по одной детали домыслить во всех тонкостях будущую ситуацию? Государственным мужем, который на основе имеющейся у него неполной информации Интуитивно делает правильный вывод? Или прекрасным уникальным врожденным прогностом, провидцем, подобным болгарской провидице Ванге Димитровой?!