Коллектив авторов - Ноосферное образование в евразийском пространстве. Том 2. Книга 1 Страница 23

1.5. Сущностные черты ноосферного мировоззрения связаны также с философией евразийства, из которой оно унаследовало ряд концептуальных положений.

Первое из них заключается в онтологическом императиве «освободиться от шаблонов и ложных традиций» [7, с. 29], навязанных европоцентристски мыслящей интеллигенцией и властными кругами российского общества. Ноосферизму, позиционирующему себя в качестве наследника «вернадскианской революции в системе научного мировоззрения, постулирующему в своих теоретических построениях идеи «Синтетической Цивилизационной Революции» [20, с. 37–52] генетически родственен революционный призыв евразийцев отмести устаревшие «шаблоны и ложные традиции» для адекватного реальности самосознания и правильного целеполагания. Именно отсюда берет начало и пафос отрицания чуждых России=Евразии западноевропейских ценностей, общий для онтологии евразийства и ноосферизма [7, с. 31; 21, с. 13 и др.].

Второе выражается в самоидентификации культуры России как «совершенно особой, специфической культуры, обладающей не меньшей самоценностью и не меньшим историческим значением, чем европейская и азиатские» [7, с. 30]. Культурная специфика России синтетична: она представляет собой «срединную, евразийскую культуру» [7, с. 30] с особым складом «ее субъекта как симфонической личности» [7, с. 31]. Симфонизм субъекта российской культуры в евразийстве интерпретирован ноосферным дискурсом в качестве «целостного человека» – цели ноосферного образования [21, с. 14].

1.6. Одним из фундаментальных положений онтологии ноосферного образования можно назвать синтетическое понятие «креативная онтология мира», введенное А. И. Субетто в своем «Манифесте системогенетики» и выраженное семью формулами в логике нарастающей сложности и степени универсальности. Общий смысл этих формул передан в содержании первой: «Мир самотворящ» [19, с. 30]. Самотворящий мир является результатом и одновременно развивающимся субъектом креативной эволюции, закономерно создающей человека-творца, который, в свою очередь, посредством своего разума интеллектуализирует космический универсум, включающий в себя биосферу Земли. Созидательная деятельность человека и «онтологическое творчество» мира вне него осуществляются в соответствии с «едиными законами системогенетики и креатологии». Следовательно сущность человека креативна, космоэволюционна. Онтологический континуум творящего человека и космического креатива представляет собой дуальный биполярный геном, эволюционизирующий циклически в парадигме диалектической спирали. Творчество как главный закон бытия космоса и жизни человека и есть сущностная сторона креативной онтологии мира, делающая его живым, создающая «космический Разум» [19, с. 30–31].

Именно креативная онтология ноосферизма субстанциирует и онтологизирует образование в его отношении к современному обществу, превращая его в необходимый социальный субстрат, созидающий социоприродную ноосферную гармонию.

Таковы основные онтологические постулаты теории ноосферного образования. Вообще проблемы онтологии занимают весьма солидное место в доктрине ноосферизма, и многие их аспекты связаны либо напрямую, либо опосредованно с образованием. Здесь мы выделили и проанализировали лишь наиболее важные из них, оставляя иные за рамками нашего исследования.

2. Гносеология

2.1. Гносеологическими источниками педагогики ноосферного образования служат произведения русских педагогов, которые в своей деятельности руководствовались принципом синтеза, выраженным в парадигме коллективизма, сотрудничества, системности воспитания, взаимной ответственности. Особое внимание в этой связи уделяется педагогическим идеям Н. И. Пирогова и А. С. Макаренко [18, с. 172–183; 377–394].

Педагогика Пирогова понимает человека как существо социальное, что, в свою очередь, выдвигает на первый план проблемы нравственности:

«Итак, словами «ищи быть и будь человеком» – выражается одна главная мысль воспитания: научите детей с ранних лет подчинять материальную сторону жизни нравственной и духовной» [11, с. 171].

