Игорь Коляда - Загадки истории. Отечественная война 1812 года Страница 31

В своих личных письмах Наполеон также выражал полную уверенность в победе над российской армией в Бородинском сражении. Так, в письме к жене Марии-Луизе он писал: «Мой дорогой друг, я пишу тебе с поля битвы у Бородина. Вчера я разбил русских, все их войско из 120 000 человек участвовало в битве. Сражение получилось горячим: в 2 часа пополудни победа была за нами. Я взял в плен несколько тысяч пленных и 60 единиц орудий. Потери русских можно оценить в 30 000 человек. У меня порядочно убитых и раненых».

А Кутузов говорил о собственной победе. В официальной реляции на имя императора Александра I он указал: «Баталия 26 числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришел нас атаковать».

Подчеркнул роль и значение Бородинского сражения и И. Радожицкий: «Таким образом кончилась знаменитая битва 26-го августа… Победа их не была победою; русские не были разбиты, приведены в замешательство, нигде не бежали… Они первые замолчали, посему первые признались в своем изнеможении; у Наполеона в резерве оставалась только одна гвардия, не бывшая в деле, так же как и у нас оставались некоторые полки. Князь Кутузов употреблял резервы с благоразумною экономиею и мог еще держаться до последней крайности в добром порядке. Наполеон позволил нам отступить к Можайску без всякого со своей стороны преследования; посему видно было, что он точно обломал зубы и, казалось, был доволен тем, что ему уступили поле сражения для удостоверения в несмешной потере, которую понесли его войска, особенно кавалерия, ибо лучшие полки кирасиров и драгунов были истреблены. Эта потеря осталась невозвратною: здесь-то впервые сокрушились грозные силы завоевателя Европы».

Император Александр I не сомневался относительно действительного положения дел и, чтобы поддержать надежды народа на скорейшее окончание войны, объявил о Бородинском сражении как о победе. Сразу же князь Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы с пожалованием 100 тыс. рублей. Барклай-де-Толли получил орден Св. Георгия 2-й степени, князь Багратион – 50 тыс. рублей. Четырнадцать генералов российской армии получили орден Св. Георгия 3-й степени. Всем бывшим в сражении нижним чинам было пожаловано по 5 рублей на каждого.

Говоря о победителе в Бородинском сражении, необходимо учитывать слова неоднократно упоминаемого военного теоретика Клаузевица о том, что «победа заключается не просто в захвате поля сражения, а в физическом и моральном разгроме сил противника». Исходя из этой точки зрения, необходимо отметить, что российские войска, находясь на своей территории, за сравнительно короткий срок смогли восстановить численность своих рядов. Но для Наполеона негативное значение имела большая убыль конского состава. Бородино стало «кладбищем» его конницы, что пагубно сказалось во время 2-го этапа войны. Поэтому недостаток кавалерии и потеря вследствие этого маневренности явились одной из главных причин катастрофы Великой армии в России.

Среди частных моментов, которые имели определенное влияние на исход Бородинского сражения, были отказ Наполеона от глубокого обхода через Утицкий лес (движение большой группы войск по единственной лесной дороге представлялось крайне рискованным), а также его решение не рисковать последним резервом – императорской гвардией. По сути, такой шаг лишал его единственного шанса одержать решающую победу и заключить мир, но рисковать последним резервом на расстоянии 800 лье от Парижа император не стал.

Много современников и историков считают, что на окончательный исход битвы повлияла и недостаточная личная активность Наполеона, вызванная физическим недомоганием. «Мы не имели счастья видеть его таким, как прежде, – писал генерал Лежен, – когда одним своим присутствием он возбуждал бодрость сражающихся в тех пунктах, где неприятель оказывал серьезное сопротивление и успех казался сомнительным. Все мы удивлялись, не видя этого деятельного человека Маренго, Аустерлица и т. д. и т. д. Мы не знали, что Наполеон был болен и что только это не позволяло ему принять участие в великих событиях, совершавшихся на его глазах единственно в интересах его славы. Между тем татары из пределов Азии, сто северных народов, все народы Адриатики, Италии, Калибрии, народы Центральной и Южной Европы – все имели здесь своих представителей в лице отборных солдат. В этот день эти храбрецы проявили свои силы, сражаясь за или против Наполеона; кровь 80 000 русских и французов лилась ради укрепления или ослабления его власти, а он с наружным спокойствием следил за кровавыми перипетиями этой ужасной трагедии. Мы были недовольны, суждения наши были суровы».

