Роберт Каплан - Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного Страница 27

Глава 6

Идея «Римленда»

Роберт Штраус-Хупе был не единственным натурализованным американцем, который во время Второй мировой войны предупреждал своих соотечественников о необходимости вырвать геополитику из рук нацистов, восстановить ее репутацию и использовать эту науку во благо США. Аналогичную позицию занимал и Николас Спайкмен, который родился в 1893 г. в Амстердаме. Во время Первой мировой войны Нидерланды сохраняли нейтралитет, и Спайкмен много путешествовал в качестве иностранного корреспондента на Ближнем Востоке (1913–1919 гг.) и на Дальнем Востоке (1919–1920 гг.). После войны он получил степени бакалавра и магистра в Калифорнийском университете в Беркли, где также преподавал, а потом перешел в Йельский университет, при котором в 1935 г. основал Институт международных исследований.[169] Он учил своих студентов использовать знание географии для оценки опасностей и возможностей, с которыми приходилось сталкиваться его второй родине. В 1943 г., в возрасте 49 лет, Спайкмен скончался от рака, но за год до этого он успел опубликовать книгу «America’s Strategy in World Politics: The United States and the Balance of Power» («Американская стратегия в мировой политике: Соединенные Штаты и баланс сил»), которая дает даже больше, чем работа Маккиндера, теоретических оснований для понимания мира в период после холодной войны. Спайкмен, живший позже Маккиндера, в определенном смысле обновляет теорию последнего.

В духе Штраус-Хупе, Моргентау, Киссинджера и других европейских эмигрантов середины XX в. Спайкмен не позволял себе идеализма и сентиментальности, характерных для американских философов. Иммигранты привезли реализм в страну, которая предоставила им убежище и которая, как они считали, с опасной наивностью смотрела на происходящее за ее пределами. География — это все, утверждает он. Соединенные Штаты стали великой державой не столько из-за своих идей, сколько из-за прямого доступа к Атлантическому и Тихому океанам. США были «наиболее привилегированным государством в мире с точки зрения географического положения».[170] По Спайкмену, карта беспощадна и бессердечна, из-за чего и возникает непрекращающаяся борьба за территорию. Он пишет, что «международное сообщество — это общество без централизованной власти, которая бы поддерживала закон и порядок». Другими словами, оно находится в состоянии анархии. Таким образом, все государства должны бороться за самосохранение. Государственные деятели могут стремиться к универсальным ценностям справедливости, честности и толерантности, но только до тех пор, пока те не мешают им добиваться власти, что для них синонимично выживанию. «Стремление к власти не помогает развивать моральные ценности; а вот моральные ценности используются для достижения власти». Такое утверждение вполне могло бы принадлежать Карлу Хаусхоферу, и это понимание трагично. Но это не должно помешать нам увидеть фундаментальную разницу между этими двумя людьми. Спайкмен, как Маккиндер и Штраус-Хупе, верит в «безопасность баланса сил», а не в господство. А из этой разницы вытекает и все остальное. «Баланс сил», как предусмотрительно говорит Спайкмен, соответствует «законам природы и христианской этики», потому что служит поддержанию мира.[171]

В то время как Штраус-Хупе фокусируется на узком вопросе нацистской геополитической теории и в процессе защищает Маккиндера, Спайкмен смотрит шире, охватывая взглядом карту всего мира, чтобы оценить перспективы нацистского доминирования, а также очертить соотношение сил в послевоенном мире, который ему не суждено было увидеть. Начинает он с географического объяснения того, как США стали великой державой.

