Полли Янг-Айзендрат - Ведьмы и герои. Феминистский подход к юнгианской психотерапии семейных пар Страница 27

В своем романе «Жизнь после брака» А. Альварес утверждает, что ограничительная форма современного брачного контракта уходит корнями в эпоху святых отцов, «чья истерическая нетерпимость к плоти» привела к возникновению уникальной ситуации в истории брака в западной культуре: долговременный договор, законно связывающий двух людей, был создан как наказание за прелюбодеяние. Альварес пишет:

Грань, разделяющая целомудрие и сатироманию, праведность и фарс, была очень тонкой, а иногда ее вообще невозможно было распознать. А поскольку это извращенное, неестественное стремление к сексуальной чистоте (стерильности) было отличительной чертой праведности, оно исказило европейскую мораль, отделяющую тело, душу и добродетель от желания, превращающую брак из благословения в вынужденное согласие. Брак должен был уберечь тех, кто не обладал святым целомудрием, от греха прелюбодеяния и базировался на уверенности людей в том… что истинная страсть всегда ведет к трагедии. Эта однобокая мораль и была закреплена в Каноническом Законе, который доминировал в Европе на протяжении пятнадцати веков[39].

Фанатичное безразличие к основным человеческим чувствам в сочетании с законным правом владения женой и детьми является характерной чертой созданного в средневековье брачного договора.

Сочетание эмоциональности и законности, в полной мере отразившееся в институте брака, проявляется в договоре между королем Артуром и сэром Громером, о котором мы узнали в самом начале нашей истории. Артур представляет государство и, соответственно, заботу государства о соблюдении прав собственности. Король по незнанию вторгается на чужую территорию и с большой неохотой признает, что убил оленя, не имея на это права. В свою очередь, Громер насильно навязывает королю «отыгрывание» своей агрессии. (Согласно одной из версий, Артур действительно отдал Гавейну часть владений Громера; другие источники не позволяют нам выяснить причину ярости Громера, хотя все равно она связана с правом на собственность.) Соединив образы короля Артура и сэра Громера, мы получим собирательный образ – воплощение мужчины, отыгрывающего роль быка.

На более осознанном уровне, по крайней мере, на первый взгляд, герой, отыгрывающий роль быка, поступает вполне разумно, наказывая жену за то, что та «лезет не в свое дело». Он может сказать: «Я материально обеспечиваю всю семью. Она не зарабатывает даже на бензин и при этом хочет, чтобы я мыл посуду? Это женская работа. А зачем тогда, по-вашему, я женился?» Его заявления основаны на убеждении, что деньги и собственность значат больше, чем равенство или человеческие чувства. Такова общая установка в нашем обществе, и многие люди поддерживают звучащий в ней «здравый смысл». С другой стороны, если кто-то (особенно женщина) слишком далеко вторгается в сферу «собственности-свободы», мужчина приходит в ярость. Отыгрывая роль Громера-быка, он «теряет голову Артура»: все разумные аргументы для него ничего не значат, так как полностью утрачивают смысл. Теперь в ход идет другое оружие – угроза физического насилия или ее эмоциональное дополнение – яростная брань, и мужчина устремляется в бой. Если терапевту удается вызвать более «героическую и мужественную» ответную реакцию у такого мужчины, отыгрывающего роль быка, это означает, что идентификация с быком была временной. Если же мужчина проявляет «рациональную» нетерпимость к человеческим чувствам и обрушивает потоки яростных угроз, вполне вероятно, что идентификация с образом быка является более глубокой и перманентной.

Как и женщине, остановившейся в своем психологическом развитии на первой стадии развития анимуса, такому мужчине требуется дополнительная индивидуальная терапия, чтобы достичь прогресса в личностном развитии. Мы обнаружили, что матерые быки с большим трудом приходят на психотерапию, так как сами находятся «в дремучем лесу» – остаются в изоляции из-за отсутствия базового доверия.

