Сальвадор Минухин - Техники семейной терапии

РЕАЛЬНОСТЬ СЕМЕЙНОЙ СТРУКТУРЫ

"Семейная трансформация не является простой интервенцией, она требует постоянных усилий в направлении терапевтической цели. Но многие терапевты! проводят годы, бродя без цели в средних фазах терапии, так как недостаточно понимают направление, которое карта семьи делает ясным".

Сальвадор Минухин "Семьи и семейная терапия"

"В котле с кипящей водой нет холодного места".

Афоризмы древнего Китая

О Сальвадоре Минухине как психотерапевте ходят легенды. Видеозаписи его работы, книги и статьи остаются предметом пристального изучения специалистов. Вместе с другими блистательными терапевтами — такими как Мюррэй Боуэн, Джей Хейли, Вирджиния Сатир, Карл Витакер — Сальвадор Минухин стоял у истоков движения и бума семейной терапии в 60-х годах. Пожалуй, нет другого человека, который сделал бы так много, чтобы превратить семейную терапию из дела отдельных энтузиастов в самостоятельное и признанное психотерапевтическое движение, узаконить ее в рамках психиатрии. Причем для семейной терапии отводилась не вспомогательная функция адаптации семьи к особенностям психического заболевания одного из ее членов, как часто понимают ее задачу отечественные специалисты, а роль основного инструмента в лечении таких тяжелых заболеваний, как нервная анорексия, шизофрения, депрессивные расстройства.

С 1965 по 1975 гг. Сальвадор Минухин руководил Детской консультативной клиникой в Филадельфии, превратив обычную детскую консультацию в образцовый центр семейной терапии. Он является основателем собственного подхода, который признан во всем мире и носит название "Структурной школы семейной психотерапии". Для последователей этого направления понятия семейной иерархии, эмоциональной дистанции, границ, ролей и подсистем управления являются ключевыми, а сам терапевт часто напоминает стратега, оказывающего целенаправленное влияние на семейное лидерство и эмоциональную близость членов семьи.

Работая с семьями, Минухин не боялся браться за самые трудные случаи. Ему удалось доказать, что психотерапия может служить не только пациентам из обеспеченных, элитных групп населения, но и семьям из городских трущоб.

Книга, с которой знакомится уважаемый читатель, написана Минухиным в соавторстве с X. Чарльзом Фишманом, переведена на многие языки и, как правило, включена в основной список литературы для подготовки семейных терапевтов на Западе. Парадоксально, но в России она оказалась чуть ли ни первым изданным на русском языке учебником по системной семейной терапии, являющейся флагманом общего движения психологической помощи семьям.

Авторы описывают типичные семейные проблемы и основные направления их решения, показывая, как их терапевтический метод соотносится с другими школами системной семейной терапии (экзистенциальным подходом Карла Витакера, стратегическим подходом Джея Хейли и парадоксальными техниками Пегги Пэпп). Книга содержит множество фрагментов терапевтических сессий, иллюстрирующих терапевтические техники и приемы структурной реорганизации семейной системы. По сути, она представляет собой каталог таких техник и комментариев по их применению.

Семейный терапевт в исполнении Минухина — это активный, деятельный режиссер семейной драмы, стремящийся с самого начала занять лидирующее положение в работе с семьей, сочетающий очень тонкое понимание семейных процессов и присоединение к ним со стремлением оспорить, бросить вызов дисфункциональным аспектам семейной структуры и представлениям членов семьи о природе проблемы и поведении друг друга.

Подкупающая легкость его работы создает обманчивое впечатление простоты терапии. За кажущейся простотой техник стоит виртуозность их исполнения, глубокий контакт с семьей и потрясающая наблюдательность в отслеживании реакций членов семьи. Похоже, что Минухину достаточно нескольких реплик пациентов и трехминутного наблюдения за тем, как члены семьи входят к нему в кабинет, в каком порядке рассаживаются, — чтобы понять, в чем состоит проблема семьи, и начать свое терапевтическое наступление. Психотерапия, проводимая таким мастером, как Сальвадор Минухин, удивительно экономна, и наблюдающие часто остаются в недоумении, как он пришел к тем или иным выводам и добился столь потрясающих результатов.

