Владимир Авдеев - Расология Страница 41

Известный немецкий антрополог Карл Фогт (1817–1895) в своей книге «Человек и его место в природе» (С.-Петербург, 1866), обобщая данные современной ему науки, утверждал: «Негрский череп относительно срастания своих швов следует другому закону, чем череп белого; что его передние швы, лобный и венечный, как у обезьяны, срастаются очень рано, гораздо раньше задних, тогда как у белого человека порядок срастания швов совершенно обратный. Если же так, то нет особенной смелости в предположении, что в мозге негра, может быть, существует тот же обезьяний ход развития, который доказан в его черепе».

Другой известный немецкий антрополог Роберт Видерсгейм (1848–1923) позднее подтвердил эту точку зрения, подчеркнув в своей книге «Строение человека со сравнительно-анатомической точки зрения» (М., 1900): «Грациоле показал, что швы у высших рас исчезают в другой последовательности, нежели у низших. У последних, как у обезьян, процесс всегда начинается спереди, с лобной области черепа, то есть на границе лобных и теменных костей, и отсюда идет назад. Само собою разумеется, это отражается на рано наступающем формировании передних долей головного мозга, которая у высших (белых) рас, где лобно-теменной шов облитерируется после затылочно-теменного, могут развиваться еще далее. Это должно быть поставлено в связь с умственным различием племен».

Много позднее известный советский генетик Николай Петрович Дубинин в книге «Что такое человек?» (М., 1983) в политически корректной форме изложил сходный комплекс идей: «Мозг человека обладает генетически детерминированными свойствами. Для нормального развития мозга нужна нормальная генетическая программа. Доказано, что 5/6 мозга формируется у человека после рождения. Эта непрерывная биологическая преемственность на протяжении истории человечества обеспечивается наличием в генетической программе каждого индивида типологических черт. Человек обладает определенными биологическими свойствами, специфика которых проявляется на молекулярном, клеточном, организменном и популяционном уровнях».

Поэтому и получается, что с точки зрения логики развития науки о человеке ученые конца XIX века, еще не имея методов и результатов исследований современной молекулярной биологии и нейробиологии, в аномалиях черепа видели закономерные расово-диагностические маркеры, характеризующие взаимосвязь культуры расы и специфики строения мозга ее представителей.

Первыми антропологами, попытавшимися поставить культурные способности в соответствие с объемом черепа, были Рудольф Вирхов, Поль Брока (1824–1880), Адольф Бастиан. На основе этих идей и возникла на рубеже XIX и ХХ веков школа классической антропосоциологии известных ученых Жоржа Ваше де Лапужа (1855–1936), Отто Аммона (1842–1916) и Людвига Вольтмана (1871–1907), действовавших с большим размахом и смелостью.

В блестящей книге «Политическая антропология» (М., 2000) Вольтмана было указано: «Судьба человеческого рода тесно связана с кубическими дюймами мозговой массы, и история человечества внесена в эту массу, как в большую книгу, полную иероглифических знаков».

Карл Фогт также считал: «Найдено, что для развития умственных способностей человеку необходим известный минимальный определенный вес мозга, за которым начинается идиотизм, ограниченность, слабоумие».

Основоположник русской антропологии Анатолий Петрович Богданов еще в 1865 году отмечал: «Известно, например, что у негров окостенение и спайка швов черепа происходит гораздо раньше, чем у белых; что у последних спайка всего чаще начинается швами задней доли черепа, тогда как у негров обыкновенно она проявляется прежде всего на передних швах и потом уже переходит на задние. Важность этих признаков, имеющих следствием более раннюю или позднюю остановку роста той или другой части мозга, очевидна для каждого, в особенности если принять в соображение, что человек составляет единственный пример в ряду существ, у которых мозг продолжает расти и после юности. Если время и порядок последовательности окостенения швов черепа изменяются по расам, то становится весьма вероятным, что изучение окостенения реберных или грудных хрящей, хрящей гортани, позвоночника и даже таза, даст этнические различия».

