Константин Сельченок - Психология художественного творчества Страница 27

Таким образом, в творчестве эстетическая детерминанта («искусство ради искусства», искусство ради наслаждения красотой) вступает, по-видимому, в достаточно сложное взаимодействие с детерминантами культурно-историческими, и только в этом взаимодействии вырастает искусство. Поэтому, в частности, и правильная постановка и разрешение проблемы «примитивного» художественного творчества возможны лишь в рамках того подхода, который умеет не упускать из виду обе детерминанты творческой деятельности, подхода, который выступает давней традицией отечественной психологии.

Лапина Е.А. Роль психологии в изучении «неевропейских» форм художественного творчества.

Исследование проблем психологии творчества. Сборник. — М., 1983, с.326-335.

Константин Сельченок

Тайная миссия музыки

Во все времена музыка признавалась наиболее таинственным, загадочным и невообразимо тонким фактором развития живого. Музыка — это сама гармония, живая структура вибраций, откровение Высшего мира грешной Земле. Древние признавали, что именно музыка играла особую творческую роль в качестве управляющего фактора, позволявшим Магам и Посвященным осуществлять духовное водительство среди людей.

Современная цивилизация в принципе профанична. Основным постулатом жизни сегодняшних землян является признание прочной, механической зависимости тонкого от плотного, внутреннего от внешнего, духовного от вещественного. Даже сама дихотомия «Горнее-Дольнее» измышлена как оправдание самоценности жизни в миру и своего рода параллельности жизни небесной и мирской. Сегодняшние жрецы (ученые, музыковеды, правители) — крайние прагматики. Идеал для них — не живая сущность, но абстрактная цель. Духовные максимы — не «воздух сердца», не кристаллы божественной благодати, но некая романтическая абстракция, без которой в определенном смысле можно и обойтись. Действительность ими понимается как нечто механическое, как то, чем можно и должно управлять, хотя бы даже считаясь с законами этой самой реальности.

Эзотерики всегда считали, что «Вначале было Слово». Мир порожден высшими вибрациями, жизнь земная питается токами космическими, плотная действительность есть слепок и отражение высшей реальности. Не имеющий опыта духовных исследований человек не в состоянии убедиться в достоверности этой истины. Однако она утверждалась всеми учителями и пророками, мудрецами и магами. Во всяком случае, приняв обратный эзотерическому постулат и пойдя по пути развития техносферы, человечество утеряло нечто, без чего жизнь людей попросту невозможна.

Широко распространенная точка зрения музыковедов на последовательность смены «музыкальных формаций» приблизительно такова: музыка является отражением происходящих в обществе изменений, она как бы следует за ними, копирует то, что уже произошло в экономике и политике. Музыка идет вслед за жизнью социума, в хрональном плане являясь скорее артефактом происходящих изменений, нежели фактором, существенно влияющим на сам ход мирового процесса.

Эзотерики всегда считали, что музыка появляется задолго до прихода в мир плотный тех или иных внешних изменений жизни. Они настаивали на том, что музыка не столько предвосхищает те или иные общественно-политические и социокультурные сдвиги, сколько формирует их, вызывает к жизни, как бы катализируя процессы развития народов и цивилизаций.

Появление новых музыкальных концепций, идей и систем фактически является откровением миру, дарованным через того или иного музыканта-пророка. Фактически Творящий Логос есть не что иное, как совокупность созидательных вибраций, кои и слышны, и воспринимаются, и осознаются людьми как музыкальные произведения: «Добрый день, Бог, — говорит Бах. Добрый день, Бах, — говорит Бог» (А. Галич). Музыка — это первая ласточка всех изменений в жизни общества. Будучи проведена на землю гением, будучи закреплена в рамках музыкальной традиции, ширясь и разливаясь среди людей, она подготавливает их подсознание к непростому процессу восприятия нового — какой бы сферы жизни человеческой это новое ни касалось.

Творящая свирель Кришны, арфы Небожителей, лира Орфея и свирель Пана — все это образы несущихся на Землю творящих вибраций, вибраций Логосной музыки. А кто, где и когда воспримет эти вибрации и, осененный вдохновением свыше, сядет за инструмент и породит музыкальное новое, — этим занимаются те же Маги и Посвященные, действующие пусть незримо, но неотступно и реально, посылая поверх Пространства нужные токи наиболее восприимчивым людям.

