Лев Бобров - Поговорим о демографии Страница 15

Перепись 1959 года в СССР выявила поначалу 28 015 долгожителей (тех, кому 100 лет и более). Потом все мало-мальски сомнительные сведения, как всегда в таких случаях, были пропущены через сито строгого критического анализа. Малодостоверные данные отсеивались. И вот результат: 21 708, а не 28 015. Значительное сокращение коррективы подобного рода дали и в 1897 году (окончательный итог получился тогда таким: 15 577 человек).

Но тут в качестве последнего довода, этакого «ультима рацио», извлекается «самодельная статистика», то бишь своя и чужая семейная хроника, включающая «преданья старины глубокой». Вот типичный пример подобных обобщений: «Раньше люди жили по 150 лет, были выше ростом и с более крепким телосложением, — писал недавно в газету один читатель, который взялся поправить демографию на основании известных ему биографий. — Болезней было мало… А теперь, если кто доживет до 100 лет, пишут в газетах: редчайший случай. Я считаю, что с развитием культуры жизнь человека сокращается».

Горький опыт показывает, что отнюдь не излишне снова и снова повторять самоочевидную вроде бы истину, которую сами демографы считают банальной, тривиальной, затертой, словно старый пятак: статистика оперирует многими тысячами и миллионами фактов, собираемых, проверяемых, классифицируемых и обобщаемых на строго научной основе, с ними ни в какое сравнение не идет тот набор впечатлений, который именуется личным жизненным опытом любого из нас. Пусть наша память накопила десятки, даже сотни случаев, с которыми мы знакомы воочию либо понаслышке. Все равно этого недостаточно ни в количественном, ни в качественном отношении, чтобы с «эрудицией» наперевес идти на приступ в надежде поколебать твердыни науки.

Но вернемся в лоно «злодейки цивилизации», которая «укорачивает жизнь» и без которой на Земле продолжался бы «золотой век», минувший давно и безвозвратно. Что же говорит наука?

«Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой», — писал Ленин, и демография бесчисленными исследованиями может подтвердить справедливость этих слов.

На протяжении тысячелетий средняя продолжительность жизни держалась где-то у отметки в 20 лет. Чему ж тут удивляться? Заглянем на минутку в «золотой век Перикла», как называли период расцвета древнегреческой цивилизации в V веке до н. э. в Афинах при этом выдающемся государственном деятеле. Описывая нашествие чумы на город, историк Фукидид с горечью констатировал: «Врачи были бессильны против этого бедствия: они сами заражались и умирали». Это, что ли, «потерянный рай»?

А в середине XIV века за какие-нибудь несколько лет та же «черная смерть», — о которой мы нынче забыли, погубила 25 миллионов европейцев — чуть ли не четверть тогдашнего населения обширной части света. Даже привилегированная прослойка общества, не испытывавшая нужды, пользовавшаяся услугами лучших медиков, оказывалась беспомощной перед полчищами незримых врагов, затмивших своими злодеяниями Аттилу, Чингисхана, Тимура.

В Западной Европе XVIII века средняя продолжительность жизни равнялась 25 годам, в XIX веке — 35, лишь кое-где превышая 40 лет. Только в XX веке она поднялась до 70 лег с небольшим. Правда, далеко не везде.

Для всего мира в целом она составляет сейчас 55,5 года, для Африки — 44,5, для Азии — 49,2, для Америки — 65,7, для Австралии и Океании — 67,6, для Европы — 70,3 года. В СССР, как уже говорилось, она равна 70 годам. Это не предел.

Эра долголетия начинается сегодня.

— Если не ошибаюсь, именно в СССР больше всего долгожителей?

— Да, у нас на каждый миллион душ приходится примерно 80 человек в возрасте 100 лет и старше. Вот тот же показатель для других стран: 15 — для США (белое население), 7 — для Франции, 6 — для Англии, 1 — для Японии.

— Но ведь этот показатель практически не изменился по сравнению с концом прошлого века! И, по-видимому, нигде, ни в одной стране. А ведь именно в XX веке прогресс достиг небывалых темпов. Как же понимать слова «эра долголетия начинается сегодня»? Зависит ли оно вообще от прогресса?

— Максимальное (биологически возможное) долголетие осталось для гомо сапиенс тем же, что и на заре истории. Но значит ли это, что здесь ничего не изменилось?