Среди других ошибок французского командования следует назвать и то, что атаки Великой армии не всегда были скоординированы, а действия всех ее четырех группировок вследствие упорного сопротивления российских войск «выбились из графика». По этому поводу генерал Гриуа высказался следующим образом: «Я уверен, что если бы использовано было одушевление войск, если бы движения их были целесообразны и атаки единодушны, сражение вышло бы решительное, и русская армия была бы уничтожена. И такого успеха можно было добиться в 9 часов утра после взятия большого редута. Общий натиск на русскую армию, поколебленную этим блестящим успехом, вероятно, загнал бы ее в бывший у нее с тылу лес, в котором были проложены только узкие тропинки. Но для этого было необходимо присутствие императора; он же оставался все время на одном месте правого фланга со зрительной трубой в руке и не показывался вдоль остальной цепи. Если бы он употребил те решительные приемы, которые дали ему столько побед, если бы он показался солдатам и генералам, чего бы только он не сделал с такою армией в подобный момент! Может быть, война закончилась бы на берегах Москвы. Такие мысли приходили на другой день офицерам и старым солдатам при виде количества пролитой крови: неприятель уступил нам несколько миль опустошенной страны, и надо было опять сражаться».

Впрочем, несмотря на все недоработки, Наполеон в ходе Бородинской битвы постоянно владел инициативой, «диктовал ход сражения, атакуя все, что хотел и как хотел». При этом Бородинское сражение ознаменовало собой некий кризис французской стратегии решающего генерального сражения, которого придерживался Бонапарт. Получив давно желаемое генеральное сражение, он не сумел окончательно уничтожить российскую армию и таким образом наконец-то вынудить капитулировать Российскую империю и продиктовать условия мира. Вместо этого его армии был нанесен существенный урон, который невозможно было восполнить на вражеской территории.

Вместе с тем, необходимо указать и на некоторые просчеты русского командования, в частности на ошибку в размещении войск на позиции. В результате этого подходившие с правого фланга резервы регулярно опаздывали и противник, в целом располагавший меньшими силами, постоянно имел численное превосходство в направлении главного удара.

Отдельно необходимо привести несколько примеров, которые позволяют более точно понять психологию солдат обеих сторон во время Бородинской битвы. Так, бесспорным является утверждение о храбрости русских солдат. При этом в воспоминаниях современников сражения зафиксированы случаи снисходительности русских солдат к врагу: «…так в этом сражении французы были взяты в плен, многие были ранены, у одного оторвана нога. Мучимый нестерпимою болью и голодом, он обращался к нашим солдатам и просил хлеба, у нас его не было, обоз наш был далеко, один из них вынул кусок хлеба и отдал его неприятелю. “На тебе, камрад, я с ногами пока и достану где-нибудь, а тебе негде его взять”. Я знал, что кусок был последний, и обнял благородного солдата, храбрый и добродушный получил за Бородинское дело Георгия».

Поручик 33-й легкой батареи артиллеристов Н. Любенков описывал следующий случай: «В одном из таких промежутков бомбардир одного из моих орудий, Кульков, молодой храбрый солдат, опершись на банник, призадумался, я знал прежде и угадал прекрасные чувствования простого человека. “Ты думаешь о суженой!” – “Точно так, ваше Благородие, – отвечал бомбардир, – жалко, когда больше с ней не увижусь”. – “Бей больше французов, – сказал я, – чтобы они ее у тебя не отняли”. – “Нет, ваше Благородие, лучше света не увидеть, чем отдать ее бусурманам”. Несчастный угадал; ядро снесло ему голову, и мозг и кровь брызнули в нас, и он тихо повалился на орудие со стиснутым в руках банником».

«Впечатляющие» свидетельства о результатах действия русской артиллерии оставил лейтенант Мишель Комб: «…тараясь увидеть что-нибудь в окружавшем нас облаке дыма и пыли, я почувствовал, как кто-то схватился обеими руками за мою ногу и цеплялся за нее с крайними усилиями. Я уже был готов освободить себя ударом сабли от этого крепкого объятия, как увидел молодого, замечательно красивого польского офицера, который, волочась на коленях и устремив на меня свои горящие глаза, воскликнул: “Убейте меня, убейте меня, ради Бога, ради вашей матери!” Я соскочил с лошади и нагнулся к нему. Чтобы обследовать ранение, его наполовину раздели, а затем оставили, так как он не в состоянии был выдержать переноски. Разорвавшаяся граната отрезала ему позвоночник и бок; эта ужасная рана, казалось, была нанесена острой косой. Я вздрогнул от ужаса и, вскочив на лошадь, сказал ему: “Я не могу помочь вам, мой храбрый товарищ, и мой долг зовет меня”. – “Но вы можете убить меня, – крикнул он в ответ, – единственная милость, о которой я прошу вас”. Я приказал одному из моих стрелков дать мне свой пистолет… и, передав заряженное оружие несчастному, я удалился, отвернув голову. Я все же успел заметить, с какой дикой радостью схватил он пистолет, и я не был от него еще на расстоянии крупа лошади, как он пустил себе пулю в лоб…»