Мария-Луиза Франц - Алхимия. Введение в символизм и психологию Страница 2

С известной долей скептицизма можно сравнить вышесказанное со способом передачи религиозного опыта, при котором непосредственный личный опыт обычно подвергает его очищению, осознанию и переоценке. Например, жития католических святых, в которых нашел отражение непосредственный опыт общения с божеством (видения Девы Марии, Христа и т. д.), церковь редко освещала без предварительной «подчистки» тех мест, которые, как считалось, содержали сведения личного характера. Отбирались только те сведения, которые поддерживались традицией.

Подобное происходит также и в примитивных сообществах. Североамериканские индейцы опускают некоторые подробности, считая их неинтересными для коллективного сознания. Австралийские аборигены отмечают праздник «Кунапипи», который продолжается 30 лет, в течение которых в определенное время выполняются определенные ритуалы. Праздник представляет собой ритуалы перерождений, которые совершаются на протяжении жизни одного поколения и по окончании 30 лет начинаются вновь. Этнолог, который первым описал эти ритуалы, взял на себя труд по собиранию сновидений, относящихся к празднику, у представителей племени. Он обнаружил, что члены племени вывели сны о празднике, которые, как и следовало ожидать, претерпевали незначительные изменения и не вполне соответствовали тому, что в действительности происходило. Австралийские аборигены говорили, что если сон содержал в себе хорошую идею, то о ней сообщали всему племени и воплощали ее в ходе праздника, который иногда видоизменялся в себе, хотя в основном соответствовал их традиции.

Проводя аналитическую работу с католиками, А неоднократно наблюдала один и тот же феномен, а именно: им снится богослужение, во время которого происходит нечто особенное, например, священник раздает горячий суп вместо тела христова, или что-нибудь в этом роде. Я помню сон, который приснился монахине. В этом сновидении старый епископ прервал чтение мессы посреди Санктуса (Sanctus), составляющего момент таинства превращения, и сказал: «Теперь необходимо сказать нечто более важное» — и затем произнес проповедь о воплощении Христа. Потом он вновь прервал чтение, сказав, что теперь последует традиционная месса, и поручил двоим молодым священникам закончить богослужение. Очевидно, что эта монахиня, как и многие другие люди, не достаточно ясно понимала смысл таинства мессы, воспринимая ее как механическое воспроизведение воплощения Христа. Поэтому, как стало ясно из сновидения, происходящее необходимо было объяснить людям. Ибо если их сознание не участвует в происходящем, то богослужение не принесет им пользы; они верят без понимания. Поэтому в сновидении монахини епископ дал пространное пояснение, после чего традиционную мессу продолжили молодые священнослужители, что свидетельствует об обновлении. Этот пример показывает, что индивидуальное переживание религиозных символов всегда немного отличается от официального религиозного представления ионных образов.

Изучая сновидения, видения, галлюцинации и аналогичные явления, современный человек способен непредубежденно рассматривать феномены бессознательного. То, что проистекает из бессознательного, можно исследовать наблюдая за индивидами. Мы унаследовали редкие немногочисленные сведения об индивидуальном опыте, но традиционные символы бессознательного дошли до нас, поскольку человечество обращалось к бессознательному опосредованно, через религиозные системы. Это утверждение справедливо и для других кодифицированных подходов к бессознательному. Исключение составляют лишь древние, примитивные сообщества.

У некоторых эскимосских племен практически отсутствует коллективное сознание. Существует несколько преданий о призраках, духах и богах (бог воздуха, Сила, богиня моря, Сеана и др.), которые передаются людьми в рамках устной традиции, но личный опыт наследуется только шаманом или знахарем, которые являются религиозными личностями в таких сообществах. Эскимосы ведут настолько тяжелую жизнь в суровых условиях климата, что многим приходится сосредоточивать все усилия только на выживании, за исключением тех немногих избранных личностей, которые общаются с духами, обладают внутренним опытом и видят вещие сны. Простые люди сообщают им свои сновидения, составляя собственные представления, аналогично тому, как это делает пациент, участвующий в психоанализе. Они не остаются наедине со своими внутренними переживаниями, поскольку могут получить наставление или совет при встрече с шаманом. Можно сказать, молодые люди ищут старых шаманов, опасаясь, что они могут сойти с ума. В подобном случае уместно говорить о минимальном значении традиции коллективного сознания и о максимальном значении непосредственного, личного опыта некоторых индивидов.

