Евгений Мансуров - Психология творчества. Вневременная родословная таланта Страница 75

• «Когда лейбористы пришли к власти, Бернарду Шоу (1856–1950) намекнули, что в интересах дела партии не мешало бы иметь своего человека в Палате лордов. Он отвертелся… Друзья толковали ему, что уж без ордена «За заслуги» ему, во всяком случае, не обойтись, на что он сказал: «Сейчас этот орден дают просто «за старость», а в могиле я всего только одним пальцем…» Подобно Диккенсу, Карлейлю, Августу Мэннсу (знаменитому руководителю концертов классической музыки в Кристалл-пэлас, Лондон. – Е.М.), Шоу приравнивал свое имя к титулу. Не было, нет и не может быть сэра Бернарда Шоу или барона Эйот-Сент-Лоренского. Шоу придерживался того взгляда, что титулы придуманы для тех людей, чьи заслуги перед страной бесспорны, но самой стране не известны…» (из книги Х. Пирсона «Бернард Шоу», Великобритания, 1951 г.).

• «Английская писательница Агата Кристи (1890–1976) признана «королевой детектива»… Эта титулованная «кавалерственная дама», удостоенная ордена Британской империи, вела жизнь весьма замкнутую, никогда и нигде не произносила речей, предпочитая всему остальному пребывание в кругу персонажей, созданных силой ее творческого воображения, в мире, их окружающем, который, по словам одного из критиков, мы можем назвать «настоящей Англией». Жизнь, лишенная сенсаций, существование весьма обыденное были больше всего по душе «самой издаваемой писательнице мира»…» (из статьи Н. Михальской «Агата Кристи», российск. изд., 2003 г.).

• «Микеланджело Буонарроти (1475–1564) был поистине скромен… Франциск I хотел заманить его во Францию, и хотя все уговоры ни к чему не привели, все же в расчете на то, что когда-нибудь очередная перемена на папском престоле принудит Микеланджело к отъезду, король велел открыть ему в Риме кредит в 15 тысяч франков на путевые расходы… Микеланджело мог бы иметь успех во Франции. Колоссальная статуя Геркулеса из мрамора ослепительной белизны, поставленная у Заставы Сержантов, гораздо больше говорит зрителям, чем полторы тысячи картин в Музее…» (из книги А. Стендаля «История живописи в Италии», Франция, 1818 г.).

• «Пережив Браманде, Рафаэля и Сангалло, Микеланджело Буонарроти (1475–1564) был призван Павлом III руководить постройкой храма св. Петра. 1 января 1547 года папское бреве дало ему полномочия не только руководить, но и изменять в прежнем плане все, что найдет он нужным… Микеланджело поставил первым и непременным условием своего назначения – отказ от содержания и никакие настояния, ни даже гнев папы не могли его поколебать. Он хотел посвятить остаток жизни этому делу как чистому служению идее, тем более что пенсия его обеспечивала, а привычки остались так же просты…» (из очерка С. Брилианта, «Микеланджело Буонарроти, его жизнь и художественная деятельность», Россия, 1891 г.).

• «К 1670 году слава Бартоломе Мурильо (1617/18—1682) была уже так велика, что из Мадрида пришло предложение: ему предлагали сделаться придворным художником. Мурильо отказался, – когда-то в Мадриде он краем глаза увидел королевский двор и тогда же твердо сказал себе, что никогда не станет придворным…» (из сборника Д. Самина «100 великих художников», Россия, 2004 г.).

• «Французский архитектор Клериссо (18 в.) бывший в свое время знаменитым, большой художник и честный, но, по-видимому, неуживчивый человек, обошелся очень неприветливо с императором Иосифом II, посетившим его в Париже. «Знаете ли вы, что такое художник? – сказал он императору среди прочих любезностей, отказываясь от заказов, которые делал ему Иосиф и которые ему не понравились. – С одной стороны, у него есть карандаш, с другой – ему предлагают 20 тысяч ливров годового дохода, если он откажется от этого карандаша. Но он бросает вам ваши 20 тысяч ливров в лицо и остается при карандаше, потому что карандаш дает ему больше счастья, чем все сокровища мира»…» (из книги К. Валишевского «Роман императрицы», Франция, 1894 г.).

• «Никакие материальные лишения не сломили гордости Оноре Домье (1808–1879) и его республиканских убеждений. Когда министерство Наполеона III («Маленького») предложило ему под конец его жизни орден Почетного легиона, Домье имел мужество отклонить этот «дар данайцев», со скромным юмором мотивируя свой отказ «желанием на старости лет глядеться в зеркало без смеха»…» (из сборника Д. Самина «100 великих художников», Россия, 2004 г.).

