Георгий Кублицкий - Три нью-йоркских осени Страница 20

Каждый день ньюйоркцы выпивают свыше 2 миллионов литров пива. Из каждых пяти бутылок виски, производимых в мире, четыре выпивают американцы.

В Нью-Йорке 5 тысяч зарегистрированных проституток и, по мнению мэра, от 25 до 50 тысяч незарегистрированных наркоманов.

Подобные цифры способны опечалить. Но глупо было бы думать, что лицо Нью-Йорка сплошь в шрамах и язвах. Вспомните о миллионах работающих. Статистики не подсчитывают честных, порядочных людей. Однако они незримо присутствуют на полях статистических таблиц огромным противовесом человеческой накипи, отмеченной в графах. Этой накипи в Нью-Йорке больше, чем во многих величайших городах мира, но все же нелепо замечать только ее.

Не забыл ли я чего? Да, рестораны. Их около 12 тысяч, в них говорят на 75 языках. Там можно найти любое национальное блюдо, которое способен приготовить смертный, разумеется, если другой смертный имеет доллары, чтобы заплатить за него.

Что же еще? Парикмахерских в городе 5200, русских и турецких бань 275, балетных и танцевальных школ 330.

Ежегодно в Нью-Йорке происходит 753 съезда различных партий и обществ, включая заседания Лиги итальянских актеров и традиционное собрание — бал сводней.

Пока все.

Господин типичный ньюйоркец

Трудная задача — собрать по обрывкам разговоров, по случайно подобранным на улицах и в кафетериях черточкам характера тип осредненной человеко-единицы, сделать некую выжимку из восьми миллионов обитателей Нью-Йорка. В самом деле, попробуйте-ка сплавить в одном тигле господина, которого по утрам ждет ролл-ройс у подъезда особняка на Парк-авеню, с господином, который до рассвета покидает ночлежку на печально знаменитой улице Бауэри и шарит по тротуару в поисках обслюнявленного окурка!

А национальные различия? В осредненном жителе Нью-Йорка пришлось бы смешать кровь всех рас, достоинства, недостатки, обычаи и суеверия десятков народов. Нет, такое осреднение — задача непосильная, тем более для иностранца.

Но мои американские коллеги все же иногда берутся за нее. Правда, среди них нет единодушия. Каждый лепит типичного ньюйоркца по-своему, а закончив лепку, тут же наполовину разрушает свое творение примерами его недостаточной типичности.

Таким образом, эту главку правильнее было бы назвать: знакомьтесь с типичными ньюйоркцами, как их без достаточной, впрочем, уверенности представляют себе знатоки нью-йоркской жизни.

Для начала запомните, что типичный ньюйоркец, кочующий по кинофильмам, не более типичен для Нью-Йорка, чем апаш для Парижа. Дело в том, замечают знатоки, что рядом с каждым преуспевающим американцем в ловко сидящем костюме, с лицом, отлично выскобленным и сияющим, как полированное мраморное яичко, вы увидите человека в потрепанном пальто с изношенным воротником, со съехавшим набок галстуком, изможденное лицо которого густо заросло щетиной.

Запомните также, что издерганный неврастеник-ньюйоркец способен тем не менее терпеть муки в метро в часы «пик». Его толкают, наступают ему на ноги, в его ушах звенит от шума, его глаза тщетно ищут свободного местечка в переполненном вагоне, но, подъезжая к своей станции и проталкиваясь сквозь непроницаемую стену тел, закрывших дверь, он дюжину раз вежливо повторит: «Прошу прощения, я здесь выхожу».

Американка, говорят знатоки, которая при распродаже в магазине пробивается к прилавку с напором бульдозера, может часами спокойно выстаивать в очереди за билетами в кино на фильм, «который должны видеть все».

Действительно ли американки чересчур тщательно следят за собой? Видите ли, вы можете встретить в Нью-Йорке шикарную женщину, одетую как модель на международной выставке мод. Но и неряха, набросившая пальто поверх не первой свежести халата и направляющаяся за молоком в стоптанных домашних туфлях, не менее типична для города.

Ньюйоркец соткан из противоречий, свидетельствуют знатоки. Он может неподвижно стоять возле строящегося здания, наблюдая работу крана, но еле сдерживает злость, когда автобус, по его мнению, тащится как черепаха. Он не проявляет излишка терпения, если ему медленно подают в ресторане, но спокойно мирится с шумом, толпой, с духотой перрона подземки. Он заботится о прическе и о том, чтобы складка на брюках была как стрелка, но позволяет своей собаке гадить на тротуарах, не замечает пыль и мусор на улицах.

Он не лишен сентиментальности и готов вынуть платок при виде старой кирпичной коробки, где учился когда-то, но и пальцем не шевельнет в защиту хорошего здания, даже исторически ценного, которое сносят, чтобы построить более высокое и доходное.

Тут мы подходим к черте характера, которой деликатно касался еще Диккенс, находивший, что было бы куда лучше, если бы американцы меньше любили реальное и немного больше — идеальное. Знатоки признают, что любовь к материальным благам отличительная черта ньюйоркца, изображаемого в вечной погоне за долларом, или, говоря на жаргоне, за «баком». Да, подтверждают знатоки, действительно гоняется. Но при этом, представьте, остается в душе романтиком. Он мечтает не о том «баке», который может скромно заработать. Нет, ему видится блеск россыпей испанского сокровища, воодушевляющий его. Другими словами, он мечтает не о десяти или ста «баках», а о миллионе «баков». Это и есть любовь к идеальному.

Знатоки ссылаются на немецкого психолога Мюнстерберга: «Абсолютно фальшиво рассматривать американцев как материалистов и отрицать их идеализм. Американский торговец работает для денег словно великий художник — это знак оценки его способностей».

А мы вспомним в связи с этим Маяковского: «В отношении американца к доллару есть поэзия. Он знает, что доллар единственная сила в его стране. Путь, каким добыты миллионы, безразличен».

Есть люди, которые всю жизнь только и делают, что стараются постичь склонности, привычки, особенности характера типичного американца вообще и типичного ньюйоркца в частности. Это не университетские профессора психологии, нет: речь идет о господах с Мэдисон-авеню, где гнездятся главные рекламные агентства и фирмы. Цель этих господ, по определению одного американского публициста, загнать потребителя с помощью рекламы в стойло и выдоить его.

Но ньюйоркца не так просто привести на дойку. Он нелегко расстается с обожаемым «баком». Тут нужны и знания и подход.

Почему реклама прежде всего подчеркивает мощность, потом скорость, а, скажем, не долговечность и не другие технические достоинства автомашин?

Почему в нью-йоркских магазинах перед праздниками раскупают больше всего таких поздравительных открыток, где изображено одинокое деревцо на засыпанном снегом холме?

Почему ньюйоркцы предпочитают покупать большие холодильники с дорогим замораживающим устройством, если даже в их доме — открытый с утра до ночи магазин со свежезамороженными продуктами?

Вот как отвечают на эти вопросы великие знатоки человеческих душ с Мэдисон-авеню, которые загоняют ньюйоркца в стойло, то подхлестывая его эмоции, то потакая маленьким слабостям, то используя условные рефлексы.

По их мнению, большинство ньюйоркцев страдает от сознания своей неполноценности. Эта неполноценность вырождается в скрытую агрессивность, враждебность к окружающим. Быстрая же езда на мощной машине как бы возвышает такого человека над толпой пешеходов, шарахающихся прочь.

Больше всех любят получать и отправлять поздравительные карточки одинокие, неустроенные в жизни люди. Им кажется, что вид несчастного деревца на холме напомнит другим о тоскливом одиночестве того, кто не забыл отправить открытку.

А большие холодильники? Эксперты с Мэдисон-авеню установили, что спрос на них поддерживают ньюйоркцы, сравнительно обеспеченные, но неуверенные в себе, страдающие от вечного страха быть сбитыми с ног в жизненной борьбе. И вот холодильник, заполненный продуктами так, что едва закрывается дверца, создает у них, пусть зыбкое, ощущение устойчивости, даже некоторого достатка. Ради этого стоит тратить лишние доллары не только на блистающую белой эмалью громадину, но и на ненужные продукты, которые время от времени с болью в сердце выбрасываются в мусорное ведро.

Как все это было выяснено? О, путем деликатных расспросов и множества тонких психологических экспериментов. Господа с Мэдисон-авеню не зря едят «ХЭМ энд эгг» — свою яичницу с ветчиной!

В один прекрасный день магазин Мейси начинает вдруг бесплатно раздавать всем желающим по три коробки со стиральным порошком. Щедрости сопутствует всего одно условие: пусть хозяйки попробуют дома, какой порошок лучше, и сообщат свое мнение магазину.

Через неделю собирается куча отзывов. Большинство нашло, что порошок в желтой коробке слишком едок, в синей — плохо отмывается при полоскании, а в желто-синей — просто идеален. Вот и ответ, какого цвета должна быть коробка для нового сорта порошка, чтобы товар лучше раскупали. Вы догадались, конечно, что во все три коробки насыпался один и тот же порошок.