Лев Ительсон - Лекции по общей психологии Страница 118

Если мы теперь рассмотрим с той же точки зрения роль и функции представлений, то увидим, что они, наоборот, позволяют человеку лучше приспособляться к реальности, используя прошлый опыт и руководствуясь образом будущего.

Чем же обуславливается такое коренное различие в жизненной функции галлюцинаций, с одной стороны, и представлений — с другой. Ведь и те и другие являются так или иначе переработанными образами прошлого перцептивного опыта человека? Ответ на это, по-видимому, надо дать следующий. При представлении воспроизводится образ некоторого предмета или явления, который в данный момент отсутствует. Но одновременно с этим сознается, что это не сама реальная вещь, а только ее образ в голове. Именно это сознание и позволяет верно регулировать поведение, правильно учитывать реальную обстановку и ситуацию. При галлюцинации и других галлюцинаторных переживаниях этого нет. Возникающие образы переживаются не как представления, а как восприятия, т.е. сопровождаются ощущением или переживанием полной их реальности.

Так, например, больная сосудистым заболеванием головного мозга, которую наблюдал психиатр Мясищев, была способна вполне разумно судить о действительности, рассказать о своих семейных делах, о прослушанной музыке и т.п. Но она же смертельно обижалась, когда в ответ на ее заявление о том, что комната полна кошек, что на диване лежит какой-то чужой человек, что статуэтки, стоящие на серванте, пляшут, ей говорили, что это ей кажется. При этом больной обычно совершенно не способен даже задаться вопросом о том, откуда взялись эти кошки или неизвестный человек, почему пляшут статуэтки и пр. Убежденность в реальности галлюцинируемых предметов обычно настолько велика, что встретив недоверие или опровержение со стороны окружающих, больной скорее готов подозревать, что все окружающие ненормальны, чем хотя бы на минуту усомниться в нормальности собственных восприятий. Как сформулировал это один английский психолог, при галлюцинировании больной всегда уверен, что сам он в полном порядке, а ненормален окружающий его мир.

То же относится и к переживанию гипнотически внушенных галлюцинаций, или галлюцинаций под влиянием наркотиков, или галлюцинаторных переживаний во сне. Реальность этих переживаний настолько сильна, что при внушенном ожоге у загипнотизированного появляются волдыри и все признаки ожогов, хотя в действительности никто его не обжигал. Или, например, в одном опыте человеку внушили под гипнозом, что тело его больше не ощущает боли, ибо вся чувствительность ушла из него в стакан с водой, который больной держит в руке. И человек безболезненно переносил уколы иглой, но страшно кричал в тот момент, когда иглу макали в воду.

Таким образом, галлюцинаторные видения отключают человека от реальности, заслоняют и заменяют ему реальность. Именно поэтому они искажают его поведение, делают его неприспособленным к действительной фактической окружающий обстановке.

При этом, как уже отмечалось, яркость, устойчивость, полнота и т.д. не являются решающим отличительным признаком, который позволяет отделить галлюцинаторные образы от образов представлений. Галлюцинации и сновидения могут быть фрагментарными, текучими, схематичными и прозрачными. А представления, как мы видели, наоборот, могут быть чрезвычайно яркими, полными, детальными и устойчивыми. Отличительным признаком является, как мы видели, то, что и для галлюцинаций и для восприятий характерно непосредственное переживание образа, как реальности, а для представления характерно, наоборот, переживание нереальности, субъективности возникающего образа. Итак, чтобы психический образ стал представлением, необходимо особое отношение к нему. Мы должны сознавать, что наши чувственные переживания это не сама вещь, а только образ, который ее представляет. Он представительствует предмет или класс предметов, а не переживается как сами эти предметы. Предметы, которые он представительствует и изображает, составляют смысл представления. Ту же мысль можно сформулировать по-другому. Представления — это не просто психические образы каких-то предметов, а это — образы плюс смысл.