Для того чтобы убедиться в достоверности излагаемой позиции, необходимо лишь сравнить ритмы возникновения в Европе различных музыкальных школ, направлений и систем с ритмами экономических, политических и культурных сдвигов. По предварительным наблюдениям оказывается, что музыкальный гений приходит на Землю, точнее, принимается за «работу» лет за 30-50 до наступления крупных сдвигов в сознании отдельных народов.

Возможно, подобного рода исследование помогло бы осознать и деятелям культуры, и политикам, и руководителям средств массовой информации ту фантастическую роль, какую музыка играет в управлении процессами общественного развития. Возможно, тогда иначе была бы понята китайская поговорка: «Разрушение любого государства начинается именно с разрушения его музыки. Не имеющий чистой и светлой музыки народ обречен на вырождение».

В. И. Мартынов

Время и пространство как факторы музыкального формообразования

Каждая эпоха обладает своим индивидуальным и неповторимым видением и объяснением мира, своим идеалом, своим стилем мышления. Музыка — вид искусства, где звуковой материал располагается во времени, а концепция эпохи, проявляясь в законах времени, организует материал в ту или иную определенную музыкальную форму.

В музыкальном произведении нужно различать две временные линии. Одна — это объективное время, отмеряемое ходом часов и выражающее длительность произведения в минутах, секундах и часах. Это время, необходимое для прослушивания произведения, оно является как бы листом, для всех одинаковым, на котором каждый композитор моделирует время таким, каким он его понимает в соответствии со стилем мышления своей эпохи. Моделируемое музыкальными средствами время, вступающее в реакцию с объективным временем, является второй временной линией произведения.

Ощущение течения времени обеспечивается музыкальными средствами путем непрерывного изменения музыкальной ткани. Если мы возьмем любую короткую музыкальную фразу и будем непрерывно повторять ее, не внося никаких изменений, у нас возникнет ощущение, аналогичное тому, какое мы получили бы от стука маятника. Другими словами, мы получим ощущение течения объективного времени, измерительной единицей которого в данном случае будет длина музыкальной фразы. Но если при каждом новом повторении мы будем вносить какие-нибудь изменения в эту фразу, то на этот раз ощущение времени окажется внушенным именно этим изменением первоначальной фразы, т.е. чисто музыкальными средствами. По-разному изменяя фразу при повторении, мы будем получать различные ощущения течения времени. Таким образом, изменение — мера времени в музыке.

В музыкальном произведении все изменения, создающие ощущение времени, происходят с тематической ячейкой, т.е. с наиболее короткой законченной музыкальной мыслью, имеющей эмоциональную индивидуальную характеристику. Именно в ней заложены определенные возможности к дальнейшему развитию, реализация которых и происходит в произведении. Тематическая ячейка — это смысловой атом произведения.

Время в музыкальном произведении нельзя анализировать в отрыве от пространства, так как время и пространство составляют единый пространственно-временной его «каркас», где структура пространства (однородная или дискретная) зависит от законов времени и наоборот.

На примерах четырех композиторов разных эпох: Палестрины, Баха, Бетховена и Веберна — я попытаюсь показать, как различные представления о времени и пространстве вызывают к жизни различные музыкальные формы. Этот анализ, разумеется, никак не претендует на полноту; цель его, скорее, указать проблему, нежели ее решить.

Необычность концепции времени и пространства в музыке Палестрины обусловлена своеобразием и сложностью мироощущения эпохи, в которую он жил. Понять смысл и красоту творчества Палестрины можно лишь помня о том, что его произведения — это прежде всего культовая музыка. Произведения Палестрины начисто лишены какого бы то ни было описательного, эмоционального или психологического момента. Все, что связано со сферой человека и природы, в них исключено. Единственная реальность его музыки — бог, вечный и единый. Предметный мир, ограниченный во времени и пространстве, преходящ, он возникает и исчезает, снова и снова растворяясь в этой вечной и единой сущности. Ее воплощение в произведениях Палестрины и обусловливает их внеличный, вневременной характер. Какие же музыкальные средства привлекает Палестрина для достижения подобной цели?