Роман Перин - Гипноз и мировоззрение Страница 18

«К чему бы отнести, что не только у нас на Руси, HО и во всей Европе существует так много суеверных искаженных понятий и убеждений? Кажется, их можно бы уничтожить, но, к несчастью, их одно поколение передает другому из века в век со всеми их мелочами обрядности, приписывая часто совершенно ничтожным вещам непонятные чудеса. Как судить о тех людях, которые убеждены, что если попадется поп навстречу – жди неудачи, или о тех, кто распространяет такое глупое убеждение? А между тем, есть люди, которые принадлежат к лицам развитым, даже к кругу образованных?…Но отчего же люди более развитые, даже люди образованные не чужды разных предрассудков? Вот задача, которую решить не легко» (Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880).

Забылин не знал, что суеверия и мифы передаются по наследству на уровне генетической памяти, т. к. они являются первоисточником формирования души расы. И борьба с ними напрямую связана с уродованием этой души, с лишением ее метафизической чистоты и болезненным вырыванием корней, уходящих к чистым родникам, из которых течёт живительная влага гармонии души и сознания.

«Мифы, напротив, имеют жизненно важное значение. Они не просто презентируют психическую жизнь примитивного племени, они есть сама эта жизнь. И если племя теряет свое мифологическое наследие, оно незамедлительно распадается и разлагается как человек, который потерял бы свою душу. Мифология племени – это его живая религия, потеря которой – всегда и везде, даже среди цивилизованных народов – является моральной катастрофой…Поэтому мы должны допустить, что они соответствуют определенным коллективным (и внеличным) структурным элементам человеческой души как таковой и, подобно морфологическим элементам человеческого тела, передаются по наследству» (Юнг К. Г. Психология архетипа младенца. Душа и миф: шесть архетипов. «Порт-Рояль-Совершенство». Киев-Москва, 1997).

Интересные исследования провел знаменитый русский археолог, собиратель песен, народных верований, преданий и обычаев Иван Петрович Сахаров (1807–1863).

«В посланиях русских архипастырей находим ясные доказательства о распространении в простом народе тайных сказаний. Приводим некоторые указания. Митрополит Фотий в послании своем к новгородскому архиепископу Иоанну в 1410 году, писал: „Учтите, чтобы басней не слушали, лихих баб не принимали, ни узлов, ни примолвления, и где таковыя лихия бабы находятся, учите их, чтобы перестали“ (с/и. Вест. Евр. 1828 г.)

Новгородский архиепископ Геннадий в послании своем к Нифонту, епископу суздальскому, говорил: „Уже ныне наругаются христианству: вяжут кресты на вороны и на вороны… ворон летает, а крест на нем вязан, древян… а на вороне крест медян. Да привели ко мне попа, да диакона, а они крестьянину дали крест тельник: древо плакун, да на кресте вырезан ворон… а христианин дей с тех мест учал сохнути, да немного болел, да умер“ (Карамзин М.Н. История государства Российского, т. V., прим. 252).

В грамоте Мисаила, митрополита Белгородского и Обоянского, писанной в 1673 году, к Никодиму, архимандриту Курского Знаменского монастыря, сказано: „Да в городех же и уездах мужескаго и женскаго полу бывают чародеи и волхованием своим и чародейством многих людей прельщают. Многие люди тех волхвов и чародеев в дом к себе, к малым детям и к больным младенцам призывают, а они всякое волхование чинят, и от правоверия православных христиан отлучают“ (там же, т. VI, прим. 324.)». (Сахаров И.П. Русское народное чернокнижие. «Литера», С.-Пб, 1997)

Христиане жестоко карали «чернокнижников». Многие наказывались за чтение знахарских и медицинских книг, за изучение астрономии, – исключений не было даже для бояр и знати.

Надо отметить, что любая религия, включая и христианство, насыщена сплошной мистикой, но новая христианская мистика еще не одержала победу над старой. Новая мистика слишком искусственна и все еще находится на уровне внушения и воспитания, старая же мистика ближе к естеству человека; и она – в генах.

Какие же книги были запрещены христианской администрацией, возглавившей процесс духовной переделки русского народа.

В народе распространилось немало списков т. н. «отреченных» книг; это были переводы с греческого, частью с латинского. Приведем здесь характеристики некоторых из этих книг, сделанные тогдашними ревнителями благочестия, которые видели в них что-то дьявольское и увещевали публику «бегать этих книг, аки Содома и Гоморры», а если попадутся в руки, то «не медля сжигать».

К любимейшим из этих книг относились те, в которых трактовалась наука о звездах: «Зодий» (иначе «Мартолей», «Остролог»), «Рафли», «Аристотелевы врата». «Зодиев» два: «Звездочетец – 12 звезд» и «Шестидневец». Это сборники чисто астрологические, в которых повествуется о знаках Зодиака, о прохождении через них Солнца и о влиянии на судьбы людей; по этой книге составлялись всякого рода предсказания и об общественных делах и событиях – войне и мире, голоде, урожае и т. п. В «Рафлях» тоже трактуется о влиянии светил на жизнь и судьбы людей.

