Борис Поломошнов - Химера воспитания Страница 38

По их чину.

По их рангу.

По их званию.

Как следствие – по их более высокому, чем у воспитуемых месту в иерархической структуре.

И, соответственно, воспитуемым вменяется в непреложную обязанность неукоснительно, беспрекословно и безоговорочно выполнять команды, указания, наставления и приказы.

Исходящие сверху.

При этом ни о каком симметричном признании прав и свобод тех, кто «внизу» или же – просто «ниже» по всем перечисленным параметрам речь даже не заходит.

Исходя из широко распространенных во властолюбивых кругах принципов:

– Я начальник – ты – дурак;

– есть два мнения – одно Мое, другое – неправильное;

– если Мне потребуется ваше мнение, Я вам его скажу.

Безусловно, каждому человеку хочется, чтобы его уважали.

Отсюда и почти сакраментальное: «Ты меня уважаешь?!!».

Ведь для чего люди, что называется, пьют?

Для того чтобы пьющему посредством вливания в себя непомерной дозы алкоголя, создать иллюзорного себя Который ему самому нравится значительно больше, чем тот, каков он есть на самом деле.

Если мой собутыльник уважает меня, а я уважаю своего собутыльника, то кто тогда мы есть с моим собутыльником?

Правильно: тогда мы с ним – уважаемые люди.

Пьющему нужен алкоголь для того, чтобы создать некоего иного себя, достойного – в его собственных – пьяных – глазах уважения.

А собутыльник ему нужен для того, чтобы тот подтвердил: «Да… Ты же… ик… Умúще!».

Ежели же собутыльник не оправдывает возлагаемых на него чаяний и ожиданий, то получает по заслугам: по голове ли, по другой ли части тела, но – непременно.

Вспомните хотя бы, сколько между собутыльниками происходит драк.

Включая и сопряженных с насильственным членовредительством.

Тем самым вынуждая правоохранительные óрганы заводить на участников такого рода дел «Дела».

Ужé уголовные.

Практически все они возникают из-за недоуважения одним пьющим другого, пьющего с ним же.

Как заметил Люк де Клапье Вовенарг (см. его «Размышления и максимы»), «стóит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать, – и мы начинаем его ненавидеть».

Да, действительно, стремление быть Уважаемым Человеком было, есть и будет мощным побудительным мотивом в действиях и поступках как относительно завершенных действиях каждого человека.

Более того, уважение к личности Человека – пусть еще пока и маленького по росту и малолетнего по возрасту, но уже – с большой буквы, поскольку этот Человек, в отличие от нас, взрослых – настоящий, является тем, что ценится Им выше всего другого.

Несравненно выше заботливости о нем, которая в абсолютизированном своем выражении обретает формы мелочной опеки («Надень рукавички», «Дай я тебе повяжу на шею шарфик», «Скушай яичко, давай я тебе его почищу»).

В своем гипертрофированном виде это звучит примерно так:

– Гена!!! Немедленно иди домой!!! Ты что, не слышишь!!!?

– Мама! Я что, уже хочу кушать?

– Нет! Тебе уже холодно!!!

Неизмеримо выше беспокойства о его благе, вырождающеюся в подмену свободы его воли послушанием воле его родителей («Мы купили тебе пианино, чтобы ты изучал «Школу игры на фортепьяно», а не носился по улице со всякой шантрапой»).

Выше самóй Любви.

Пусть даже самой самоотверженной и жертвенной: «Скушай шоколадку.

А я? А я свою уже съела».

Последняя фраза – полное вранье.

Ведь не было никакой другой шоколадки.

Шоколадки в шуршащих обертках, непомерных размеров нотные папки с тесемочками, вязаные рукавички и шарфики – все это – лишь внешние атрибуты того отношения, которое испытывает на себе маленький по росту и весу малолетний Человек с большой буквы со стороны горячо пекущихся и рьяно радеющих о нем взрослых.

И – раздражающих его.

Их ретивым бдением о его благе.

И – их же мелочной опекой.

Его.

Пусть еще и не-взрослого, но уже – Человека.

Чем же взрослые отвращали и отвращают от себя не-взрослого?

Прежде всего – своим непониманием его.