Здесь, как мне кажется, проявляются пережитки первобытного состояния человека, антропологические исследования позволяют предположить, что на раннем этапе люди жили небольшими племенными группами по 20–30 человек, среди которых находились 2–3 одаренных интроверта, обладавшие личным опытом и правом духовного наставничества, тогда как сильные охотники и воины выполняли роль обычных вождей. В этом случае можно говорить о преобладании непосредственного внутреннего опыта над традицией.

Существуют явления погружения индивидов в бессознательное в рамках традиции посвящения. Например, у многих племен североамериканских индейцев процесс инициации молодого знахаря включает в себя восхождение на вершину горы или уход в пустыню после соблюдения поста, а иногда после принятия наркотических средств, с целью достижения видений, галлюцинаций, о которых молодой знахарь сообщает своему духовному учителю, инициатору. Если, например, он сообщает, что видел ящерицу, тогда ему говорят, что он является членом орлиного клана и должен стать знахарем определенного рода. Поскольку интерпретация индивидуального опыта связана с коллективной, сознательной традицией, знахарь должен отказаться от всего индивидуального, выходящего за рамки коллективных представлений. В своих работах Пауль Радин описал сновидения индейцев и показал, каким образом они интерпретируют их. Стало очевидным, что они пропускают то, чего не могут понять. Они выбирают из сновидения то, что имеет непосредственное отношение к представлениям коллективного сознания и опускают непонятные им детали подобно тому, как это делают новички в юнгианском анализе, приступая к интерпретации собственных сновидений. Но на предложение истолковать свои сны они обычно выбирают какой-то определенный мотив, который, по-видимому, более всего понятен им. Поэтому я всегда им указываю на детали, которые они упустили из виду.

Отдельные личности обладают опытом непосредственного восприятия бессознательного, опытом, который впоследствии нередко кодифицируется, интерпретируется и включается в религиозную систему. Естественно, что во всех религиозных системах существуют секты, которые стремятся возродить непосредственный опыт. При слишком высоком уровне кодификации религии обычно появляется компенсаторная секта, которая ставит своей целью возрождение индивидуального опыта. Этим, в частности, объясняется появление расколов. Например, в исламе произошел раскол на суннитов и шиитов, а в иудаизме в эпоху Средневековья — на талмудистов и каббалистов, в учении которых осуществлялась передача кодифицированных религиозных символов. Если каббалисты придавали огромное значение индивидуальному опыту и претендовали на роль единственно правильного учения, то талмудисты претендовали на обладание живым духом. Таким образом, возникает различие между экстравертными и интровертными типами. Но даже в интровертной традиции, претендующей на обладание духом живым, почти отсутствует реальный, личный опыт переживания бессознательного, за исключением лишь нескольких индивидов, обладающих таковым. Вероятно, это объясняется тем, что последние вызывают у окружающих настолько серьезные опасения и страх, что идти этим же путем осмеливаются лишь немногие, необычайно отважные люди или дураки, не ведающие того, насколько опасен этот путь, и потому иногда сходящие с ума.

Рис. 3. Совместная работа алхимика со своей помощницей (sorer mystica), которая олицетворяет сотрудничество с женской стороной.

В некоторых своих ранних лекциях, прочитанных в цюрихском техническом колледже, доктор Юнг привел примеры символов процесса индивидуации и изложил свое толкование их на основе ряда образов, представленных в пособии по восточной медитации, а также хорошо известных духовных упражнений, описанных в «Exercitia Spiritualia» святого Игнатия Лойолы и в «Benjoumin minor» Хью де сен Виктора. Юнг показал, что все формы систематической медитации содержат основные теории или символы, которые обычно присущи отдельным личностям в процессе индивидуации. Подобные подходы к бессознательному, а также большинство направлений восточной медитативной практики и христианской практики Средневековья содержат определенную заданную программу. Например, занимаясь духовной практикой по системе святого Игнатия, человек должен в течение первой недели сосредоточиваться на предложении «Homo creatus est». На следующей неделе он должен сосредоточиваться на страданиях Христа и т. д. Если в процессе созерцания ему приходит в голову мысль о том, что неплохо было бы выпить чашечку кофе, эта мысль означает мирскую тревогу, суету, спровоцированную дьяволом. Человек должен обуздать эту мысль. Но ведь могут возникать и благочестивые тревоги! При созерцании креста, например, можно внезапно увидеть голубой свет или корону из роз вокруг креста. Но поскольку такая мысль считается неподобающей, ее необходимо отвергнуть, ибо в этом случае дьявол вторгается в созерцательный процесс. Созерцатель должен созерцать крест, а не букет роз или что-нибудь в этом роде. Поэтому он получает указание отвергать спонтанные вторжения бессознательного и фанатично придерживаться программы.