Юрий Игрицкий - Россия и современный мир № 3 / 2010 Страница 12

В структуре фермерского уклада происходят масштабные изменения, которые трудно назвать позитивными. Идет процесс ускоренной дифференциации хозяйств на крупные, средние и мелкие. Половина фермерских хозяйств, прекративших пахать и сеять – это мелкие по площади земли хозяйства. Мелкие фермы неконкурентоспособны в сравнении с крупными. На Западе они сохраняются за счет очень больших бюджетных дотаций. С введением в 2006 г. национального проекта по АПК, а в 2009 г. Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008–2012 гг., с заметным повышением уровня финансовой государственной поддержки положение трудовых фермеров несколько улучшилось, но не настолько, чтобы их деятельность стала привлекательной для других людей. Взамен растут фермы-латифундии. Так, в 2006 г. 50,6 % всей земельной площади занимали 4466 фермерских хозяйств, владевших по более чем 1 тыс. га земли. Среди них выделялось 101 хозяйство, владевшее по более 10 тыс. га каждое. Имелись хозяйства с владениями до 100 и выше тыс. га (4, с. 67). Эти латифундии представляют собой копию уклада «третьего мира».

Возник слой малоземельных и безземельных фермеров. Так, 17,4 % фермерских хозяйств не имели земельных участков, а еще 20,5 % имели участки размером до 3 га.

В то же время по всей стране заброшено много земель (хотя регионально неодинаково). В первую очередь люди прекращают производство на слабых по плодородию землях. В тех регионах, где люди в массовом порядке бросают земли, необходимо начать заботиться о сохранении этих земель для будущего, создавая действенные государственные программы их консервации. Принятая государственная программа консервации земель до сих пор практически не действует.

Из 12 млн. собственников земельных долей государственную регистрацию прав прошли всего лишь 400 000. Невостребованными остаются 26 % земельных долей – это 25,6 млн га. Свыше 20 млн га сельхозугодий остаются неиспользуемыми. Не увенчалась успехом главная цель институциональных изменений, положенная в основу реформы – не действует институт купли-продажи земли. В обороте сельскохозяйственных земель сделки купли-продажи земли занимают ничтожно малую долю – менее 1 %. Свыше 99 % приходится на аренду. Большинство не только коллективных предприятий, но и фермеров предпочитают не обременять себя частной собственностью, а арендовать землю у государства.

Подчеркнем еще раз, что не оправдалась основная надежда либеральных реформаторов на то, что частный капитал будет приобретать землю, чтобы вести хозяйство. Землю скупают спекулянты для теневой перепродажи, в том числе и иностранцам. Справка Минсельхоза: «Все последние годы идет процесс повышения привлекательности земли как рыночного товара, как актива. В результате в эту сферу вошли многочисленные земельные спекулянты» (10, с. 16).

Хотя курс на перевод земель сельскохозяйственного назначения в частную собственность на практике еще не отменен, некоторые подвижки в этом направлении в сознании государственных мужей уже происходят. Так, Алексей Гордеев, недавно, будучи в должности министра сельского хозяйства, заявил: «Сейчас мы подходим к тому моменту, когда земли сельхозназначения должны рассматриваться не как товар, а как общее достояние государства, работающее на решение общих задач» (3, с. 4). Конечно, термин «достояние» теоретически и практически неточен; земля будет находиться в собственности, вопрос – в чьей? Похоже, что в качестве члена правительства, осуществляющего рыночные реформы, Гордеев не мог сказать прямо, но имел в виду, что земля, если ее не рассматривать как товар, должна быть государственной собственностью, приносящей общественную пользу.

И вот мнение первого заместителя председателя Правительства РФ Виктора Зубкова: необходимо «решить, наконец, земельные вопросы. Они болезненные. Необходимо перейти на долгосрочные договоры аренды с правом государства их регулировать» (7, с. 2).

И. Буздалов в той же статье наконец-то признает и концептуальную ошибочность реформы как по земле, так и по фермерству. Вот что он пишет: «При подготовке положившего начало реформам Указа Президента Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. “О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР”, а также развивающего его положения постановления Правительства Российской Федерации “О порядке реорганизации колхозов и совхозов” разработчики исходили из многовекового опыта устойчивого и рентабельного развития сельского хозяйства на основе частной собственности на землю в США и Европе. Считалось, что и у нас такое возможно, если быстро (до 1 января 1993 г., т.е. за один год) наделить работников колхозов и совхозов собственной землей за счет раздела земельного фонда соответствующих хозяйств, предоставить крестьянам право продажи полученной земли. К сожалению, эта надежда не оправдалась.