«История, — утверждает Спайкмен, — вершится в умеренных широтах, где преобладает умеренный климат, и, поскольку очень небольшое количество суши в Южном полушарии находится в этой зоне, история вершится в умеренных широтах Северного полушария». Не то чтобы регион к югу от Сахары и южная часть Южной Америки не важны, ведь они сегодня имеют гораздо большее значение, чем в прошлом, благодаря развитию транспорта и технологиям в сфере коммуникаций, которые обеспечили связь между регионами. Просто они имеют меньшее влияние в сегодняшнем мире, нежели территории, расположенные в Северном полушарии, и в особенности в северной среднеширотной умеренной зоне. Фейргрив, живший приблизительно в одно время с Маккиндером, поясняет, что из-за меньшего по сравнению с тропиками количества солнечной энергии люди, живущие в зонах с умеренным климатом, должны прилагать бо́льше усилий для деятельности при разных погодных условиях и с сезонными различиями, определяющими время для посева и сбора урожая. Таким образом, именно в умеренных зонах человечество «развивается и укрепляет свои позиции». В то время как на Южном полюсе расположен огромный континент, окруженный со всех сторон океаном, на Северном полюсе, наоборот, океан почти со всех сторон окружен сушей — землей, где труд людей был наиболее плодотворным. Штраус-Хупе выражает эту мысль даже более конкретно, утверждая, что история вершится «на участке между 20 и 60° северной широты». Сюда входят Северная Америка, Европа, Большой Ближний Восток и Северная Африка, бо́льшая часть России, Китай и солидный кусок Индии. «Пояс пустынь и пустошей», по Маккиндеру, приблизительно совпадает с таким разделением, охватывая центральную часть и примыкающие к ней зоны Евразии. Важнейшим фактом, касающимся США, согласно этой логике, является то, что эта страна, будучи расположенной ниже Канадской арктической зоны, занимает последний большой и относительно свободный участок умеренной зоны, который был заселен урбанистической цивилизацией лишь с наступлением эпохи Просвещения в Европе. Более того, как пишет Спайкмен, процветание Америки было на начальном этапе связано с тем, что восточное побережье, неровное и испещренное устьями рек, оказалось «очень удобным для создания огромного количества гаваней».[172] В конечном итоге в соответствии с этой точкой зрения география с самого начала способствовала американской свободе.

Америка является великой державой, поскольку США — региональный гегемон в Западном полушарии, который, по словам Спайкмена, «может использовать свою власть и за пределами Нового Света», так что Америка может влиять на соотношение сил в Восточном полушарии.[173] Это немалое достижение, и США не должны воспринимать его как должное, поскольку особенности географии Латинской Америки играют здесь ключевую роль. Ни одно другое государство — ни Китай, ни Россия — не могут похвастаться доминированием в целом полушарии. Объясняя, как сложилась эта ситуация, Спайкмен говорит о Южной Америке — которой Маккиндер по большей части не уделяет особого внимания — в геополитическом контексте. Из-за особого внимания к Евразии, и в особенности ее центральной части, точка зрения Маккиндера имеет первостепенное значение для понимания географии холодной войны. В то же время концепция Спайкмена более органична применительно ко всему миру, и поэтому в эпоху, когда все регионы связаны между собой и оказывают влияние друг на друга, она более актуальна, чем идеи Маккиндера.

Стратегическим и географическим центром Нового Света является Карибское море, которое Спайкмен называет «американским Средиземным морем». Как Афины добились контроля над греческими островными территориями, установив господство над Эгейским морем, а Рим воцарился над западным миром, подчинив себе европейскую часть Средиземноморья, Америка, как объясняет Спайкмен, стала мировой державой, в конце концов сумев установить безоговорочный контроль над «срединным», или Карибским, морем в испано-американской войне 1898 г. Это позволило вскоре построить Панамский канал. «Никакой серьезной угрозы положению США в регионе возникнуть не может, — говорит он о бассейне Карибского моря и продолжает: — Острова небольшие, и топография Центральной Америки, как и на Балканском полуострове, способствует созданию небольших политических формирований. Даже такие большие страны, как Мексика, Колумбия и Венесуэла, не могут развить значительную военно-морскую мощь из-за топографии, климата и отсутствия стратегически важных запасов сырья». Военно-морской флот США может установить блокаду на восточной границе Карибского моря и отрезать эти государства от мировых рынков, так что в конечном итоге они все зависят от США.

Сильной стороной Спайкмена, а также других теоретиков, которых я упоминаю, является умение анализировать события и обнаруживать основные законы. А основным географическим законом Западного полушария, как замечает Спайкмен, является то, что разделение в нем проходит не между Северной и Южной Америкой, а между зоной к северу от экваториальных амазонских джунглей и к югу от них. Следовательно, Колумбия и Венесуэла, а также Гвиана, хотя и находятся на Северном побережье Южной Америки, функционально являются частью Северной Америки и «американского Средиземноморья». Их геополитический мир — это Карибское море, и они мало похожи на страны к югу от амазонских джунглей, хотя и расположены на одном континенте. Как и европейское Средиземное море, «американское Средиземное море» не разделяет, а объединяет. Как Северная Африка является частью средиземноморского мира, но отделена от собственно Африки пустыней Сахара, так северное побережье Южной Америки является частью «Карибского мира», а география отделяет ее от основной части Южной Америки. Спайкмен объясняет: