Валентин Рич - Приключения словес: Лингвистические фантазии Страница 8

Почему?

Расследование я начал с поисков ответа на другой вопрос: почему в азбуке на первом месте стоит буква «А»? Чем хуже другие гласные, например, буква «О», которая, кстати, в русских словах встречается чаще, чем «А», и вообще чаще всех других букв?

В русскую азбуку буква «А» попала из старославянской, в старославянскую — из древнегреческого алфавита, в древнегреческий — из финикийского, в финикийский — из египетского.

В Древнем Египте буквами стали бывшие иероглифы, в которые, в свою очередь, превратились употреблявшиеся в эпоху рисуночного письма изображения наиболее важных для тогдашних египтян предметов. Так вот, вспомним, что родоначальником нашей первой буквы был древнеегипетский рисунок, изображавший голову быка. И в финикийском алфавите ножки «А», были рожками и еще торчали вверх.

Называли финикийцы эту первую букву алфавита алеф, что на их языке означало — бык, вол (согласный звук ф артикулируется так же, как в, только без подключения голосовой связки; а в возможности рокировок мы убедились на примере превращения «Константина» в «Скнятин»).

Мог ли кто бы то ни было совершенно случайно присудить первое место одному и тому же персонажу дважды — и в алфавите, и в древнерусской шкале ценностей?

Если бы мне поручили составить рейтинг оперных арий, то в первый десяток я бы, как, вероятно, большинство любителей оперы, непременно поставил арию Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст», начинающуюся общеизвестными словами:

На земле весь род людскойЧтит один кумир священный,Он царит над всей вселенной,Тот кумир — телец златой!

Почему «златой» — понятно: золото символ богатства. Но причем тут «телец», слово, которое можно встретить сейчас только в одном еще контексте — астрологическом? Так называется одно из созвездий, изображаемое рисунком не теленка, как закономерно может подумать нынешний человек, а вполне взрослого, с большими рогами, быка. Или, как говорили еще недавно на Руси, а в некоторых других славянских странах говорят и сегодня, — вола.

Слово же вол, судя по его каркасу вл, берет свое начало в древних царствах Ближнего Востока, народы которых поклонялись богу по имени Ваал, воздвигали в своих святилищах его статуи — кумиры в виде золотых быков. В Библии имеются упоминания о том, что этим занимались даже иудеи, время от времени под давлением более сильных соседей нарушая запрет изображать царя небесного, предавая своего родного Саваофа.

Вот откуда «растут ноги» нашего оперного «кумира».

Но почему жители древнейших государств мира избрали в объект своего поклонения именно это животное?

Согласно Брокгаузу и Эфрону, предпочтение, оказанное быкам, объяснялось многими причинами.

Эти животные, прежде всего, отличаются отменным трудолюбием. Недаром вошло в поговорку работать не как осел или даже жеребец, а именно как вол.

Волы обладают огромной силой — могут тянуть воз в семь тонн. Не животное — тягач! На стенах древнеегипетских погребальных камер сохранились рисунки, изображающие строительство пирамид. Никаких других животных, кроме быков, там нет.

«Вол, — написано в «Энциклопедическом словаре», — рабочее животное, во многих местностях предпочитаемое лошади. Это предпочтение основывается: а) на меньшей стоимости содержания; б) большем количестве получаемого от них навоза и пригодности последнего для всякого рода почв; в) большей выносливости, стойкости для тяжелых работ и меньшей подверженности порче; возможности значительного повышения ценности тех из В., которые признаются негодными для работы, посредством превращения плохого рабочего животного в хорошее мясное».

То есть он и тягач, он и фабрика удобрений, он и ходячие мясные консервы.

После вола пришла очередь разбираться с двумя другими рекордистами.

Это теперь говорят — «как собак нерезаных». А когда-то собак было гораздо меньше, и относились к ним с таким почтением, что даже хоронили, как людей, и на том же самом кладбище.

В этом убедились археологи, раскопав могильник на Черной Горе, где в течение многих столетий жили люди, пришедшие в междуречье Оки и Волги пять тысяч лет назад. Среди людских могил там было найдено четыре собачьих захоронения.

А потом в Поволжье нашли остатки огромного средневекового города Великий Булгар, основанного в Х и разрушенного полчищами татаро-монголов в XIV веке. За пять лет раскопок были обнаружены кости, принадлежавшие почти тысяче особей разных домашних животных, а собак среди них оказалось всего одиннадцать.

