Эпидемии безумия. Классика социальной психологии - Поль Реньяр Страница 62

За старую клячу?) поет про «удила»,

Тот этим любезность кладет в наш ягдаш.

Так они вновь сделались собратьями по литературе. Мир был заключен, и для его закрепления у молодого инженера попросили статью. На следующий же день она была доставлена и принята. Сенту извлек ее из «Жнеца». Она столь любопытна, что я не могу удержаться от желания привести ее здесь целиком:

Дорожное приключение

Я занимал в Ахене маленькую квартирку на краю города. Она выходила окнами на небольшую площадь. Направо виднелись городские укрепления, а налево маленький холм, на котором была воздвигнута церковь Св. Адальберта. Холм составлял одно целое с укреплением. Напротив же моих окон возвышалась городская стена, через которую я так часто перелезал ночью, чтобы попасть домой наикратчайшим путем.

Моя квартира находилась на втором этаже. Она состояла из гостиной, спальни и темного чуланчика, предназначавшегося для хранения платья.

Мебель, полученная мной из Парижа, придавала гостиной, несмотря на ее скромное убранство, отпечаток, которым не могут похвастаться комнаты, меблированные на немецкий лад. В ней находились: большой письменный стол из красного дерева, диван, два кресла, два зеленых бархатных стула, посреди комнаты стоял круглый стол, заваленный книгами и бумагами, в углу был камин, на письменном столе возвышались золоченые канделябры работы Бар-бедьена и часы из зеленого пиренейского мрамора, над которыми красовалась хорошенькая статуэтка Дианы.

Спальня была скромно меблирована. Там стояли кровать, комод, шифоньерка, туалетный стол и большой шкаф, вроде тех, что встречаются в деревнях у французских крестьян.

Я часто уезжал по делам в Бельгию. Однажды летним вечером, прорыскав целый день по Льежским улицам, я сел на курьерский поезд, который должен был доставить меня к 3 часам утра в Ахен.

В Пепинстере, станции разветвления линии Сна, поезд остановился на несколько минут. С локомотива уже раздался последний свисток, как перед самым отходом поезда в вагон, запыхавшись, вошла молодая дама и именно в то его отделение, в котором находился я вместе с двумя другими путешественниками.

Так как мои дорожные товарищи заняли уже весь соседний диван, то молодой даме пришлось сесть напротив меня. Она отличалась изяществом фигуры, ловко схваченной в драповом пальто с большими широкими рукавами, роскошно гарнированными бахромой и стеклярусом. На ней было шелковое платье, в черную и коричневую полоску, ее шляпа отличалась изяществом и простотой. На вид ей нельзя было дать более 22–23 лет. Это была брюнетка с открытым и приятным лицом. По ее вышитому саквояжу, замочку, приделанному к нему, и по некоторым другим мелким деталям я заключил, что передо мной немка.

– Вы чуть было не опоздали, сударыня, – сказал я ей по-немецки.

– Это правда, – ответила она с полуулыбкой и несколько озабоченно, – но мне почти что хотелось остаться.

На моем лице, вероятно, отразилось удивление, так как прекрасная собеседница добавила:

– Я путешествовала вместе с братом и не знаю, что с ним теперь случилось.

Мое любопытство было возбуждено – я мог оказать незнакомке услугу. Рискуя показаться нескромным, я решился задать ей кое-какие вопросы. К тому же язык, на котором мы объяснялись, был непонятен обоим нашим спутникам, и мы могли разговаривать свободно. И вот что я узнал от нее. В Люттихе ее брат вышел на минуту в буфет, но не успел вернуться в купе ко времени отхода поезда. В Пепинстере, думая, что он, вероятно, находится в одном из последних вагонов поезда, она вышла и всюду тщетно разыскивала его. У нее не хватило времени осмотреть все вагоны, и она все еще не теряла надежды соединиться с ним на Вервьеской станции, где поезд останавливается, по крайней мере, на четверть часа, чтобы перейти с Бельгийской железной дороги на Рейнскую.

Одно обстоятельство, однако, усиливало ее опасения – поезд, в котором мы находились, шел только до Ахена, куда нам предстояло прибыть к 3 часам утра. Она должна была остановиться там с братом, а на следующий день продолжать путь до Кельна.

Я прекрасно понимал ее тревогу. Молодой и хорошенькой женщине приехать одной в город, где ничего не знаешь, быть поставленной в необходимость провести там половину ночи (от 3 до 8 часов утра), имея при себе багаж, будить прислугу в гостинице или даже обращаться к незнакомым с просьбой указать путь – все это, конечно, не могло ей особенно улыбаться.

Я попробовал предложить ей свои услуги, и было решено, что, если она не встретит своего брата в Вервье, то мы займем в рейнском поезде места в одном купе, а по приезде в Ахен я повезу и устрою