Профессор Иван Алексеевич Сикорский (1842–1919) в своей монографии «Всеобщая психология с физиогномикой» (Киев, 1904) аналогично утверждал: «Черная раса принадлежит к наименее одаренным на земном шаре. В строении тела ее представителей заметно более точек соприкосновения с классом обезьян, чем в других расах. Вместимость черепа и вес мозга черных меньше, чем в других расах, и соответственно тому духовные способности развиты меньше. Негры никогда не составляли большого государства и не играли руководящей или выдающейся роли в истории, хотя были в отдаленные времена гораздо больше распространены численно и территориально, чем впоследствии. Наиболее слабую сторону черного индивидуума и черной расы составляет ум: на портретах всегда можно заметить слабое сокращение верхней орбитальной мышцы, и даже эта мышца у негров анатомически развита значительно слабее, чем у белых, между тем она является истинным отличием человека от животных, составляя специальную человеческую мышцу».

Упоминавшийся нами выше Георг Бушан подтвердил все выводы Д. Н. Анучина в отношении расово-разграничительной функции участка птериона. Он указывал: «Птерион представляет собой зону соединения височной, лобной, теменной и клиновидной (основной) кости. Обычно верхний край большого крыла основной кости доходит до передне-нижнего края теменной кости, отделяя височную кость от лобной; имеющиеся здесь швы образуют тогда фигуру в роде буквы „Н“. Но изредка бывает, что от переднего края височной кости отходит вперед отросток, соединяющийся швом с лобной костью. У высших рас этот отросток очень редко встречается. У европейцев в 1,6 %, у монголов и малайцев в 3,7 %, у низших рас, наоборот он сравнительно част, так у черной расы до 13 %, у австралийцев до 15,6 %, у папуасов до 8,6 %. Такое отношение говорит за то, что соединение височной кости с лобной посредством отростка должно рассматриваться как низшее (питекоидное) образование, и это тем более, что мы встречаем его постоянно у гориллы, шимпанзе и у большинства других обезьян». Ойген Фишер также писал: «Иногда между этими четырьмя костями, которые образуют область птериона, имеется соединительная кость. У низших рас лобная кость и височная кости вступают в контакт гораздо чаще, чем у высших. Мы наблюдаем это, например, у европейцев — 1,5 % случаев, у монголов — в 3,8 %, у австралийцев — в 9 %, у негров — в 11,8 %, у гиббонов — в 13,7 %, у орангутангов — в 33,6 %, у шимпанзе — в 77 %, у горилл — 100 %. Несомненно, что наличие лобно-височного шва в большой мере зависит от относительной величины мозга. Чем сильней мозг распирает череп, тем больше будут расходиться лобная и височная кости, тем реже они смогут соединиться в шов».

В строении черепа человека заметно множество иных расово-диагностических маркеров, обладающих хорошим дискриминантным эффектом. Крупный немецкий антрополог Роберт Видерсгейм в связи с этим писал: «Носовые кости, обыкновенно остающиеся раздельными, иногда срастаются в одну кость, и это встречается гораздо чаще у низших рас, чем у высших. Так как, такое срастание нормально для обезьян, вероятно, мы имеем в нем у человека одно из атавистических явлений. У шимпанзе оно настает уже на втором году жизни».

Другой русский антрополог профессор А. И. Крюков уже в советское время, в 1926 году издал работу с характерным названием «О дегенерации черепа». В ней он указывал: «Занявшись исследованием черепа, мне пришлось наблюдать часто встречающиеся изменения, как признаки дегенерации, преимущественно в строении черепа и менее — в других органах». Видя закономерную связь между строением черепа и мозгом индивида, автор данной работы уместно цитирует классика русской психиатрии С. С. Корсакова (1854–1900), который в своей книге «Курс психиатрии» (М., 1901) высказывал следующую мысль: «Хотя анатомические изменения черепа нельзя считать непосредственною причиною душевных заболеваний, но они в большинстве случаев указывают на направленность физиологических процессов в черепе, обуславливающую молекулярные изменения в нервных клетках коры».

Логический вывод в работе Крюкова поэтому прост и закономерен: «Все дегенеративные изменения, по-видимому, связаны с преждевременными сращениями черепных швов». Характерно, что автор не стесняется в своей работе переносить выводы, сделанные им для отдельных индивидов, на более обширные и сложные по составу человеческие группы. Статья В. В. Бунака «Антропологическое изучение преступника, его современное положение и задачи» (М., 1926) в принципе опирается на те же факты и приводит нас к аналогичным выводам, соответствующим взглядам Чезаре Ломброзо (1835–1909) — основателя школы криминальной антропологии: наследственная дегенерация и предрасположенность к совершению преступлений взаимосвязаны.