Симон Кордонский - Ресурсное государство Страница 25

Ельцину жизненно необходимо сформировать такую структуру власти, чтобы ему л его родственникам не пришлось рекламировать пиццу — как это сделал Горбачев. Выбор у Ельцина ограничен двумя ролями: императора и генсека. Третьего в этой структуре власти и собственности не дано, но не дано и возможности сделать выбор между ролями. Для роли генсека нужна партия, новая КПСС, а ее нет и не может быть. Для роли императора нужна империя, вряд ли возможная в конце двадцатого века. Поэтому Ельцин является президентом, но межумочность этой роли ясна и ему, и его «семье».

Самое естественное решение проблемы отношений между новыми отраслями народного хозяйства и регионами, в которых они имеют интересы, — создание нового советского государства, объединяю­щего часть бывших республик СССР, и одновременная реформа ад­министративно-территориального деления России с«укрупнением» субъектов федерации. В таком государстве высшим органом управ­ления станет какое-нибудь Политбюро. В его состав войдут первые

JC Управление делами Президента является по размерам активов то ли вторым, то ли треть­им хозяйственным субъектом России. Международный промышленный банк, после того как в него были переведены счета УД Президента, вошел в первую десятку банков страны.

90

лица Газпрома, РАО «ЕЭС», ЮКСИ, Онэксима — наряду с президента­ми России, Украины, Белоруссии, может быть, Грузии и Казахстана. Тогда многие политические проблемы, такие как президентские выборы в России, станут для руководителей отраслей народного хозяйства нового государства менее значимыми. Действительно, почему их должны уж очень сильно волновать результаты выборов в одной из провинций великой страны.

Во многих регионах России новая старая власть уже установи­лась даже юридически, потеряв при этом многие облагораживав­шие черты Советов. Все-таки об образовании и здравоохранении Советы когда-то заботились больше. В полной мере новый порядок установлен в Москве, мэр которой даже внешне становится похож на Муссолини, не говоря уже о деяниях вроде празднования 850-ле­тия Москвы, ударном внедрении памятников монументального ис­кусства и гонениях на «лиц кавказской национальности».

Совсем не рыночная экономика

Экономику России можно считать рыночной только в очень уз­кой сфере легальных отношений с мировыми рынками, в то время как внутри страны, да и во многих международных аспектах она если и может быть названа рыночной, то только в смысле админи­стративного рынка. Коррумпированность чиновников, воровст­во предпринимателей и рядовых граждан, бартер и «черный нал» вовсе не случайные феномены, сопровождающие становление демократии и рыночной экономики, а системные характеристики российского административного рынка, сменившего администра­тивный рынок СССР.

На финансовых рынках России обращаются деньги, выжатые оли­гархами из контролируемых ими предприятий, и разного рода рис­ковые и заемные иностранные капиталы. Основой же реального сектора экономики стал рынок долгов. Государство обслуживает этот рынок: создает долги, их распределяет и пытается контроли­ровать торговлю ими. Долги в российской экономике выступают как финансовые и административные активы, которыми субъекты этого специфического рынка торгуют с конечной целью предъявить

91

Симон Кордонский

их государству. Государство демонстрирует накопленные долги мировому финансовому сообществу и выпрашивает у него займы для их погашения.

Долги отражают бартерные отношения между товаропроизводи­телями. Товарные кредиты, которыми обмениваются предприятия и организации, учитываются как взаимные задолженности, которые при удачном стечении обстоятельств может погасить государство. Те долги, которые удалось конвертировать в реальные деньги, об­разуют основу рынка «черного нала». Существенная часть расчетов между экономическими субъектами российской экономики проис­ходит в «черном нале» и в иностранной валюте..

Рынок долгов, точно так же как рынок кредитов в естественной ры­ночной экономике, создает всеобщую связность экономических и социальных субъектов и обеспечивает предсказуемость экономи­ческого поведения. Размеры долгов определяют административный и политический статус их обладателей: чем больше долг, тем выше статус. Наиболее богаты долгами энергопроизводящие предпри­ятия и организации — Газпром, РАО «ЕЭС», нефтяные компании.

