Юрий Воищев - Потрясающие открытия Лёшки Скворешникова. Тайна Петровской кузни Страница 2

— Спасайте детей!

...Правда, каучука мы не добыли, но как я и предполагал, после этого случая о нас заговорил весь дом. Успех был ошеломляющий. Мишке два месяца не давали денег на (кино.

А мне повезло. Мама, глядя на голый фикус, печально сказала:

— Чему быть, того не миновать.

Бабушка стала прятать от меня все огнеопасное: бензин, спички и даже перец.

А папа, когда никого не было дома, подбросил меня под самый потолок, как маленького, и доверительно сказал:

— Наконец-то мы от него избавились. Что бы мы делали, если бы не твое открытие?

А потом вдруг разволновался и долго ругал меня за то, что я чуть не наделал пожара. Вот и пойми их, взрослых!

Но хоть с фикусом у нас ничего не вышло, еще не все потеряно. Говорят, на свете столько растений, что не сосчитаешь. Наверняка в соке какого-либо из них есть что-нибудь полезное.

ОТКРЫТИЕ № 3

СТАРУХИНЫ ЦВЕТЫ

В нашем доме живет старушка. На первом этаже. Она совсем одинокая. К ней никто никогда не ходит. Все соседи относятся к этой старушке очень хорошо: зазывают на телевизор, приглашают в гости, даже билеты в кино покупают. А под своим окном она посадила цветы — видимо-невидимо! И все время ухаживает за ними. И никто, даже управдом, даже дворник, ей ни слова не говорит, а наоборот — сами приходят помогать.

Зато ребята — все до одного — раньше терпеть не могли эту самую старуху и прозвали ее Ведьмой. Она и в самом деле похожа на ведьму из сказки: маленькая, сгорбленная, с палкой. Когда старуха выходила из дому, мальчишки орали:

— Баба-яга! Баба-яга!

Я никогда не дразнил старуху. Почему-то мне ее было жалко. А мальчишки надо мной дико смеялись:

— Нашел кого жалеть?! Ягу вреднющую, .

А не любили мальчишки эту старуху из-за цветов. Двор у нас маленький, и без того тесно. Только мы начнем мяч гонять, появляется старуха и да-ваи

— Ах вы пострелы! Что, вам делать нечего, как футбол гонять?! Вот пойду к вашим родителям, тогда узнаете...

Однажды мяч попал в цветы. Старуха схватила его и унесла.

— Отдайте мяч! — долго кричали мы хором.

Но тут появился дворник дядя Вася, и мы разошлись по домам.

Мяч был мой. Отцовский подарок. Я страшно разозлился на старуху.

Целый день я думал, как бы ей отомстить. И придумал. Вечером, когда ко мне зашел Мишка, я стал его уговаривать;

— Мишк, а Мишк, давай у Ведьмы цветы подергаем...

Мишка посмотрел на меня как на дурака и сказал:

— За такие штуки детей бьют.

Я возмутился:

— Тоже мне взрослый! Она ж у меня мяч отняла...

— Ну, я пошел, — сказал Мишка. — У меня дел уйма.

— Значит, отказываешься?

Мишка ничего не ответил и ушел. «А Мишка все-таки трус, — подумал я. — Испугался... Детей, мол, бьют... Это, может, его бьют, а меня и пальцем никто не трогает...»

Я сидел на подоконнике и все думал и думал.

Честно говоря, мне и самому моя затея почему-то разонравилась. Но ведь я же не трус. Решено — значит, сделано! Да и Мишка небось завтра обязательно посмеется: а цветочки-то на месте! И будет всем рассказывать, как я звал его с собой, а потом сам испугался... Нет, будь что будет, а Ведьме я отомщу! Развела тут всякие газоны... Шагнуть некуда. Да еще мяч забирает!

За окном совсем стемнело. Зажглись фонари, а я все сидел на подоконнике и никак не решался сдвинуться с места. Я представил, какой поднимется шум во дворе, когда соседи узнают о случившемся. А вдруг догадаются, что это я сделал?! Внутри у меня похолодело. Небось сразу милицию вызовут. Да еще со служебной собакой. Дадут ей цветок понюхать: ищи, мол, Рекс, ищи. А Рекс как нюхнёт, так сразу меня и почует, потому что все эти собаки очень способные и даже шпионов ловят...

«Пора, — сказал я себе... и не сдвинулся с места. — Нет, подожду еще немного... Пусть совсем стемнеет...»

Несколько раз я вставал и опять садился. Наконец я решился.

Я прокрался в палисадник, оборвал цветы и разбросал их по двору. А потом мне стало страшно, и я побежал к своему подъезду. И все оглядывался: нет ли кого? Но двор был пустой, темный и молчаливый. И никто за мной не гнался.

Всю ночь я проворочался с боку на бок. Не спалось. А когда я заснул, приснилась старуха. Она была в черном платье и говорила отцу:

— Ваш сын — хулиган. Его надо отправить в милицию.

Голос ее звучал слабо и глухо, как из-за стены.