Сложность и колоссальные издержки перехода от коллективного, или общественного, к частному, крестьянскому (фермерскому) хозяйству были недооценены или просто игнорировались. В одночасье разрушить старую систему, создать новую, более совершенную и продуктивную оказалось невозможно. Жизнь внесла существенные поправки в планы и сроки переустройства земельных отношений. Ситуация в сельском хозяйстве усложнилась. Основные фонды общественных хозяйств (постройки, машины, племенной скот, ирригационные сооружения и т.д.) оказались бесхозными и разворовывались или, будучи заброшенными, разрушались. Фермерские хозяйства не могли восполнить потери производства и снижение производительности труда, так как не имели средств для обустройства, возможности приобретать нужную технику и инвентарь и т.д. Они столкнулись и с трудностями реализации продукции, получения кредитов. К этому не были готовы ни банковская, ни страховая системы, не говоря уже о государственных органах, ведающих сельским хозяйством.

Реорганизация колхозов и совхозов в акционерные общества или кооперативы оказалось более перспективным, но в обстановке правовой и организационной неразберихи неизбежно сопровождалось ухудшением экономических показателей деятельности. К этому добавлялись негативные последствия формирования в России дикого рынка, отказ государства от ряда важных регулирующих и хозяйственных функций. Рэкет, коррупция, рейдерство, чиновничье вымогательство, правовой беспредел, недоступность и высокая цена заемных денет, ножницы цен, сокращение до минимума государственной финансовой поддержки сельхозпроизводителя при фактической поддержке через импортные закупки и экспорт удобрений зарубежных фермеров усугубили деградацию отечественного сельского хозяйства».

Приведем еще одну выдержку из статьи И. Буздалова, свидетельствующую о понимании вдумчивыми реформаторами цены и последствий реформ. «Страсть наживы, быстрого обогащения путем обретения права собственности на землю, особенно плодородную и расположенную близко к городам или транспортным путям, охватила не столько самих земледельцев, сколько предприимчивых дельцов-спекулянтов и чиновников, часто не имеющих прямого отношения к сельскому хозяйству. Кроме того, неуверенность в возможности успешного развития фермерских хозяйств в условиях криминализированных рыночных отношений приводила к тому, что многие сельские труженики продолжали работать в крупных кооперативных или акционерных обществах, которые были более устойчивы и жизнеспособны.

Работники многих реорганизованных сельхозорганизаций столкнулись с ущемлением своих имущественных прав. Земля – главное богатство и средство производства в сельском хозяйстве стала ускользать из крестьянских рук. Соответственно ослабевала мотивация к производительному труду и заинтересованность в состоянии общих дел. Начали совершаться массовые спекулятивные сделки и другие злоупотребления между собственниками земельных участков на бумаге и их партнерами по земельному обороту на региональном и местном уровнях. В процессе такого «оборота» под разными предлогами вплоть до прямого обмана формальные владельцы земли – физические лица – лишались реального права собственности на нее. Земельными делами в основном стало заправлять разросшееся бюрократическое, в массе своей коррумпированное «землеустроительное» и прочее чиновничество. Миллиарды долларов от продажи сельскохозяйственных земель, особенно в пригородных зонах, идут в карман кому угодно, только не труженикам сельского хозяйства. Была объявлена «дачная амнистия», а бедные садоводы по-прежнему страдают от хождения по кабинетам чиновников и поборов.

По состоянию на 2009 г., например, в Московской области 4/5 всех земельных долей практически вместе с крестьянами закупили всего 25 физических лиц – владельцы гигантских холдингов. Приобретенные часто за бесценок земельные доли превратились в реальные земельные участки, точная цена за 1 га которых в Подмосковье доходит до 400–500 тыс. долл. Хотя по закону сельскохозяйственные земли должны использоваться по прямому назначению, при «посредничестве» того же чиновничества часть их открыто переводится в другие категории и свободно продается под коттеджи, виллы, охотничьи домики и другие нужды земельных и прочих олигархов» (2, с. 26).