Эпидемии безумия. Классика социальной психологии - Поль Реньяр Страница 46

Он говорил, что в таком состоянии испытывает боли, похожие на электрические удары, и не чувствует под собой ног. Ему казалось, что он плавает по воздуху, и малейший шорох повергал его в трепет.

Во время этой ужасной пытки появляется благословенная склянка. Больной с жадностью набрасывается на нее и напрягает остаток своих умственных и физических сил, чтобы произвести укол. Спустя 5 минут после этого он превращается в того самого любезного, трудолюбивого человека, наделенного хорошим характером, каким мы его знали прежде. Он принимается за работу и заканчивает ее весьма неплохо.

Вот уже 5 лет, как я не имею возможности общаться с К. Его злосчастная мания приняла такие крупные размеры, что ему пришлось поступить в больницу для неизлечимых больных, где ему предстоит прожить до смерти, так как все попытки лечения оказались тщетными.

Причина, по которой я так долго задержался на этой истории, заключается в ее типичности и в том, что она прекрасно демонстрирует условия, в которые попадает человек, поддавшийся соблазну морфиномании. Вы поймете, что когда для прекращения ужасного томления, вызванного нехваткой яда, достаточно только одного впрыскивания, то все колебания исчезают, и человек способен дойти до самых ужасающих пределов.

Я расскажу вам историю еще одного больного. Доктор Л., как сообщает Замбако, был больничным врачом. Он долго жил в Вене, когда был студентом. Именно там у него появилась дурная привычка много курить и поглощать громадное количество пива. В результате он получил очень мучительную гастралгию (острые желудочные боли), для избавления от которой стал делать себе впрыскивания морфия в область желудка. Так как мучительные припадки, прекращавшиеся после впрыскивания, неизменно возобновлялись на следующий день, то врач в конце концов приобрел привычку делать его перед каждым большим приемом пищи. На первый взгляд его здоровье поправлялось. Но чтобы сохранить это кажущееся благополучие, несчастному приходилось беспрестанно увеличивать количество принимаемого им яда. Через год он дошел до ежедневных приемов в 10 сантиграммов солянокислого морфия.

С этих пор его товарищи стали замечать, что он страшно похудел, его глаза ввалились, зрачки сузились, цвет лица приобрел землистый оттенок, а характер стал мрачным. Он проводил иногда несколько часов, не говоря ни слова, с пустой головой и потухшим взором. Его тело оставалось в таком же бездействии, как и ум, – большую часть дня он лежал. Несчастный потерял аппетит и стал чувствовать отвращение к домашнему столу. Он питался только одним салатом, кислыми плодами и небольшим количеством молока. Когда товарищи, озабоченные происшедшей с ним переменой, обратились с расспросами к его жене, то узнали, что впрыскивание морфия стало единственной целью его жизни, что он утром, днем и вечером, словом постоянно, без меры и веса наполнял свой шприц из большой склянки, которая всегда была у него под рукой. Несчастный не только не отрицал этого, но с грустью сообщил своим друзьям, что уже не в силах освободиться от преследующей его морфиномании.

Когда подходило время делать очередное впрыскивание, он чувствовал, что по его телу начинают бегать мурашки, и ощущал общее утомление, затрудненное дыхание, слабый и неровный пульс, содрогание сердца и шум в ушах. Если какое-нибудь обстоятельство мешало ему удовлетворить свою страсть, то он впадал в бешенство и однажды стал даже бить жену и детей. Если, наоборот, ему удавалось вовремя впрыснуть морфий, то картина совершенно менялась – доктор становился предупредительным, веселым и любезным собеседником, но только на несколько минут, затем приходилось вновь принимать яд, иначе припадок немедленно возобновлялся.

Однажды несчастный превысил норму впрыскиваемого яда, отравился и чуть не умер. Замбако, наблюдавший и лечивший больного, умолял его бросить свою прискорбную привычку. Доктор поклялся, что уже давно не принимает морфия, но он лгал, как все морфиноманы. В этом было нетрудно убедиться: в ящике его ночного столика было найдено несколько шприцев и 10 граммов яда. Увещания товарища тронули его до слез. Он клялся, что отречется от своей роковой страсти, которая вела его к разорению и сумасшествию. Однако 6 дней спустя несчастный принял огромную дозу, которая повлекла за собой немедленную смерть.

Вот факт, свидетельствующий о том, что злоупотребление морфием не только разрушает тело, но и гибельно действует на ум и совесть. Доктор, который, несомненно, был хорошо воспитанным и образованным человеком, лгал, как школьник, застигнутый врасплох, и бил свою жену, как пьяница.

Я намерен сообщить и другие факты, демонстрирующие, что развращение может достигать еще больших размеров. В настоящее время все более и более распространяется тип морфиномана-вора и убийцы, родного брата курителей опиума, рыскающих по Шанхайским улицам и раздающих удары кинжалом направо и налево.

Не так давно госпожа С., жена парижского зубного врача, была задержана с поличным за кражу в магазине «Лувр». Ее привели к профессору Бруарделю, где она без малейшего стеснения и беспокойства рассказала о совершенном ею преступлении. При этом она сообщила, что уже в течение многих лет брала морфий из кабинета мужа и в настоящее время ее ежедневная доза составляет 1 грамм. Она находилась в таком состоянии отупения, что даже не приняла меры предосторожности во время совершения кражи.

Узнав об этом случае, господин Люнье сообщил, в свою очередь, о другом происшествии из той же области. Одна белошвейка, жившая в Париже, воровала кружева у своих хозяев. Она была задержана, и судебное следствие выяснило, что на деньги, вырученные от продажи краденых кружев, молодая женщина литрами покупала опий. Она принимала его до 50 грамм в день и тратила на это 1200 франков ежегодно.

Но другой весьма характерный факт недавно поверг в изумление весь Париж. Из газет стало известно, что госпожа Ж., принадлежавшая к лучшему обществу, была арестована за кражу в магазине «Сен-Дени». Она накупила на 120 франков белья и в то время, когда приказчик упаковывал покупку, направилась к кассе с портмоне в руках, сделав вид, что собирается расплатиться. Затем она возвратилась к прилавку и, потребовав от приказчика сверток, будто бы уплаченный ею, удалилась. Через несколько дней она возвращается в магазин и приносит похищенные предметы, сообщая при этом, что они ей не нравятся и что она желает получить обратно свои деньги. Но ее тотчас же узнали, арестовали и препроводили в полицию. Она тоже воровала ради приобретения морфия. Госпожа Ж. была дочерью господина X. Она рано осиротела и была помещена в монастырь, где, по ее словам, чувствовала себя очень несчастной. Возвратившись, по достижении 20 лет, к своему опекуну, она удачно вышла замуж. Это была крайне нервная женщина, которую