Редкое всегда ценится больше. Но дело не только в том, что в далекие от нас времена собак было меньше, чем теперь. Главное, роль была у них гораздо более важная. В те времена, когда векши, куны и ногаты не стали еще кусочками серебра, да и в последующие несколько столетий, охота, особенно для жителей лесной полосы, была важнейшим средством существования. А без собаки какая охота? Охотник без собаки — что пахарь без вола.

Не потому ли и цена этим живым орудиям производства была одна, и притом наивысшая?

Собаки были редким домашним животным еще и потому, что их приходилось кормить мясом, что в средневековых условиях мог себе позволить редкий крестьянин. Поэтому собака — привилегия зажиточного или родовитого человека.

По костям палеонтологи восстановили внешний вид собак, живших в Великом Булгаре и городах Древней Руси, — все они оказались похожи на нынешних сибирских лаек.

В ту эпоху первый друг человека научился и другой профессии, которая стала, пожалуй, главной. Во всяком случае, именно она отразилась в слове пёс, которое, по-видимому, находится в родстве с русскими словами запас, пасти, а также латинским словом specio — смотрю. Из трех согласных звуков два — общие.

Чтобы прокормиться, еще недостаточно было купить вола и с его помощью удобрить и вспахать поле, а потом вывезти урожай. И за волом, и за полученным урожаем нужен глаз да глаз. Как тут обойтись без верного пса?

Вот и поднялся он тоже на верхнюю ступень пьедестала почета.

Ну ладно, собака — еще куда ни шло. В конце концов, и на Клондайке, по рассказам Джека Лондона, за хорошую собачью упряжку (еще одна профессия!) отваливали чуть не мешок золота. И русские баре в не столь отдаленные времена за добрых борзых отдавали целые состояния. Но кошка — это уж, как говорится, ни в какие ворота.

Несложный расчет показывает, что в Древней Руси одну мурку можно было обменять на трех сивок-бурок, или на четырех буренок, или на тридцать (целое стадо!) овец, или на шестьдесят свиней. А любитель разнообразия мог получить за нее довольно обширное хозяйство: лошадь с жеребенком, корову с теленком, четыре овечки с барашком да еще трех свинок.

За что мурке такой почет? Не ошибка ли это нерадивого писца?

Нет, не ошибка.

Вол вспашет им же удобренную землю, крестьяне сожнут жито, обмолотят цепами, свезут зерно в амбар. А дальше? А дальше надо — и как еще надо! — запускать в амбар ту самую, за три гривны, драгоценную кошку. Недаром в Египте, древнейшем земледельческом государстве нашей планеты, не только приручили усатого зверька, но и обожествили его. Точно так же, как и другого любителя мышатины — ихневмона (мангуста). Набальзамированные мумии и тех и других археологи находили во множестве.

Полянам, древлянам, дреговичам, чуди, — когда от охоты и рыболовства перешли они к земледелию, — на ихневмонов рассчитывать не приходилось: климат не тот. И чтоб летние труды не пошли прахом, обзаводились они редчайшим в средневековой Европе истребителем грызунов — усатым-полосатым.

Вол создавал урожай, кошка его сохраняла. В этом жизненно важном деле (недаром у слов жито и жить один корень) ни лошадь, ни корова, ни баран, ни даже собака заменить ее не могли.

А о редкости кошек в ту пору свидетельствует, опять же, археология. В том же Великом Булгаре, где на тысячу домашних животных пришлось одиннадцать собак, кошачьих останков обнаружено было на ту же тысячу всего-навсего шесть…

Разделавшись с призерами, находящимися на верхней ступеньке пьедестала, я занялся серебряными медалистами — голубем и журавлем.

За одного голубя наши прапрапредки должны были по закону отдавать либо двух телят, либо трех баранов. Если бы законодатель имел в виду какого-то особо выдающегося представителя голубятни, вроде нашего турмана, он бы это как-то отметил. Но ничего подобного в судебнике отмечено не было — просто: за голубя z кун, и пошли дальше.

Довольно долго это ставило меня в тупик. Но постепенно я стал прозревать.

Это сейчас почти в каждом доме имеются телефон, радио, телевизор; почту развозят поезда и самолеты, над планетой летают спутники связи. А когда-то вместо всего этого были голуби. За десятки и сотни верст несли они вести о торговых и хозяйственных делах, о событиях в других странах, о здоровье и чувствах близких людей, а также самые различные просьбы и наставления.