Представляемая читателю книга — прекрасный путеводитель по системной семейной терапии вообще и по структурной терапии Минухина в частности.

Александр Черников

1. СПОНТАННОСТЬ

Посвящается Детской консультативной клинике в Филадельфии — учреждению, которое всегда поощряло исследования и поддерживало все новое в поисках лучших систем воспитания.

Под словом "техника" обычно подразумевают мастерство владения ремеслом — тщательность работы, заботу о пригодности изделия и настойчивость в достижении цели. Оно вызывает представление о хорошо пригнанных досках, о легко открывающемся ящике стола, об изящных перламутровых инкрустациях на средневековом портале, о замысловатой греческой мозаике или о гармоничной филиграни Альгамбры. Однако выражение "техника семейной терапии" создает определенные проблемы. Оно вызывает представление о людях, которые манипулируют другими людьми. Сразу же возникают призраки промывания мозгов, управления человеком ради личной власти над ним. Такое беспокойство по поводу моральной стороны дела совершенно оправданно. Больше того, одна только техника еще не гарантирует эффективности. Если терапевт слишком скован техникой и является всего лишь мастером-ремесленником, то, вступая в контакты с пациентами, он сохранит объективность, отстраненность и чистоту, но в то же время останется поверхностным, будет манипулировать людьми ради достижения личной власти над ними и в конечном счете не добьется значительного эффекта.

Поэтому обучение семейной терапии должно быть обучением техническим приемам, суть которых нужно усвоить, а затем забыть. Прочитав эту книгу, нужно отдать ее кому-нибудь или засунуть в дальний угол. Терапевт должен быть целителем — тем, кто в ходе терапии стремится помочь другим обходить опасные места и болезненные для них проблемы, постоянно сохраняя при этом глубокое уважение к их убеждениям, сильным сторонам и эстетическим предпочтениям. Другими словами, цель состоит в том, чтобы подняться выше техники. Только тот, кто, овладев техникой, сумеет забыть о ней, способен стать искусным терапевтом. Легкий прыжок Нижинского — это результат многих лет тщательной работы, вершиной которой стало владение своим телом, превратившееся из техники в искусство.

В чем заключается искусство семейной терапии? Оно означает, что нужно включиться в семью, воспринимать действительность так, как воспринимают ее члены семьи, и принимать участие в повторяющихся взаимодействиях, которые образуют структуру семьи и формируют мышление и поведение людей. Оно означает, что такое включение нужно использовать как средство стать фактором, вызывающим изменения, который действует в рамках семейной системы и осуществляет свои вмешательства так, как это возможно только в данной семье, с целью создать иной, более продуктивный способ существования. Это означает, что нужно войти в лабиринт, который представляет собой семья, и дать ей в руки нить Ариадны.

Терапевтическая спонтанность

Семейная терапия требует, чтобы терапевт вкладывал в нее свое собственное "я". Он не может наблюдать и зондировать извне. Он должен стать частью системы зависящих друг от друга людей. Чтобы добиться эффекта в качестве члена такой системы, он должен реагировать на обстоятельства так, как этого требуют существующие в системе правила, в то же время в максимальной степени используя возможности своего собственного "я". Именно это имеется в виду, когда говорят о терапевтической спонтанности.

В обычном употреблении слово "спонтанность" означает "незапланированные действия". Поэтому "обучение спонтанности" звучит как противоречие в терминах, что подтверждается определением спонтанности в словаре Уэбстера как "вызываемой естественным чувством или внутренней склонностью без внешнего принуждения". Однако это противоречие связано с культурным фоном. В современной западной культуре люди привыкли представлять себе человека индивидом, свободным от ограничений, налагаемых контекстом. В результате понятие "спонтанность" для них так же неопределенно, как для австралийцев — понятие "снег". У эскимосов есть несколько слов, означающих снег, — они описывают различные разновидности этого вещества. То же самое относится и к лыжникам. Но для австралийцев, никогда не видевших снега, не говоря уж о различных его разновидностях, снег — это просто снег. Точно так же в обычном употреблении определяется и "спонтанность".