Максим Смоляров - Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в. Страница 10

Что касается системы наказаний, применяемых к преступнику, И. Посошков отстаивает позицию необходимости достаточно жестоких наказаний, в том числе смертной казни[146].

Тюремное заключение И. Посошков активно критикует, указывая на его дороговизну. Однако и здесь ученый выводит ряд интересных положений, затрагивающих режим содержания: он предлагает классифицировать заключенных на группы, дабы одни не влияли вредным образом на других (преступников, пойманных в первый раз, следует посадить отдельно).

И. Посошков уделяет большое внимание предупреждению преступлений. К мерам превенции ученый относит не только репрессии, но и ряд мер, к которым относилось наложение клейм на подозреваемых и преступников[147].

В контексте изучения идей, связанных с переустройством государства и пенитенциарной политики, для исследователя представляют особый интерес работы профессора Московского университета, одного из основоположников дворянского либерализма и отечественной юриспруденции С.Е. Десницкого, предложившего не только грамотные правовые изменения в государственном устройстве, но и очевидные новшества в вопросах по назначению наказания.

В частности, как указывается в «Представлении об учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи», вся власть в стране должна была делиться на несколько основных ветвей: законодательную (которую, как указывал просветитель, никто не может осуществлять кроме монарха), судительную, наказательную и гражданскую (аналог нынешнего местного самоуправления). По этому поводу С.Е. Десницкий писал: «Законы делать, судить по законам и производить суд во исполнение – сии три должности составляют три власти: законодательную, судительную и наказательную, от которых властей зависят все почти чиноположения и все главные правления в государствах»[148].

Каждая из данных властей должна была работать не изолированно друг от друга, а разумно и правильно взаимодействовать друг с другом, но и не выходить за пределы полномочий, которые были указаны при основании этих властей.

Если полномочия судительной (то есть судебной) власти ограничивались судопроизводством, то наказательная власть должна была исполнять приговоры суда, но не выходить за пределы приговора. Главой наказательной власти должен был стать монарх, назначавший специальных воевод. К полномочиям данной ветви власти должны были относиться борьба с преступностью, сыск, соблюдение «спокойствия и тишины», правоохранительная деятельность в городах. К данным полномочиям С.Е. Десницкий присовокуплял и такие полномочия, которые никак не могли быть исполнены данной властью – к ним относились полномочия по сбору налогов и пошлин, а также наблюдение за противопожарной безопасностью.

Особняком в полномочиях воевод стояла задача наблюдать и контролировать деятельность российских тюрем, и в частности, содержать осужденных в тюрьме. Просветитель вполне понимал, что в России, где властвует коррупция и произвол, деятельность воевод требуется поставить под жесткий контроль. Поэтому всякие правонарушения воевод должны были быть разобраны в губернских судах, где для таких дел создавались даже особые комиссии[149].

Заслуживает внимания идеи С.Е. Десницкого о наказании в уголовном праве. Сам просветитель отделяет достаточно четко два понятия – нравственно недопустимого от неправды уголовной, которая и ведет за собой соответствующее наказание: «…истины двоякое знаме-нование..: исполнительная истина велит делать все то, что только по строгости права требовано быть может от целого света; и в противном случае оная велит наказывать всякого без изъятия по строгости ж прав за преступление. Воздаятельная истина перед исполнительною ту имеет разность, что за неисполнение ее люди не подвергаются наказанию, хотя, впрочем, исполнением оной заслуживают себе и великую похвалу от Бога и от человека»[150].

В целом, оценивая учение о наказании С.Е. Десницкого, необходимо отметить несколько интересных моментов: во-первых, разница между сферой преступного и морально недопустимого в трактовке ученого крайне мала, передвижение между этими двумя областями может совершаться только «верховной властью» с «общим благоволением народа»; во-вторых, первоначальное наказание в человеческом обществе – это есть месть, а государство, возникшее позже человеческого общества, просто не может не считаться с внутренним стремлением человека («Бог. с природы влиял человеку мстительную склонность для защищения его здравья, имени, имения»[151]). Постепенно, укореняясь институтом мести в государственном устройстве, наказание становится своеобразной мерой необходимости, направленной для «удовлетворения обидимых», а также для морального перевоспитания преступника.

Что же касается вопроса о высшей мере наказания – смертной казни – то взгляды С.Е. Десницкого по этой проблеме достаточно размыты по всем работам. Ученый так и не пришел к единому выводу: нужна ли смертная казнь? Допустима ли она? С.Е. Десницкий уделяет большее внимание в своей работе вопросу изучения причин, приводящих к существованию смертной казни.

Важнейшее место среди русских прогрессивных мыслителей второй половины XVIII в. принадлежит и современнику С.Е. Десницкого Я.П. Козельскому, который свой главный труд – «Философские предложения» – приурочил к созыву Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. В этом произведении и ряде других, среди прочих проблем, он касался и вопросов уголовного права.

В частности, рассуждая о причинах преступлений, он усматривал их не столько в характеристике свойств самой личности, сколько в ненадлежащем устройстве общества: «Как в механике малою силою можно подымать великую тяжесть, так и в управлении общества чрез уничтожение одного главного порока можно отвратить множество других, от него зависящих, как, например, чрез учреждение пропорционального каждого состоянию содержания можно отвратить воровство, плутовство и проч…»[152].

Главной целью наказания, по мысли Я.П. Козельского, является предотвращение преступлений. Однако предотвратить преступления, по мысли просветителя, можно не столько применением наказаний, сколько таким общественным устройством, которое исключало бы возможность совершения преступлений. На основании этого Я.П. Козельский делает, на наш взгляд, вполне обоснованный вывод: «…Что касается до таких людей, которые крадут, побуждаемы будучи крайностию нужды и другими нестройностьми, то в таком случае мало видно их винности…»[153].

Наказание, по мнению Я.П. Козельского, должно быть, с одной стороны, неотвратимым, с другой – соразмерным, «пропорциональным обиде». Оно может применяться лишь к лицам, действующим по своему разуму и воле». Однако, как и Ч. Беккария, российский просветитель решительно выступает против права помилования, полагая, что наблюдение правосудия – это «нужное и необходимое для монархов качество». Добродетельные мысли Я.П. Козельского, если они действительно добродетельны, не могут желать милости, а, напротив того, правосудия[154]. Обосновывал он это следующим образом: «Помилованный разбойник идет опять на разбой и, будучи виноват и прощен в своей вине, убивает опять неповинных людей; итак, второе убийство сего разбойника, прощенного за первое, кому приписать следует, как не милости, которая, прощая виноватых людей, приводит в несчастие безвинных. Правда, что она приводит в несчастие неповинных людей не прямо, но через посредство прощенных беззаконников. Но кто таков прост будет, чтоб не почел ее за источник зла и не увидел бы сокровенного яду в сладкой пище»[155].

Применение высшей меры наказания – смертной казни – Я.П. Козельский считает возможным лишь за убийство. Вопрос о допустимости пытки просветитель обходит молчанием. В целом, уголовноправовая теория Я.П. Козельского весьма близка к взглядам европейских просветителей XVIII в. – Монтескье, Ч. Беккариа, Гельвеция и др.

Продолжателем гуманистического направления, заданного С.Е. Десницким, стал А.Н. Радищев.

Следует отметить, что судьба А.Н. Радищева является наглядным примером фактического положения в государстве периода просвещенного абсолютизма: даже императрица Екатерина II, открыто высказывающая мысли о гуманизме в своем Наказе 1767 г. и Проекте Устава о тюрьмах 1787 г., запрещает деятельность А.Н. Радищева, а его самого ссылает в Илимский острог.

Стоит признать, что большинство идей А.Н. Радищева существенно опережали время: так, автор «Путешествия из Петербурга в Москву» планировал создать новый уголовный кодекс для страны. Основой нового уголовного кодекса должна была стать идея о равенстве всех перед законом и судом, отмена телесного наказания, в том числе и пыток. Ученый выступает за проведение широких реформ: введение гласного судопроизводства, суда присяжных, свобода печати, «устранение всего того, что стесняет свободу совести».