«Здесь покоится Адиетумар, ста лет, вольноотпущенник Кая Юлия Максима; этот памятник он наказал по завещанию поставить себе и своей супруге Спорилле, пятидесяти лет». Подобные эпитафии в Древнем Риме встречались не так уж часто, но встречались. Выходит, и в то время были 100-летние старцы. Да еще какие! С женами намного моложе…

Но погодите, нас ждет еще более удивительное документальное свидетельство. Французский ученый Легран исследовал около 10 000 биографий, относящихся к разным эпохам. Цель — установить, как изменялось долголетие на протяжении истории. Для этого определялся средний возраст знаменитых людей в момент смерти. Что же выяснилось? Для XX века, вернее для его начала, он оказался равным 71 году. А для классической древности… почти 72 годам! Неужели сама наука опровергает тезис «эра долголетия начинается сегодня»? Попробуем разобраться.

Прежде всего нельзя говорить, что величина, найденная Леграном, уменьшалась. Просто для нашего времени она вычислена точнее — по 490 биографиям, а не 190, как для античности. Так что оба значения можно считать примерно одинаковыми. Но что же получается: ничего, стало быть, не изменилось?

Естественная продолжительность жизни, та, которую приближенно прикинули теоретически на основе биологических соображений, вероятно, осталась той же самой, что и тысячелетия назад. Зато средняя, которую демографы вычисляют точно (как — мы знаем), увеличилась, и намного. А нормальная? То есть соответствующая возрасту, на который приходится максимум смертей на склоне лет? Она тоже изменяется, но не так заметно. Настолько медленно, что многие ученые думали, будто она не увеличивается. Теперь эти сомнения можно развеять, говорит профессор Э. Россет, ее эволюция «характеризуется отчетливой тенденцией к повышению».

А вот вывод советского демографа — профессора 3. Френкеля: «Меняется не прирожденная, передаваемая в виде задатка способность жить до 100 лет или несколько более, а возможность проявить эту способность для большей или меньшей массы людей в зависимости от их социально-экономического положения».

Изучая надписи на надгробиях, останки погребенных и тому подобные «источники» (за неимением других), исследователи нашли средний возраст умерших для античной и более глубокой древности. Конечно, он не всегда соответствует нормальной продолжительности жизни, тем не менее и он достаточно красноречив. Оказывается, даже в наиболее развитых странах в первые века новой эры он не превышал 40 лет. Твердо установлено, что этот показатель рос. Правда, очень медленно: для Древней Греции он увеличился на 7–8 лет за десятки веков.

Обследуя человеческие скелеты, оставшиеся от каменного века, ученые находили большей частью останки людей, умерших задолго до 50 лет. «Долголетие, известное нам ныне, — явление более позднее, ставшее возможным лишь в условиях нашей цивилизации, — писал французский антрополог А. Валуа. — Только благодаря ей современный человек может достичь столь почтенного возраста. Для людей с ослабленной жизненной силой в древнем обществе не было места».

Как рабовладельческий строй — при всей своей бесчеловечности — оказался благом по сравнению с первобытнообщинным, так и феодальная формация была новым шагом вперед по пути социально-экономического прогресса. Произошел новый сдвиг и в направлении к долголетию. Увы, мизерный.

Мало кто достигает 40 лет, а 60-летие — исключительная редкость, свидетельствует сочинение 1208 года «О презренном мире и о нищете человеческой», принадлежащее перу папы Иннокентия III. В произведении «Зерцало брака» (около 1400 года) французский поэт Э. Дешан говорит, что начало старости у женщин означает уже 30-летие, а у мужчин — 50-летие. Нормальным пределом человеческой жизни автор считал 60 лет. Подытоживая анализ тогдашних документов, профессор Россет говорит: «Средневековье, подобно древности, относится к демографической эпохе, которую характеризует массовость преждевременных смертей и ничтожная доля лиц старших возрастов среди живущих».

В новое время, когда начинается развитие капитализма, появляется гораздо больше сведений, характеризующих демографическую ситуацию в самых разных странах. Например, во Франции XVIII века до 50 лет доживал лишь один из четырех новорожденных. В Германии число доживавших до 60 лет колебалось около 20 процентов, в Швеции — 30 процентов. Таким же примерно оно было и в других странах Запада. Лишь к концу XIX века оно поднялось до 60 процентов, но и то в одной лишь Дании.