Валерий Куринский - Когда нет гувернантки… Страница 33

привык, и этот мир стал скучным. Тебе захотелось на улицу. На улице ты

изучал двор, маршрут, по которому тебя катали на коляске, водили за руку,

чтобы ты не упал, делая первые шаги. И вот все, что ты изучил, превращается

в быт, в котором ты живешь, от которого ты зависишь, потому что на этих

дорожках обязательно встретишь своих друзей, по этим дорожкам пойдешь в

магазин, в школу и будешь ходить много-много раз. И это привычное станет

тебе надоедать.

Быт, как говорят взрослые, заедает нас, словно серый волк. Твоя задача

– сделать быт таким, чтобы он стал другом, тоже превратился в источник

радости. А для этого надо подходить к предмету с разных сторон, быть

философичным, сравнивать, мысленно поворачивать вазу, чтобы она становилась

для нас другой. Все нужно делать каждый раз по-другому: немножко иначе

чистить зубы, немножко иначе брать стакан с чаем. Подумай, поанализируй,

поиспытывай, как это лучше сделать, посмотри на себя со стороны, осознай,

что сегодня день, которого еще никогда не было в истории и больше уже не

будет.

В жизни все неповторимо всегда, значит, и в быту неповторимо. А мы

начинаем скучать, потому что становимся, честно говоря, немыслящими

какими-то, и если быть резким, то можно сказать, наверное, и глупыми, потому

что не видим в быту того, что все время творится так же, как в Космосе. Есть

то, что будет общим и для неба, на котором звезды, и для пола, на котором

пыль: везде творится Бытие, всегда загадочная жизнь. И надо рассматривать

быт как возможность увидеть Бытие, превращая быт в Бытие.

Вот какую мы можем испытать радость благодаря тому, что иначе посмотрим

на повседневную жизнь. И такой подход тоже увеличит скорость нашего роста.

Кроме того, можно связать это с нашим актуализированным интересом и понять,

что, если мы очень увлечены каким-то делом, то быт, естественно, перестанет

быть тягостным, серым и превратится в многоцветный, как радуга, фон нашей

работы.

Еще нужно понимать, что рядом с нами могут быть люди, которые

насмешливо относятся к нам, особенно если мы занимаемся самообразованием.

Когда-то Николай Васильевич Гоголь сказал так: "Ко всякого роду намекам

должно оставаться глуху". То есть, если намекают, а не говорят прямо, я не

слышу, что бы ни говорили. Мне очень нравится это выражение. Просто я не

слышу, никак не оцениваю колкостей за спиной. Если хотят сказать – пусть

скажут в глаза, прямо, а не намеком. "Там кто-то китайскую газету покупает",

– намекнули, что человек занимается китайским языком. А что ж тут плохого?

Это только обывателю, только мещанину кажется, что лишь ученые могут им

заниматься, а ты, мол, задаешься, китайский учишь. Нехорошо поступает тот,

кто намекает. Но не будем сильно осуждать его – у всех есть свои слабости. А

если обратить внимание на подобный намек, появятся ангуассные состояния,

тревожность, зажатость психики, истинной причины которой мы и не будем

знать.

Давайте же останемся глухими к намекам -ведь нам надо идти вперед и

развиваться. Мы все умеем удивляться. Но мало кому известно, что удивление -

самое прекрасное качество для композиторов, поэтов и разных других

придумщиков (естественно, мы говорим о придумывании прекрасного). Чувство

удивления надо суметь в себе поддержать. Не потерять любви к удивлению

– очень сложная задача.

Мы часто забываем присмотреться к какому-то явлению, к какому-то

предмету и потому не удивляемся. А если присмотреться ко всему, что нас

окружает, к Бытию, как говорят философы, то обязательно откроются такие

стороны, которым нельзя не удивиться. То нас удивляет что-то необычное, то

мы находим неожиданное сопоставление старого и нового. Но лучше всего эти

мысли проиллюстрировать, снабдить картинкой. Ты идешь по городу, вокруг

стоят дома. Они не могут взлететь, ты прекрасно это знаешь, разве что в

сказке. Но физик, умудренный знаниями, опытом, долговременной работой,

говорит, что могут быть такие физические условия на земле, при которых дома

или, скажем, обыкновенный стол в твоей комнате поднимутся в воздух. Если ты

живешь, к примеру, в пятнадцатом веке, такое заявление покажется тебе

страшной ересью, но в веке двадцатом в этих словах нет ничего странного.