Источником денег для легального финансового рынка стали внеш­ние заимствования и портфельные инвестиции, а для рынка «чер­ного нала» — нелегальный экспорт и импорт товаров и валюты. Страна открыла саму себя и окружающий мир — как источник де­нег, и ее жители изобретают изощренные способы их извлечения: от лжеэкспорта и лжеимпорта до мимикрии под бедность и спеку­ляции фьючерсами.

92

Ресурсное государство

Реформы, реформаторы, гражданское общество и прочая лабуда

I 1онятие реформы предполагает разделение реальности на ре­формируемую часть и на реформаторов и действия реформато­ров по отношению к реальности. Это противопоставление кажется по меньшей мере натянутым. Экономика СССР развалилась сама по себе, хотя политических последствий экономического кризиса, развала государства в частности, можно было бы избежать. Но для этого надо было бы, чтобы страной руководила не КПСС. Так что возможность эта сугубо гипотетическая.

Еще в 1983 году на семинаре в Институте экономики и организации промышленного производства в Новосибирске сотрудники ЦЭМИ представили прогноз, из коего следовало, что в 1987 году начнется великий экономический кризис, связанный с длинными «кондрать­евскими» циклами, и что начало экономического роста придется на 1996-1997 годы. Распад экономики СССР был естественным яв­лением, а то, что реформаторы оказались в этот момент близко к власти и приняли участие в организации раздела пирога, — доста­точно случайное событие. Не было бы этих людей, были бы другие. Результат был бы примерно такой же.

Распад экономической и политической системы социализма был вызван его структурными особенностями, умело использованными геополитическими конкурентами. Он продолжается и сейчас, но уже не во взрывной форме. Некоторые промежуточные продукты рас­пада, такие как политические и экономические системы большинст­ва государств — членов СНГ, зафиксировались как, казалось бы, по­стоянные образования. Однако это далеко не так. Трансформация СССР и наследовавших ему государств и экономик (в том числе и российской) продолжится еще несколько десятилетий. Причем не исключено, что повторятся взрывные формы трансформации, такие как события 1991 года.

Деньги в 1989-1994 годах возникали внутри страны — как энер­гия связи между отделяющимися от монолита власти субъектами административного рынка. Инфляция была внешним выражением взрывного распада такой структуры власти и собственности, кото­рая не могла меняться никаким иным образом. Она съедала и день-

93

Симон Кордонский

><т ги, и организационные формы, их создающие. Поколения банкиров ф менялись два раза в год, а банкирами называли себя граждане, в нужный момент оказавшиеся в точках, где при распаде выделя­лись деньги.

Энергия связи между республиками СССР и отраслями народного хозяйства, которую контролировали союзные органы управления, была сконцентрирована в соответствующих организационных и ма­териальных ресурсах. Эта энергия освобождалась в значительной степени неконтролируемо, что представляло геополитическую опасность. Распад и сопутствующее выделение денег можно было направить в разные направления. Внешнее окружение бывшего СССР, защищаясь от последствий распада, использовало межгосу­дарственные и общественные институты, такие как МВФ, Мировой банк, ЕЭС, благотворительные организации.

Реформаторы стали каналом, по которому внешняя помощь в виде займов, консультаций или просто наличной валюты шла в страну для того, чтобы научиться контролировать энергию, выделяющую­ся при распаде СССР, и использовать ее для управления этим про­цессом. Идеологическим обоснованием этой деятельности стала либеральная концепция экономических реформ, которая по со­вместительству выполняла функции национальной идеи.

Ритуальные действия, которые реформаторы совершили над стра­ной, описаны в англоязычных книжках. Реформаторы вполне ис­кренни в своем язычестве. «Освобождение цен — финансовая ста­билизация — экономический рост» — почти что гегелевская триа­да, которую они, рискуя карьерой и репутацией, реализовывали в «инертной» российской среде.