Таким образов, синтетическое понятие «человек» в педагогике Пирогова – это личность нравственная, у которой духовные интересы доминируют над материальными. Образовательный процесс Пирогов рассматривает в единстве обучения и воспитания, решающих педагогические задачи в строго определенной последовательности. Прежде всего необходимо добиться «образования в ребенке ясного понимания вещей окружающего мира и преимущественно общественного, т. е. того, в котором ему со временем придется действовать. … Затем последовательным результатом такого понимания должно быть возведение добрых инстинктов детской натуры в сознательное стремление к идеалам правды и добра. И, наконец, … образование нравственных современных убеждений, … твердой и свободной воли, … воспитание тех гражданских и человеческих доблестей, которые составляют лучшее украшение времени и общества» [12, с. 173]. Синтетизм этой дидактической триады, таким образом, обозначает не только единство обучения и воспитания современной образованной и культурной личности, но главным образом – формирование человека социального, творца и носителя «гражданских и общественных доблестей». Воспитание образованного, высоконравственного, духовно богатого и социально активного гражданина – вот цель дидактики Пирогова, созвучная цели ноосферного образования – трансформации «частичного» человека в универсального, духовность которого «становится космо-ноосферной духовностью» [19, с. 58].

Креативный смысл педагогики Н. И. Пирогова выражен в том, что «человеческому духу, всецело и всесторонне развитому, присуща наклонность употреблять и применять им приобретенное без всякой насильственной подготовки. Просвещенному уму не нужны рамы, заказанные по мерке; он сам для себя создает их, убеждаемый бесконечностью и беспредельностью сведения» [13, с. 176]. Философемы «всецелость», «всесторонность», «бесконечность» и «беспредельность» суть выражения имплицитного космизма дидактики Пирогова, несущей в себе прообраз ноосферного образования.

Педагогические идеи А. С. Макаренко можно оценить как творческое развитие в ХХ веке космо-синтетических традиций предшествующей педагогики и, в частности, педагогических взглядов Н. И. Пирогова и К. Д. Ушинского. В этой связи интересна статья Ушинского «Труд в его психическом и воспитательном значении», где труд понимается как «такая свободная и согласная с христианской нравственностью деятельность человека, на которую он решается по безусловной необходимости ее для достижения той или другой истинно человеческой цели в жизни» [24, с. 11]. В понимании Ушинского труд – синтетическая категория, интегрирующая нравственные установки, цели, задачи и содержание человеческой деятельности, ее разновидности (умственную и физическую) и, что для нас особенно важно, возможность обучения труду, развития трудовых навыков. Предпосылкой такого синтеза выступает интерпретация Ушинским человека как «мирового» (космического) существа:

«Всякая школа прежде всего должна показать человеку то, что в нем есть самого драгоценного, заставив его познать себя частицей бессмертного и живым органом мирового духовного развития человечества» [выд. мной – В. Е.], [24, с. 21]. Одновременно здесь он ставит цель образования и воспитания: самоидентификацию человека как «частицы бессмертного» – космоса – и самопознание его в качестве «живого органа» ноосферы – «мирового духовного развития человечества».

Эту философему Ушинского можно назвать гносеологическим предчувствием ноосферы. Но поскольку человек – существо космическое, то и труд как способ его существования приобретает антропокосмический характер, а трудовая деятельность человека суть процесс антропокосмогенеза. Отсюда становится понятным и нравственное наполнение феномена труда: праздность не только безнравственна как мать всех пороков и причина социальных катастроф, но, в первую очередь, как нарушение антропокосмоноосферного универсума, его «креативной онтологии». Праздность, бездействие – вне– и антиноосферны. Ушинский иллюстрирует пагубность эскалации праздности в обществе многочисленными историческими примерами, и в том числе экстраполирует свои выводы на современное ему буржуазное общество Запада:

«Но не показывает ли нам и современное положение западного общества, что увеличение массы богатства не ведет еще за собой увеличения массы счастья? Не видим ли мы … на каждом шагу, что влияние богатства прямо действует разрушительно не только на нравственность, но даже и на счастье общества, если это общество своим нравственным и умственным развитием не приготовлено еще выдержать натиска приливающего богатства?» [выд. авт. – В. Е.], [24, с. 10].