Негативный материнский комплекс

В этой главе мы рассмотрели, как отыгрываются роли ведьмы, героя и быка – части путеводной карты межличностного пространства или поля взаимодействия, характерного для негативного материнского комплекса. Я использовала историю о сэре Гавейне и леди Рагнель, чтобы показать, как, применяя юнгианскую концепцию, мы можем понять суть иррациональной межличностной коммуникации. Каждую роль в этой истории человек может отыгрывать вне близких отношений. Однако я уверена, что эти идентификационные роли должны все время подкрепляться в межличностных отношениях, чтобы они смогли превратиться в постоянно действующие иррациональные установки. Любой человек в той или иной степени идентифицирует себя с ведьмой, когда испытывает боль и обиду и ощущает свою беспомощность, пытаясь совладать с этими чувствами. Точно так же мы чувствуем себя героями, становясь рациональными и мужественными, сталкиваясь с болью и опасностью. Повадки быка проявляются даже в ситуациях, пробуждающих у человека рациональное осознание его социального или юридического (правового) доминирования, и тогда он выходит за рамки предусмотренных этим доминированием «общепринятых» границ. Обычно состояния идентификации с этими ролями являются нестабильными и временными. Но если какая-то роль подкрепляется и бессознательно отыгрывается нами снова и снова, то она уже является частью комплекса – совокупности образов, чувств и привычных действий, имеющих непреднамеренную и обезличенную мотивацию.

Существует определенное сходство между интрапсихическими и межличностными переживаниями женщины-ведьмы. При этом составляющие комплекса, соответствующие ролям быка или героя, воплощаются или представляются в виде анимуса. Как правило, отыгрывая роль ведьмы, женщина ощущает ненависть к себе; ведьма находится под интенсивным воздействием комплекса анимуса, который просто «не понимает» и не верит, что женщина заслуживает внимания или достойна любви. Анимус может проявляться в образе одинокого чужестранца, а также быка или насильника, в образе рассудительного отца, бога или царя (в наши дни – авторитетного профессора или должностного лица). Принимая образ ведьмы, анима может вызвать у мужчины эмоциональное обвинение или импульсивный взрыв, которые случаются при принятии не совсем зрелого «разумного» решения или при совершении наивного «мужественного» поступка. Точно так же мужская анима может принимать образ ведьмы, особенно в тех случаях, когда мужчина чувствует угрозу, исходящую от реального или воображаемого быка, который является частью личности самого мужчины, или от какого-то близкого ему человека. Исходя из своего клинического опыта, могу сказать, что «ведьма» как состояние идентичности обычно появляется в среднем возрасте. У женщин оно обусловлено стыдом и страхами, связанными с внешним обликом (идея ожирения и неотвратимого старения) или с ощущением усталости от выполнения функций воспитателя (мать, которую не оценили по достоинству). У мужчин образ ведьмы часто формируется в состоянии «умирающего героя» из-за страхов, связанных с угасанием жизненной силы и нежелательной зависимостью от других людей.

Поразительно, в какой степени анима-ведьма проявляется в обличительных речах, направленных против женского движения, особенно когда речи эти произносят люди среднего возраста, которые, видимо, предполагают, что роль Великой Матери является единственно возможной личностной идентичностью для всех женщин. Эти ораторы часто вспоминают о боязни удушающей, запрещающей и ущемляющей матери и приводят «данные» и «результаты исследований», которые «доказывают», что именно женщины (и только они) несут ответственность за установление доверительных отношений с подрастающим поколением. Хотя на первый взгляд такие аргументы могут показаться разумными, не нужно слишком глубоко копать, чтобы увидеть здесь воздействие иррационального элемента: страха перед ведьмой.

Подтверждение сказанному выше можно найти в работе Энтони Стивенса «Архетипы: естественная история самости», которая в других отношениях заслуживает всяческих похвал. В главе об архетипической маскулинности и фемининности автор отстаивает позицию, которая является настолько иррациональной и наивной, что может привести в смущение ученых и политиков[40]. Я уверена, что Стивенс писал свою книгу, испытывая глубокий страх перед конфронтацией с ведьмой. Так, он утверждает, что именно женщины, а не мужчины по своей биологической природе предназначены выполнять материнскую роль:

Женщины проявляют намного меньше энтузиазма в публичной деятельности: они давно уже имеют возможность заниматься политикой, а также профессиональной деятельностью и бизнесом, однако редко достигают вершин власти[41].