Генрих Штоль - Пещера у мёртвого моря Страница 23

Лишь позднее ученый мир узнал предысторию лондонского предложения. Оказывается, Шапира уже в 1878 г. предлагал свиток известному немецкому профессору Шлоттману, но тот определил, что рукопись поддельная. В 1883 г. Шапира показал свиток знатоку Ветхого завета Герману Штраку в Берлине, который тоже отклонил свиток как фальшивку. В Лейпциге рукопись исследовали Гуте и Эдуард Мейер и в свою очередь решили, что имеют дело с подлогом. Шапира снова отправился в Берлин и предложил свиток на суд целого синклита специалистов: Лепсиуса, Эрмана, Дильмана и других. Приговор гласил: фальсификация. То, что Шапира после всех этих неудач привез свиток в Лондон, доказывает, с моей точки зрения, или что он был безумен не менее, чем бесстыден, или что он верил в подлинность рукописи. Бесспорно одно: Шапира не гнушался подделками (так, в 1870 г. он предложил якобы оригинал Септуагинты), но он же продал Британскому музею и Прусской государственной библиотеке несомненно подлинные и очень ценные рукописи. Следовательно, это сложный случай.

Но вернемся к свитку с текстом Второзакония. В прессе была сенсация, совсем, как сейчас. Газеты что ни день сообщали об успехах в исследовании рукописи, которое проводил выдающийся гебраист того времени - Гинсберг. Это продолжалось три недели, пока в Лондон, привлеченный газетной шумихой, не приехал Клермон-Ганно. Гинсберг хотел показать ему рукопись, Британский музей также был на это согласен, но Шапира протестовал, и так как Англия еще не купила свитка, потому что ждала заключения Гинсберга и других специалистов, французский ученый смог увидеть лишь два маленьких фрагмента, выставленных в Британском музее под стеклом. Он пришел к выводу: фальшивка, изготовленная на внешней стороне свитка Торы, которой при помощи химикатов придан древний вид. Будучи объективным, нельзя не задать себе вопроса, как французу удалось разглядеть сквозь стекло, что свиток подвергся химической обработке. Клермон-Ганно поднял шум в прессе, а тут еще берлинские и лейпцигские ученые сообщили, что еще ранее пришли к такому же выводу, что и он. Несколько месяцев спустя, в марте 1884 г., Шапира застрелился в номере роттердамского отеля. На этом дело Шапира закончилось, хотя многие люди с именем пытались восстановить его честь, в частности поляк Теодор Флиднер. Защитники Шапира ссылались на его ценные исследования по палеографии и библейской археологии.

Надеюсь, вы понимаете, почему я так подробно остановился на этом случае. Я хотел вам показать, во-первых, что, никакая осторожность не излишня, когда кругом слышишь о древних рукописях, а во-вторых, что рано или поздно каждая подделка вскрывается. На сегодня достаточно. Простите, вы что-то хотели сказать, господин доктор?

- Да, господни профессор. Заранее прошу вашего снисхождения, но я вынужден не согласиться с вами в одном существенном пункте. Вы знаете, что я прибыл сюда только в этом семестре, известно вам и то, что в послевоенные годы научные журналы доходят не так быстро, как раньше.

Дело в том, что, кажется, именно эти новые пещерные находки приведут к реабилитации Шапира. Профессор Мансур из Висконсинского университета и профессор Тайхер из Кембриджа твердо убеждены, что Шапира предлагал подлинный свиток. Они ищут эту рукопись, которая в каталоге английско-еврейской выставки 1887 г. значится как собственность некоего мистера Кверича из Лондона.

Они считают, что рукопись, до сих пор не опознанная, находится в каком-нибудь частном собрании или библиотеке и что она датируется не 896 годом, совершенно произвольно придуманным Шапира, а современна кумранским находкам. По их мнению, за это говорит не только географическая близость находок, но и обстоятельства, при которых они были обнаружены. Предположение, что современный фальсификатор, если бы такой и существовал, мог знать о давно забытом деле Шапира и подогнать свои новые свитки под этот образец, на девяносто девять процентов невероятно.

- М-да,- сказал ученый,- весьма вам благодарен, господин доктор, что вы в такой доброжелательной форме показали мне, что я не совсем прав. В течение трех четвертей века специалисты поносили бедного Шапира и перемывали его косточки, а теперь может случиться, что его с блеском оправдают. В этом, господа, вы видите блестящее подтверждение того, что каждый ученый вслед за Сократом может сказать: я знаю лишь, что я ничего не знаю. Мы никогда не сможем остановиться на какой-нибудь окончательной точке зрения, так как познание бесконечно и мы всегда остаемся учениками, даже когда учим других. И как ни больно сознавать, что ты заблуждался - это все же прекрасно, ибо доказывает, что наша наука не мертва. Все течет, все изменяется, господа, как справедливо заметил Гераклит.

Глава 7

Стоял ноябрь 1948 г., когда апрельский номер бюллетеня Американской школы восточных исследований попал в Иерусалим и очутился на столе Ланкестера Хардинга в Департаменте древностей Иордании.

Хардинг готов был рвать на себе волосы: прошло полтора года с тех пор, как была сделана сенсационная находка, а он только сегодня узнал о ней! Потеряно драгоценное время, большинство следов, которые вели в далекое прошлое, стерлись, пещера - а может быть, и пещеры опустошена бедуинами или другими расхитителями. "Повесить следовало этих парней!" - вопил Хардинг. Не бедуинов, конечно,- что они понимали в археологической науке и ее требованиях,- и не митрополита Афанасия,он также, вероятно, не предполагал, что для археолога, равно как для следователя уголовной полиции, необходимо, чтобы "место преступления" оставалось точно в таком виде, в каком оно было обнаружено,- но уж эти "братья" из Американской школы! Вот кто снова доказал, что их совесть ученых растяжима, как жевательная резинка! Сорвать добычу, это они умеют! Убраться, когда начинает пахнуть порохом, это они тоже могут, но не больше! Бандиты! Пираты от археологии! Хардинг нажал сразу все кнопки звонков у себя на столе.

Знал ли кто-нибудь об этих рукописях?

Конечно, некоторые знали о пресс-конференции Сукеника, но ведь там были совсем другие рукописи! Чепуха! Ну, да ладно, глупость, к сожалению, не наказуема, она от бога! Но ведь было официальное письмо американцев с кратким сообщением о рукописях, почему ему, Хардингу, не показали этого письма? Оно не представляет интереса? "Что представляет интерес, а что - нет, решаю я, и только я, имейте это в виду!" кричал Хардинг.

Были и такие, кто, запинаясь и заикаясь, рассказал о визите митрополита Афанасия. Это была уже не просто глупость! Это было преступное легкомыслие!

- Вон, идиоты, чтобы я вас больше никогда не видел! - кричал Хардинг.- Отправляйтесь в Американскую школу, которой вы по сути дела так помогли! Да, да, я понимаю, вы не знали, вы не хотели, но это вас не оправдывает. Вон! Все вон!

- Вы, мисс, останьтесь! Немедленно соедините меня с министерством в Аммане и, пока я буду разговаривать, срочно пришлите ко мне Саада, Юсуфа Саада, нового сотрудника секретариата!

Срочно разыщите его. Он, наверное, где-нибудь в хранилище музея! Каждая минута дорога. Да, и сообщите в отдел личного состава, что эти ослы, которые позволили митрополиту уйти, уволены! Совершенно серьезно! Разговор еще не заказан? Ах, да, прошу прощения, но теперь идите и закажите его наконец!

Хардинг носился, как одержимый, по своему кабинету, но мало-помалу его шаги становились медленнее, гнев стихал. Он размышлял.

"Ситуация чертовски трудная. С юридической точки зрения все как нельзя более понятно и просто. Пещера, где были обнаружены свитки, расположена на территории, принадлежавшей в период находки Трансиордании, а в настоящее время Иордании. Следовательно, по праву и свитки принадлежат Иордании, то есть новому Палестинскому археологическому музею.

Но существует еще юридическое различие между собственником и владельцем. Собственник свитков - Иордания, а владельцы - профессор Сукеник, подданный государства Израиль, все еще находящегося в состоянии войны с Иорданией, и митрополит сирийско-якобитской церкви Афанасий Иошуа Самуил, который: вместе с драгоценными рукописями покинул Иерусалим.

Можно, конечно, предпринять дипломатические шаги, но практическая польза от них будет такая же, как от 99,9 всех дипломатических шагов т. е. 0,0.

Значительно важнее, как всегда в жизни, вернуться к первоисточнику, найти пещеру, из которой извлекли на свет рукописи, разбуженные от тысячелетнего сна (Сукеник и Олбрайт безупречные эксперты и их датировка не вызывает сомнений). Кто знает, может быть, пещера, несмотря на то, что столько времени упущено, в состоянии ответить на интересующие археологию вопросы. А может быть, там есть еще другие свитки? И уж, конечно, там остались фрагменты, так как, по первым сообщениям, некоторые свитки были сильно повреждены. Да, пещеру нужно найти. Вот это настоящее дело для патера де Во, неутомимого проницательного археолога, историка и толкователя Библии из Французской археологической школы. И..."