За завтраком мать сказала:

— Хулиганы какие-то порвали цветы у Марии Васильевны... Да, вот твой мяч. Бабушка отдала. Ты его вчера во дворе забыл.

Мне почему-то стало жарко. Я долго не выходил из дому. А когда вышел, увидел старуху. Она возилась с цветами. Старуха посмотрела на меня, и я пробормотал:

— Здрасте...

— Здравствуй, Леша, — ответила она.

Я стоял и не мог сдвинуться с места. Стоял и смотрел на старуху. И она вдруг заговорила:

— Какой-то нехороший человек цветы у меня порвал. Да ведь хоть бы на пользу, а то так — баловство одно... А я-то цветы люблю...

Я подошел к ней и потянул за рукав:

— Бабушка, мы тебе таких цветов насадим! Нет, я сам посажу. Самых красивых!

И посадил. Очень красивые цветы выросли. Замечательные цветы!

С тех пор мы перестали дразнить старуху Ягой и Ведьмой.

ОТКРЫТИЕ № 4

ПУСТЬ ВСЕГДА БУДЕТ СОЛНЦЕ!

Я люблю ловить рыбу. Страсть у меня такая. Часами могу с удочкой сидеть. Днями и ночами.

Но с ночевкой меня родители не отпускают. А днем, сами знаете, какая ловля. Моторки друг за дружкой, как на параде, идут — и нет им конца. Река бурлит, словно из берегов выйти хочет. А рыба разбегается по всяким там ямам да омутам. И спит. Да что говорить, каждому известно, что приличная рыба клюет только по утрам и вечерам. Или ночью.

Но однажды нам с Мишкой крупно повезло. У меня всегда так: если уж повезет, так повезет!

К Мишке приехал дядька с далекого севера. С Чукотки. Отдыхать приехал. Рыбак он, на рыболовецком судне плавает. И через неделю он устал от домашней жизни.

— Разве это отдых, ребята? — пожаловался он как-то нам. — Ешь, на боку валяйся да по кинотеатрам ходи...

Мы с Мишкой сочувственно закивали.

— Сейчас бы с ружьишком да в лес, — печалился дядя Сева. — Или с удочками куда-нибудь в заливчик.

Тут мы с Мишкой уставились друг на друга. Нам в голову пришла одна и та же мысль.

— Дядь, — нарочито равнодушно сказал Мишка, — может, нам на Дон махнуть? У меня две удочки есть.

— А донки сделать можно, — поддержал я.

Дядя Сева задумчиво посмотрел на нас:

— На Дон?

— Ага. Только там для тебя какая ловля, — Мишка развалился на лавочке. — Ты привык тоннами вылавливать на севере. А наши двухкилограммовые лещи для тебя так...

— Мелочь пузатая, — презрительно заметил я.

— Двухкилог... — сказал дядя Сева и осекся. — Ты что разлегся? — внезапно закричал он на Мишку. — Иди собирайся, время уходит.

И дядя Сева сорвался с места и побежал домой.

Не прошло и часа, как мы уже тряслись в последнем автобусе, который уходил в Семилуки.

В автобусе было полным-полно рыбаков. Дядя Сева развил бурную деятельность. За несколько Мишкиных кованых крючков выменял у какого-то бородача консервную банку, набитую навозными червями. Выспросил про все самые лучшие, «клевые» места и только потом немного успокоился.

А рыбаки донимали шофера вопросами: когда же, наконец, доедем? Шофер не успевал отвечать. Вертел головой как заводной, и машина вихляла по дороге, приводя в ужас водителей встречных «мазов». Наш автобус мчался, как на автомобильных гонках, пыль столбом!

И вот мы уже идем вдоль реки. Одуванчики бьют своими головками по ногам и разбегаются сотнями крохотных серебристых парашютиков. Вечерняя зорька в полном разгаре. Река застыла длинной сверкающей лентой, и кажется, что это огромное озеро. И нет никакого течения, а брось листок — и увидишь, как он быстро заскользит вдаль. Он будет плыть день, два, сотни дней и приплывет в море. Если только не утонет или его не слопает глупый прожорливый карась.

Мы остановились у небольшого заливчика, в который впадал ручей, шевеля листья кувшинок. Место нам очень понравилось. Тем более что на берегу стоял высоченный стог и беспокоиться о ночлеге не приходилось.

У Мишки дрожали руки, когда он начал разматывать леску. А дядя Сева развалился на сене и сказал:

— Ну что, поужинаем, орлы?

Какое там поужинаем. Нам было не до ужина. Мы впервые в жизни дорвались до настоящей рыбалки. Каждая минута дорога. Мишкин поплавок скрылся под водой. Раз — ив руках у Мишки бьется пескарь, чуть побольше мизинца. Два — и я поймал пескаря.

Еще один. Другой. Третий!

Не прошло и пяти минут, как мы наловили вдвоем не меньше тридцати пескарей.

— Здорово клюет! — сиял Мишка.

— Вовсю! — соглашался я.