Максим Смоляров - Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в. Страница 9

Что касается наказания, то целью его является предупреждение новых преступлений, которые могут нанести вред согражданам («Цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же»)[124]. В связи с этим необходимо применять только такие наказания, которые соответствовали бы гуманизму, но вместе с тем производили бы определенное сильное воздействие на людей. При этом «одно из самых действенных средств, сдерживающих преступление, заключается не в строгости наказаний, а в их неизбежности»[125]. Неизбежность, неотвратимость наказания связывается Ч. Беккариа с быстротой наказания за совершенное преступление («чем скорее следует наказание за преступлением., тем оно справедливее, тем оно полезнее»)[126]. При этом «чтобы быть справедливым, наказание не должно превышать меру строгости, достаточную для удержания людей от преступлений. Нет такого человека, который обдуманно согласился бы на полную и вечную потерю своей свободы, – какие бы выгоды не сулило ему преступление. Пожизненное рабство, заменяющее смертную казнь, явилось бы поэтому достаточно суровым наказанием, чтобы удержать от преступления и самого решительного человека»[127].

Ч. Беккариа представляет интересные, заслуживающие особого внимания выводы по итогам рассмотрения проблемы назначения и исполнения наказания: во-первых, наказания за преступления могут быть установлены только законом, а назначение наказания осуществляется только тем лицом, которое может олицетворять собой все общество, скрепленное общественным договором[128]; во-вторых, наказания за преступления должны быть соразмерны преступлению («Поэтому препятствия, сдерживающие людей от преступлений, должны быть тем сильнее, чем важнее нарушаемое благо и чем сильнее побуждения к совершению преступления. Следовательно, должна быть соразмерность между преступлениями и наказаниями») [129].

Вольтер, известный своими реформаторскими взглядами в отношении церкви и государства, уделял особое внимание и вопросам преступления и наказания. Просветитель выступал за соразмерность между преступлением и наказанием, между тяжестью преступления и тяжестью наказания. Смертную казнь, отмечал Вольтер, следует отменить. Вместо этого преступников лучше всего наказывать общественными работами: «Человек, который будет строить плотины, рыть каналы и осушать болота, окажет государству больше услуг, чем скелет, болтающийся на железной цепи или раздробленный в куски на колесе»[130]. В своих воззрениях просветитель «связывал совершенство уголовного законодательства с тем, опирается ли оно на развитую систему предупреждения преступлений»[131].

В контексте изучения международной пенитенциарной мысли особый интерес представляют воззрения о преступлении и наказании Ж.П. Марата. Последний разграничивал преступления на восемь основных разрядов, каждый из которых был подробно рассмотрен ученым в «Плане уголовного законодательства»: против государства, против авторитета законной власти, против безопасности отдельных лиц, против собственности, против нравственности, посягающие на честь, нарушающие общественное спокойствие, посягающие на религию[132]. Ж. П. Марат предлагает назначать следующие основные наказания за совершаемые преступления: 1. Смертная казнь (предусматривалась в отношении тех, кто поджигает корабли, архивы, общественные здания, что может привести не только к разорению и гибели государства, но и гибели множества несчастных, «превращению в пепел целых городов»)[133]; 2. Возмещение ущерба (предусматривалась к преступникам-взяточникам, преступникам-притеснителям в качестве дополнительного наказания. Преступники, по мысли ученого, должны были возместить ущерб, нанесенный лицам, «которых они довели до нищеты». В качестве искупления назначалось лишение свободы[134]); 3. Лишение свободы, пожизненное лишение свободы; 4. Штрафы (например, должно применяться в отношении лиц, виновных в «простой краже» – штрафу в 2-кратной стоимости украденного в пользу государства; для лиц, виновных в злоупотреблении доверием и т. п. – в 3-кратном размере в пользу государства, для лиц, обвиненных в мошенничестве или плутовстве – уплата штрафа в 3-кратном размере в пользу государства и другое. По данным преступлениям предусматривалось возвращение или возмещение украденного)[135]; 5. Иные виды наказаний[136].