В «Стоглаве» упоминается о том, что люди, затевавшие судебные дела, часто обращались к ведунам, и «чародейники от бесовских научений пособие им творят, кудесы бьют и в „Аристотелевы врата“ и „Рафли“ смотрят по планетам гадают, и на те чарования надеются поклепца и ябедник, не мирятся и крест целуют и на поли бьются».

«Аристотелевы врата» – это просто перевод очень знаменитой древней латинской книги, по преданию, будто бы написанной Аристотелем; вратами в ней называются ее подразделения, главы или части. Она трактует о разных тайных науках, между прочим, и об астрологии, медицине, физиогномике, а также содержит разные нравственные правила и рассуждения.

В книгах «Громовник» и «Молниянник» заключаются рассуждения и предсказания о погоде, урожае, повальных болезнях, войне и мире, бурях и землетрясениях.

Были еще книги: «Мысленник» (трактат о создании мира), «Коледник» (сборник примет о погоде), «Волховник» (тоже сборник примет), «Сновидец», «Путник» (трактат о добрых и злых встречах), «Зелейник» (описание целебных трав) и разные другие.

Все эти книги духовенство объявило «еретическими писаниями» и предавало пользующихся ими проклятию. Дела о колдовстве были предоставлены ведению духовенства с самого начала, то есть с момента обращения Руси в христианство. В церковном уставе, писанном еще при Владимире, сказано, что духовный суд ведает «ветьство, зелейничество, потворы, чародеяние, волхования», и за все эти преступления, как и в Западной Европе, полагалось сожжение на костре. Но на Руси никогда не было такой ужасающей костровой расправы, как в Испании и Италии, хотя случаи сожжения были не редки. Так, в 1227 г. в Новгороде «изжгоша волхвов четыре». В Никоновской летописи даже описан случай, когда бояре заступились за волхвов.

Один из первых вопросов, который задавали инквизиторы подозреваемым в ведовстве, звучал одинаково, независимо от страны: «Посещали ли вас когда-нибудь дурные помыслы и видения?» Трудно найти человека, который бы, отвечая честно, не сказал бы «Да». В 2001 г. по приглашению заслуженного артиста России Анатолия Рудакова мне повезло встретиться с отцом Иннокентием Вениаминовым, потомком святителя Иннокентия, Апостола Америки и Сибири. Отец Иннокентий – человек трудной и сложной судьбы, поэтому более искренен и честен, чем многие его коллеги. От него исходит энергия и мудрость древнего волхва. Он поведал: «Вы думаете, что нас, священников, не посещают бесы, не пытаются ввести в искушение и грех. Поверьте, куда чаще и сильнее, чем простых смертных, это уже давно подмечено и до меня. Особенно сильно их чувствуешь во время проповеди или иного ритуала в церкви, та-а-кие мысли одолевают…».

Надо отметить, что среди людей, называющих себя «волхвами» и «чародеями», было немало простых сумасшедших. Но и среди тех, кто обвинял других в колдовстве, тоже хватало психически больных и впавших в религиозный психоз. Какого же рода были «преступления» людей, обвиняемых в колдовстве. Вот два ярких примера чародейства бытового уровня.

«Очень курьезное дело вышло в Ошмянах в 1636 году. Жид-арендатор Гошко Ескевич позвал в гости некоего Юрку Войтюлевича, про которого ходил слух, что он колдун и „чарами своими шкодит“. Юрка вздумал и с Гошком сыграть штуку: взял чарку водки, примешал туда какого-то зелья и подал ее Гошку, приглашая его выпить. Жидок, зная опасную репутацию Юрка, затрясся по всем суставам и пролил вино. Тогда Юрка погрозил ему, что, мол, это тебе даром не пройдет. Гошко перед всеми присутствующими завопил, что Юрка колдун, что вот он теперь грозится, и чтобы все знали и помнили, что если после того что-нибудь случится с ним или с его женой, или детьми, то произойдет это от колдовства Юрки; а тот смеялся и издевался над жидом.

В эту минуту в хату вошел сын Юрки, маленький мальчик. Жида осенило внезапное вдохновение, он вспомнил ходячее верование, что, если колдуна в то время, как он что-либо злоумышляет, хорошенько поколотить в присутствии его детей, то чары будут разрушены. Вспомнив это, Гошко налетел на Юрку и начал его бить. Их кое-как разняли, и Юрка ушел домой. Но случилось, что как раз в тот же день вечером сын Гошка захворал, и хворь так его иссушила, что от него остались кожа да кости. Гошко, нимало не сомневаясь, подал жалобу на Юрку, обвиняя его в напуске болезни на его сына. Чем кончилось дело – неизвестно, потому что от него только и осталась одна жалоба Гошка, записанная в городскую книгу Ошмян.