Необычное – это то, что не имеет обоснования на уровне обыденного

сознания. Что значит "обыденное сознание"? Это не научное сознание, которое

имеют ученые, а как раз наоборот – то, которое имеют все другие люди. Они

получают сведения о различных предметах, явлениях, научных открытиях с

большим опозданием. Такое сознание очень распространено среди обычных людей,

потому и называется обыденным. Наука, находясь впереди обыденного сознания,

все время 'питает его: обыденное сознание древнего грека или римлянина

совершенно другое, нежели обыденное сознание нашего современника -

киевлянина, москвича или парижанина. Поэтому мы можем удивляться в большей

или меньшей степени в зависимости от того, насколько владеем каким-то

знанием. Если мы не удивимся чему-то, выходит, знаем: это возможно.

Когда-то у древних римлян была поговорка: "nil admirari" – "ничему не

удивляйся". Они как бы предостерегали от однобокого мышления, советовали не

торопиться с выводами: ведь все в этом мире может оказаться возможным,

вероятным, простым даже, если хорошо разобраться. Но, конечно же, нам нужно

беречь в себе чувство удивления по совершенно другой причине. Когда зимой

надоест зима и хочется, чтобы было тепло, мы в феврале живем ожиданием весны

и знаем, что она точно наступит. Но все равно весна приходит всегда

неожиданно и удивляет, как удивлял поздней осенью первый снег, хоть мы и

предвидели, что он будет белым и упадет с неба. Это удивление связано,

наверное, не просто с научными данными, со знанием природы, явления, но и с

чувством поэтического.

Мы всегда удивляемся прекрасному. А когда есть удивление, каждый раз

обязательно делаем своеобразное маленькое открытие при помощи наших чувств,

нашего внутреннего мира, И это самое важное, что связывает удивление с

мышлением. Если ты умеешь удивляться, то есть умеешь волноваться по поводу

своего ощущения, полученного от внешних событий, которые кажутся обычными,

сможешь лучше мыслить.

А дело тут вот в чем: не бывает двух одинаковых первых снегов, не

бывает двух одинаковых первых весенних громов – они все оказываются разными,

нужно только иметь зоркий глаз и чуткое ухо. Если у тебя такие зрение и слух

будут, ты сможешь лучше проникнуть в сущность явлений, лучше думать. А

проникновение в сущность явления дает тебе еще и возможность сделать

открытие. Оно тоже сопровождается обязательным удивлением, потому что ты

удивляешься как раз самому открытию, новому видению. Тебе становится приятно

это делать, ибо ты додумываешься и одновременно получаешь удовольствие.

Такое удовольствие тоже является поощрением в твоем деле. И если ты уже

сегодня умеешь заниматься с учебником так, как будто делаешь открытие за

открытием, несмотря на то, что просматривал его неоднократно, значит, ты уже

владеешь инструментом открытий.

Чувство удивления связано с поиском. Связано оно и с радостью. Когда не

хочется скучать, ты инстинктивно стремишься найти что-нибудь новое. Но не

надо торопиться сразу бежать в другое место из того, в котором находишься.

Удивиться можно, просто иначе посмотрев на уже известную вещь, "иначе увидев

то, что вокруг тебя: очень полезно все время смотреть иначе на все, что мы

видим.

А теперь подошло время познакомиться еще с одним термином – эвристика.

Это слово иностранное, от него можно образовать прилагательное

"эвристический". Что значит "эвристика" и "эвристический"? Эти слова связаны

с поиском, с открытием. Когда-то знаменитый физик древности Архимед, сделав

открытие (кстати, это произошло в ванной), побежал по своему родному городу

Сиракузы с криком: "Эврика! Эврика! Нашел! Нашел!" Отсюда и произошло слово

"эвристика".

Нам нужно уметь искать, и специальная наука – эвристика – занимается

тем, чтобы нам не было скучно, чтобы мы умели искать где угодно и находить.

По-настоящему образованный, культурный человек никогда не будет скучать,

потому что он сможет заниматься эвристической работой в любом месте: в поле,

в лесу, на улице или на скамейке, под навесом, где ожидают троллейбус. Где