Эпидемии безумия. Классика социальной психологии - Поль Реньяр Страница 28

Предположим, что я обжигаю себе кончик пальца. Болевое ощущение достигает моего мозга, который моментально приказывает мышцам сократиться – и моя рука отдергивается. Но может случиться, и это бывает часто, что наша рука отдергивается* гораздо раньше, чем мозг осознал опасное положение, в котором находился наш палец. В этом случае ощущение очень сильно повлияло на спинной мозг, и этот центр уже послал руке приказ отдернуться в то время, когда наш ум еще не был ни о чем предупрежден. Ощущение отразилось тогда в спинном мозге, как в зеркале, и получилось рефлективное действие. Вы видите, как это просто. Я мог бы увеличить число примеров до бесконечности: чиханье, истечение слюны, движение внутренностей – все это простые, рефлективные действия, управляемые спинным мозгом.

Вам нужны доказательства? Извольте. Возьмем лягушку и предварительно ее обезглавим. У нее больше нет мозга, а следовательно, она лишена ума и не может больше ни чувствовать, ни желать. Я капаю на ее лапку немного кислоты, и лягушка тотчас же начинает усиленно двигаться. Она прикладывает все усилия, чтобы избавиться от этой кислоты. При этом у нее действует только спинной мозг. С его помощью она совершает ряд рефлективных, комбинированных и ассоциированных действий.

Вы, вероятно, думаете, что я далеко уклонился от нашего предмета – сомнамбулизма. Однако напротив, мы очень к нему приблизились и скоро увидим, что сомнамбул есть существо, мозг которого уничтожен, как у этой лягушки, и сам он действует исключительно автоматически.

В сущности, сон физиологически характеризуется усыплением всех чувств и произвольных движений с сохранением рефлективных и автоматических действий. Мы, впрочем, вновь встретимся с последними в сновидениях и таким образом медленно, но верно подойдем к изучению сомнамбулизма.

В тот момент, когда наши чувства угасают, они посылают нашему мозгу последний сигнал, который создает последнюю воспринимаемую нами идею. По отношению к этой идее наша познавательная способность и наше воображение как бы совершенно свободны. Отсюда следует, что эта идея производит более сильное впечатление и что она может молниеносно создавать целый ряд других идей – образов, разворачивающихся широкой лентой, которые наш не вполне усыпленный ум принимает за реальные, так как уничтожена лишь способность к восприятию, а способность понимать еще существует. Этот ряд сцепленных идей и есть сновидение. Если ряд не нарушен, то сновидение получается связное, если же связь неполная, то перед нами возникают бессмысленные сновидения, о которых мы иногда вспоминаем, улыбаясь, на другой день.

Во всяком случае, ничто не протекает так быстро, как сновидение. Его продолжительность не превышает промежутка времени, необходимого для создания при помощи воображения ряда идей. Иногда сон, который, как нам кажется, длился целую ночь, на самом деле занимал наш мозг лишь в течение нескольких минут.

Как часто нас будили, например, помешав нам как следует заснуть и прерывая почти в самом начале наш сон, в который мы погрузились после сильной усталости? В течение немногих прошедших минут мы успели увидеть длинное сновидение, и если бы не часы, убеждающие нас в неоспоримой истине, то мы были бы уверены, что спали в течение нескольких часов.

Таким образом, для многих физиологов и для некоторых психологов сновидение есть только продолжение и сцепление идей первоначального восприятия (notion premiere), которое либо доставляется в мозг чувствами в момент их усыпления, либо привносится в него при помощи ощущения, возникающего при пробуждении, но пока чувства еще усыплены.

Доказательством этому служит тот факт, что у некоторых людей можно вызывать сновидения и направлять их. У некоторых малокровных молодых девушек шум от дыхания, возникающий в артериях, достигает слуха и воспринимается мозгом во время сна. Вследствие этого возникают всегда одинаковые сны. Городская молодая девушка будет видеть во сне концерт или бал, девушка с более развитыми религиозными представлениями услышит во сне пение ангелов и гимны святых, деревенской жительнице послышится завыванье ветра в лесу или грохот от дождя, барабанящего по крыше, журчанье ручейка или щебетанье птичек. Чувства доставляют первоначальную (исходную) идею, а воображение добавляет остальное. Наконец, возможно, как я уже говорил, направлять сновидения. У некоторых людей, подверженных кошмарам, внезапный зов или необычный толчок могут изменить направление сновидения, разбудить часть мозга и вызвать благодаря этому ответы и речи со стороны спящего, указывающие на изменение в направлении, принятом сновидением, и на его соответствие с тем, что было внушено экспериментатором.

Вот в чем состоит нормальное состояние. Расширьте его, и перед вами предстанет невроз, именуемый сомнамбулизмом.

На этот знаменитый невроз следует смотреть как на усыпление, которое распространяется только на способность восприятия, но не на познавательную способность как на сновидение, ход которого может быть изменен, благодаря внушениям присутствующих, как на автоматизм, вызванный бездействием части головного мозга и преобладанием спинного. Действия этого невроза кажутся поразительными, только когда не анализируешь их или же ограничиваешься их поверхностным наблюдением.

Следовательно, я не ошибался, утверждая, что изучение нормального сна необходимо для верного понимания болезней, находящихся в зависимости от него.

От чего зависит сон в физиологическом отношении? Если удалить черепной покров и обнажить поверхность мозга у усыпленной собаки, то мы заметим, что во время сна эта поверхность имеет беловатый оттенок, а при пробуждении она становится розоватой. Наблюдалось также, что розоватый оттенок появляется и тогда, когда собака совершает ряд автоматических движений, дающих повод предполагать, что она видела сон. Следовательно, сон, вероятно, обусловливается внезапной анемией мозга – и, действительно, можно усыпить человека или животное надавливанием на шейные артерии, т. е. не давая крови поступать в мозг. Но эти вопросы еще не совсем понятны, и я предпочитаю оставить их в стороне, чтобы в первую очередь заняться болезнями сна.

Первое из наблюдаемых видоизменений сна есть его излишек, называемый летаргией. Это слово может вызвать у читателей весьма разнообразные ассоциации. Одним придут на память страшные истории, рассказываемые без достаточных доказательств, где повествуется о случаях погребения мнимоумерших, страдавших этой болезнью. Другие вспомнят при этом волшебную сказку о спящей красавице, впавшей в летаргию в своем заколдованном замке и ожидающую появления принца. На поверку оказывается, что страшные истории неверны, и науке приходится брать сказку под свою защиту. Я вас, без сомнения, очень удивлю, сообщив, что спящая красавица действительно могла существовать, а что скажете вы, если заявлю, что она существует и находится в данное время в Париже?

Действительно, в одном из госпиталей, в Сальпетриере, находится сорокапятилетняя женщина, которая на моих глазах проспала более года. Сообщая эту историю, мне легко будет познакомить вас с главными чертами, характеризующими летаргию. Эта больная, помимо странного невроза, которому она подвержена, поступила в