При восприятии психический образ объекта сливается с реальностью, переживается как сама реальность. При представлении образ отличается психикой от реальности. Он выступает только как ее отображение в голове, переживается как находящееся в голове изображение чего-то, что может быть во внешнем мире. Это — новое отношение психических образов к реальности. Образы восприятий относятся к реальности как следствие к причине — воздействие данного объекта является причиной появления данного восприятия. Образ представления относится к своим предметам, как знак к обозначаемому: необходимость изобразить отсутствующий предмет обуславливает появление представления.

О том, что здесь имеет место именно особое переживание нереальности, добавляемое к образу, свидетельствуют патологические случаи, когда оно ошибается. К этим случаям относятся: а) галлюцинации, когда к образу представления человек относится как к восприятию; б) феномен дереализации, когда больной относится к образу восприятия как к представлению («Мир стал подобен декорации или фотографическому снимку», «Все застыло, остекленело» и т.п.).

О том, что здесь имеет место именно переживание определенного отношения психических образов к реальности, свидетельствуют так называемые псевдогаллюцинации. При таких псевдогаллюцинациях человек сознает, что образ, который он видит, существует только у него в голове. Но тем не менее, переживает он этот образ как совершенно реальную вещь. Понимание иллюзорности образа расходится здесь с переживанием его реальности. Отношение знака к означаемому — это особый вид отношений, которые называют семиотическими, т.е. смысловыми. Под знаком в семиотике понимается всякий воспринимаемый нашими органами чувств объект в той мере, в какой он сигнализирует о некотором прямо ненаблюдаемом явлении. Сигналы эти могут иметь различный характер. В одном случае они могут относиться к оригиналу, как следствие к причине (например, след ноги зверя, запах зверя, дым пожара, грохот водопада и т.п.). Такие знаки называют знаками-индексами, или иначе, естественными сигналами. В другом случае знаки могут не быть следствием действий оригинала, но имеют с ним какое-нибудь сходство, отображают какие-нибудь его стороны. Такие знаки называют иконическими знаками или сигналами-образами. Примеры такого рода сигналов: фотографии, слепки, оттиски, отпечатки и т.п. Наконец, знак может не иметь ничего общего ни по происхождению, ни по внешней форме с оригиналом (например, буква как знак звука, знаки уличного движения и т.п.). Такие знаки называют условными знаками или сигналами общения.

Если мы теперь рассмотрим с этой точки зрения представления, то нетрудно будет заметить, что они относятся к иконическим знакам, так как имеют сходство с означаемым, отображают внешнюю форму объекта. Иными словами, они являются сигналом-копией или сигналом-образом.

Восприятие тоже является сигналом-копией. Но если сравнить с ним представления, то можно обнаружить существенные различия. Восприятия полно отражают внешность объекта. Представления отражают только некоторые черты внешности объекта. Здесь отношение примерно такое же, как между фотографией волка и его следом. Фотография отображает форму волка в целом, а след — только форму его лапы.

Такая разновидность иконических знаков, которая отражает объект через его некоторую часть или свойство, иногда именуется символической. Нетрудно заметить, что представления, особенно обобщенные, относятся именно к такому типу иконических сигналов.

Знаковое отношение — это отношение, чрезвычайно важное для деятельности и осознания окружающего мира. Знак, заменяя собой объект, позволяет оперировать с информацией об объекте в его отсутствии. Овладение таким способом отражения действительности открывает поэтому путь к самым высоким формам познавательной деятельности, которые заключаются во внутреннем символическом манипулировании с реальной действительностью.

Вообще-то говоря, как мы видели, психика пользуется такими семиотическими отношениями и на более низких уровнях отражения. Например, при выработке у собаки условного рефлекса на зажигание лампочки свет лампы выступает как сигнал пищи. Аналогично запах хищника, его рев выступают как сигнал опасности. Определенный крик вожака выступает как сигнал тревоги и т.д. Однако, на условно-рефлекторном уровне отражения все эти сигналы имеют своим содержанием лишь биологические значения их источников (т.е. их влияние на организм). Причем, сигналы носят в основном характер индексов, т.е. являются естественными следствиями, порождаемыми действием предметов, которые они означают.