«Не мягкость наказания, а безнаказанность преступления – вот что лишает законы силы», – отмечал Ж.П. Марат[137]. Политик запрещал карать умалишенных, слабоумных, стариков впавших в детство[138]. Наказывать за совершение преступления следовало при достижении лицом разумного возраста. Четкой дефиниции «разумного возраста» Ж.П. Марат не давал, указывая, что «возраст этот изменяется в зависимости от климата, темперамента, воспитания и поскольку не следует ничего предоставлять произволу судей, закон должен его определить. Разум же указывает, чтобы в каждой отдельной стране его приурочивали к тому сроку, когда самые отстающие в своем развитии лица становятся взрослыми»[139].

Отметим, что гуманистические идеи Ш.Л. Монтескье, Вольтера и других ученых, ставившие ультимативный вопрос об улучшении содержания осужденных, гуманизации уголовного процесса, оказали существенное влияние на уголовное законодательство зарубежных стран. Например, Вольтер, Томазий, Зоннефельс доказывали бесчеловечность пытки в рамках уголовного процесса. Их борьба увенчалась успехом: в 1770 году пытка была отменена в Дании, в 1772 г. – в Швеции, в 1776 г. – в Австрии, в 1780 г. – во Франции, в 1801 г. – в России и так далее. Постепенно происходит отмена телесных наказаний: так, во Франции отмена телесных наказаний была признана Кодексом 1791 г. (хотя некоторые меры действовали и в XIX в.), в Германии – в 1848 г. (потом, правда, они были восстановлены, «и отменены совершенно гораздо позднее»)[140].

2. Гуманизация системы исполнения наказаний в воззрениях отечественных ученых

Большинство мыслей, высказанных российскими просветителями второй половины XVIII в., базировались на идеях профессора Московского университета К. Г. Лангера. Он не только заложил основы восприятия уголовного законодательства страны, но и разработал систему наказаний за совершенные преступления.

Ученый давал понятие преступления, которое понималось им как явления, напрямую зависящие от воли человека «и суть такие действия, которые тишину и безопасность общую нарушают». «Великость преступления» зависит от того, «сколько много потревожено ими общее спокойствие»[141]. Цель наказания состоит в том, чтобы соблюсти благополучие общества. К. Г. Лангер последовательно отстаивал позицию умеренности карательных мер (казнь, считает он, необходима только в том случае, «дабы на истребление людей беззаконных прочие жить могли спокойно, строгая ж и жестокая потому, чтоб зрители на то смотря, уклонялись от преступлений»). Умеренность карательных мер должна определяться в каждый конкретный исторический момент, учитывая условия общества, особенности, размер территории. Смертную казнь, считал ученый, следует запретить. Во время проведения расследования по уголовному делу К.Г. Лангер последовательно выступал противником пыток[142].

Необходимо отметить, что в советское время пенитенциарные и государственные воззрения ученого достаточно жестко критиковались. К.Г. Лангера называли догматиком, поклонником немецкой школы философии права[143]. Однако сейчас, мы считаем, пенитенциарные воззрения К.Г. Лангера (вопросы умеренности наказания, цель наказания и др.) будут интересны для современной пенитенциарной отечественной науки.

Несколько иную точку зрения представляет И. Посошков, который эмпирическим путем выводит формирование и развитие уголовного права из действующей правоприменительной практики[144]. Борьбу с преступлениями он видит в разработке четкого и ясного уголовного закона (целесообразность наказания и системы предупреждения преступлений включается). Новый уголовный закон представляется И. Посошкову в кодификации имеющихся нормативных актов, действующих в Российской империи и за рубежом («И к тем русским рассуждениям прежним и нынешним приложить из немецких судебников, и кои статьи будут к нашему правлению пригодны, то те статьи взять и присовокупить к нашему судебнику»)[145].

Что касается системы наказаний, применяемых к преступнику, И. Посошков отстаивает позицию необходимости достаточно жестоких наказаний, в том числе смертной казни[146].