Им постоянно кажется, что они знают все о своем ребенке.

И про то, что ему нужно, и о том, что ему полезно, и даже насчет того, что ему хочется.

Знание это – иллюзорно.

Иллюзия знания – это заблуждение.

Иными словами, оно – это красивое и дорогое покрывало.

Скрывающее испещренное струпьями и язвами тело Непонимания, мнящего себя Всезнанием.

Потому что нужно, полезно и хочется маленькому, но с большой буквы Человеку совсем не того, что представляются рьяно радеющим и горячо пекущимся о нем взрослым.

Ведь в рукавичках не слепишь ни снежку, ни снежную бабу.

А повязываемый на шею шарфик раздражающе мешает дышать полной грудью.

А нотная папка с вытесненным на ней портретом усатого, хотя и безбородого композитора Бородина, своими тесемками давит не столько на руки, сколько на душу.

Непомерной тяжестью невозможности погонять после уроков вместе со сверстниками «в квача» ли, «в сыщики-разбойники» ли.

А самое вкусное – это совсем не шоколадка, купленная родителями в магазине «Золотой Ключик», а сорванная с самой верхушки дерева шелковицы ягода.

От которой и руки, и все лицо весело и задорно приобретают густо фиолетовую окраску.

Хорошо тем Людям – маленьким, но с большой буквы, чьи родители это понимают.

Увы, но таких – было и есть меньшинство.

Большинство же не-взрослых страдали и страдают от патологического непонимания и неуважения их взрослыми.

От – пресловутого Воспитания.

Как проявления недоверия.

Ко вполне нормальному, хотя пока что маленькому по росту и юному по возрасту Человеку.

Мнящемуся его радетелям-доброхотам недо-разумным (недоразумением?).

От всего этого, вместе взятого: не-понимания, не-уважения и не-доверия.

Коренящихся в не-умении и не-желании признавать за не-взрослым по возрасту человеком права быть Личностью.

Чрезмерное радение чадолюбивых родителей за своих детей так же губительно для детских душ, как и равнодушие.

Отсутствие внимания или же имитация внимания, или же гипертрофированное внимание к еще не-взрослым, но уже – людям равно-губительны для формирующейся в них именно в этот период чрезвычайно ранимой психики.

Ведь невнимание к маленькому по росту и юному по возрасту Человеку, исходящее от взрослых, особенно – от родителей – порождает у него ощущение своей никчемности и ненужности, «лишности» собственной Личности в этом Мире.

Избыточное же внимание, вырождающееся – при его абсолютизации – в вездесущую и во все проникающую мелочную опеку, превращает объект такого внимания в придаток к субъекту.

На шатком канате человеческой жизни над пропастью бездушия («слева») и перерадения («справа») любое подталкивание вправо или влево одинаково губительно для становящейся и развивающейся Личности.

Она катастрофически падает.

Либо – в кромешную темень пучины агрессивности и тотальной враждебности, либо – в бездну отчужденности.

В любом случае это – полет.

Но – только вниз.

Неуправляемый полет вниз называется падением.

Маленький – пока что – по своему росту и юный по возрасту Человек, называемый ребенком, – это существо чрезвычайно интуитивное.

Он очень тонко и точно чувствует, где взрослые люди проявляют к нему, его заботам, интересам и стремлениям искренний и неподдельный интерес и стремление к партнерским с ним отношениям, а где – лишь сплошные ложь, фальшь и лицемерие.

На них он отвечает, как правило, либо откровенным и неприкрытым бунтом, либо – изображением из себя сплошного воплощения покорности и послушания, на самом же деле держа при этом даже не «кукиш в кармане», а «камень за пазухой».

Чрезмерное же внимание – пусть даже самое искреннее – либо раздражает и отвращает, либо развращает и разлагает.

Любого человека.

Юного – в первую очередь.

Побуждая его либо к капризам и истерикам, либо к манерничанию, самолюбованию и самовосхищению, либо ко всему этому, вместе взятому (жутчайшая, следует заметить, смесь).

Вызывая тем самым неподдельное недоумение у воспитующих: «И откуда у нашего воспитуемого все это негодное взялось? Ведь мы же так хорошо, правильно, а главное – обильно его воспитывали??!».