Способы думать. История и общество, дискурс и концепт - Андрей Владимирович Курпатов Страница 16

и по-настоящему легитимного «общественного договора» необходимы зрелое гражданское общество, полноценно функционирующая партийная система, высокий уровень социального консенсуса в обществе в целом, чего на начальных этапах становления российской государственности не было и не могло быть. Однако молодое Российское государство даже в самое сложное для себя время не отказалось от своих социальных обязательств и не изменило своим главным принципам в отношении человека и гражданина, закрепленным в Конституции России (Российской Федерации).

3.2. «Социальная общность» — не формальное понятие. Она представляет собой базовые (фундаментальные) паттерны взаимодействия между гражданами страны, которые развиваются (трансформируются) во взаимозависимых отношениях с развитием (трансформацией) самой государственности [п. 1.1.2]. И нам следует признать, что наша Страна (Россия, Российская Федерация) должна была пройти долгий и непростой путь становления своей «социальной общности».

3.2.1. Для формирования здоровой и сильной «социальной общности», способной поддержать государственность, стать мощной базой развития Страны, необходимы долгие годы и даже десятилетия. Для выполнения этой задачи недостаточно просто объявить «свободу слова», «свободу совести и вероисповедания», разрешить многопартийность и регулярно проводить выборы. Это не только и не столько вопрос документов, решений, официальных мероприятий, сколько вопрос социальной практики, реализуемой самими гражданами Страны, вопрос их внутренней, психологической культуры и гражданской ответственности.

3.2.2. Психологическое наследство (в его гражданской и политической плоскости), доставшееся нам от прежней «социальной общности» — «советского народа», конечно, не могло внушать оптимизма [п. 2.3. (целиком)]. Перед нами стояла задача переоценки самих себя, формирования своей новой гражданской идентичности, осознания своих целей и задач в новых исторических реалиях — как личных (в новых исторических условиях), так и общественных. «Советский народ» умер, а российский — только появился на свет, и через кризисы, ошибки, через преодоление огромного количества вполне естественных и даже закономерных противоречий он формирует новый образ себя, свою новую «социальную общность».

3.2.3. За двадцатилетнюю историю нашей Страны (России, Российской Федерации) мы сами претерпели огромные и в чём-то даже кардинальные изменения: изменилось наше сознание, наше отношение к огромному количеству вещей (начиная от брачно-семейных отношений, заканчивая отношением к частной собственности, личным финансам и т. д., и т. п.). Мы не отдаём себе отчёт в том, насколько глубоки и серьёзны эти изменения в нас, поскольку в силу устройства нашей памяти мы уже не можем вспомнить себя прежних.

З.2.З.4. И вряд ли многие знают, что такого рода психологическую трансформацию специалисты расценивают как разновидность пограничного психического расстройства («социально-стрессовые расстройства»), потому что эти перемены по-настоящему болезненны и действительно чрезвычайно трудны. Мы не задумываемся над этим, но наша Страна стала теперь такой — со всеми её свободами, возможностями, открывшимся потенциалом (даже невозможно сравнить с реальностью бывшего СССР!) — именно благодаря нам, в результате наших общих усилий.

3.3. Отдельной и крайне драматичной страницей Истории нашей Страны стала проблема «территориальных границ» России (Российской Федерации) [п. 1.1.З.].

3.3.1. Начиная чуть ли не с первых дней существования новой российской государственности (в территориальных границах прежней РСФСР), в ситуации тяжелейшего политического и экономического кризиса ряд «национальных лидеров» автономных областей и республик нашей Страны, отдельных её регионов принялись разыгрывать карту их возможной «государственной независимости». Впрочем, подобное развитие событий нетрудно было предугадать, оно стало естественным следствием перекосов в «национальной политике», проводимой ещё советским руководством, и накопившихся за долгие годы советской государственности противоречий [п. 2.3.1.1, 2.3.1.2].

3.3.2. В каких-то случаях поведение соответствующих руководителей было продиктовано действительно крайне тяжёлым экономическим и социальным положением соответствующего региона. Так, например, вопрос о выходе Санкт-Петербурга из состава России (Российской Федерации) абсолютно серьёзно и детально прорабатывался на заседаниях Исполкома Ленсовета, рассматривался и обсуждался депутатами. Но вряд ли мы будем удивляться этому факту, зная, насколько серьёзной была в городе ситуация по продовольствию, и понимая, насколько тяжёлой была ситуация в стране в целом.

3.3.3. Однако вряд ли подобные объяснения будут состоятельны, если мы говорим, например, о действиях Джохара Дудаева и других лидеров непризнанной «Ичкерии». В результате тяжелейших боевых действий, ценою жизни огромного количества российских солдат и мирных жителей целостность нашей Страны (России, Российской Федерации), несмотря на все сложности, не была подорвана деятельностью националистических и просто экстремистских сил.

4. Становление государственности и социальной общности в нашей Стране (в пределах её территориальных границ) происходило в крайне трудных, а зачастую и трагических обстоятельствах. Со стороны, если бы мы так могли взглянуть на свою собственную Историю и Судьбу, кажется невозможным, что это в принципе удалось сделать в столь короткий исторический промежуток времени, всего за каких-то двадцать лет. Решение тяжелейшей задачи становления нашей Страны потребовало от каждого из нас неимоверного напряжения сил, сопровождалось зачастую предельными тяготами и лишениями, невосполнимыми потерями. Поэтому не считать этот период героическим, настоящим подвигом народа России (при всех издержках, недостатках, просчётах и неудачах) значит не понимать всей подлинной исторической Правды о нашей Стране. А не придать этому периоду его истинного исторического значения значит лишить нашу Страну её Будущего.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Август 1991 года, я — курсант первого к/р-са Военно-медицинской академии имени Сергея Мироновича Кирова и, признаться, очень горжусь этим фактом — недаром трубил перед этим два года в Нахимовском училище!

Только что прошёл КМБ («курс молодого бойца»), и за неделю до его окончания, перед самой присягой, нас — несколько счастливчиков (нахимовцев, суворовцев, служивших в армии срочную) — отправили из военного лагеря в Ленинград готовить помещения курса перед его приездом — уборка, расстановка мебели, косметический ремонт. Лафа…

Счастливая, мне так кажется сейчас, жизнь… Пишу — «так кажется», потому что на самом деле не помню — все-таки двадцать лет прошло. Разве всё упомнишь?.. Впрочем, то, что происходит дальше, — ближайшие трое суток — запечатлено в моей памяти с удивительной точностью, до малейшей, можно сказать, болезненной подробности. Впрочем, я не один такой, вы тоже, думаю, помните. Помните, когда, как и от кого узнали о том, что ГКЧП, помните, что делали в эти дни, что смотрели по телевизору, как не отрываясь слушали радио, вглядывались в пустые белые колонки снятых материалов в российских газетах, а ещё — с кем говорили, куда ездили, о чём думали… Три дня, которые нельзя забыть.

Впрочем, я, собственно, хотел рассказать только про присягу…

Три дня, точнее три ночи, мы с моим товарищем по нахимовке — Серёгой Петрачковым — провели на площади перед Мариинским дворцом. В самоволке, разумеется. Днём изображали работу в роте, несли вахту (дежурили все и каждый день, потому что откомандированных людей мало, а объектов много), ну а вечером, первый раз признаюсь в этом позорном и, честно говоря, не