• «В гостях у друга, художника Жюля Дюпре в Иль-Адане Гюстав Курбе (1819–1877) узнает из газеты «Журналь оффисьель» (Франция, июнь 1870 г.) о своем награждении орденом Почетного легиона. Морис Ришар, министр изящных искусств, распорядившийся об этом, предварительно не спросил согласия художника. Возможно, он просто-напросто хотел почтить его талант. Курбе же был склонен думать, что при дворе попытались с помощью побрякушки нейтрализовать решительного оппозиционера. «Ловят людей, как лягушек – на красненький лоскуточек», – сказал он Дюпре… Так как же? Ужели их собрат унизится до принятия ордена из рук Бадинге? («одно из насмешливых прозвищ Наполеона III; в 1840 г. после неудачной попытки захватить власть он был заточен в крепость Гам, откуда бежал в одежде каменщика под именем Бадинге» – Т. Савицкая, 1977 г.). Примет – не примет. Сомнения длились недолго. Жюлю Валлесу наш неугомонный живописец заявил между двумя раскатами смеха: «Крест, мой друг? Да если бы я захотел, я мог бы нацепить кресты даже на свой зад»… 23 июня 1870 года Курбе посылает министру письмо с отказом от ордена. Вот вкратце его содержание. Не следует ничего принимать от злополучной администрации, как будто специально задавшейся целью убить искусство в нашей стране. Ее действия поощряют неравенство, вытекающее из монархического строя. К тому же «человек – это не титул и не орденская лента, человек – это его поступки и побуждения». Отказ от своих принципов ради внешнего знака отличия равен бесчестью. Наконец, государство некомпетентно вознаграждать художника, поскольку оно не компетентно в вопросах искусства… Свободным он прожил, свободным он хочет и умереть, чтобы после о нем могли сказать: «Он никогда не принадлежал никакой школе, никакой церкви, никакому учреждению, никакой академии, и главное, никакому режиму, исключая режим свободы»… В политических кафе столицы этот отказ вызывает массу сочувственных манифестаций. Делегация студентов-правоведов и медиков направляется в мастерскую Курбе, чтобы приветствовать его от Латинского квартала. На бульваре Тампль, у ресторатора Бонвале, устраивается большой банкет в честь героя… Оноре Домье, также отказавшийся от орденского креста, присоединился к этому чествованию, хотя его отказ был более скромным…» (из книги М. Шури «Здравствуйте, господин Курбе!», Франция, 1969 г.).

• «Однажды к художнику Василию Верещагину (1842–1904) приехали два американца с предложением, чтобы он написал их портреты, по 10 тысяч долларов за каждый. Несмотря на столь крупную сумму, которая была бы кстати, т. к. в то время Верещагин переживал денежные затруднения, художник категорически отказался от предложения. Когда один из его близких родственников сделал предположение, что, может быть, боязнь плохо выполнить работу заставляет его отвергнуть заказ, Василий Васильевич отрицал это: «Конечно, мог бы прилично написать, да наконец этим господам нужно не качество портрета а только мое имя». – «Тогда что же мешает принять заказ?» – не унимался родственник. «Да пойми же ты, – отвечал В.В. Верещагин, – что не могу я писать то, что меня не интересует, только потому, что мне за это заплатят, тогда я был бы ремесленник, а не художник». – «Да ведь и Репин, и другие художники пишут же портреты за деньги?» – «Вероятно, если их интересуют лица, да, наконец, какое мне дело до других!..» (из книги В.Петрушина «Психология и педагогика художественного творчества», Россия, 2006 г.).

• «В 1874 году Василий Верещагин (1842–1904), неутомимый путешественник, уехал в Индию… Здесь он узнал, что петербургская Академия художеств избрала его профессором и немедленно на это ответил: «Известие о том, что императорская Академия художеств произвела меня в профессора, я, считая все чины и отличия в искусстве безусловно вредными, начисто отказываюсь от этого звания»…» (из сборникаД. Самина «100 великих художников», Россия, 2004 г.).

• «В 1890-е годы турецкий султан Абдул-Гамид устраивает в Константинополе резню, в которой погибают сотни тысяч армян. Те, кому удалось спастись, бежали в Россию, некоторые останавливались в Феодосии. Иван Айвазовский (1817–1900) глубоко переживает трагедию родного ему народа. Он делает все, чтобы обеспечить беженцев жильем. Награды, пожалованные ему Османской империей, демонстративно швыряет в море…» (из сборника Л. Бушуевой «111 гениев России Литература, живопись, музыка, театр, кино», Россия, 2011 г.).

• «Лучше всего характеризует гордую независимость Вольфганга Моцарта (1756–1791) тот слишком малоизвестный факт, что за всю жизнь Моцарт ни разу не воспользовался своим дворянским титулом. К. Глюк давно уже вошел в музыкальную литературу как «шевалье Глюк» или «кавалер Глюк» (Э.Т.А. Гофман); почтительно повторяет один автор за другим этот титул, и действительно, согласно букве закона, Глюк имел право именоваться «кавальере», как и всякий, кто получил от папы этот орден, к тому же в возрасте 12-ти или 13-ти лет; тем самым и ему, как Глюку, был присвоен титул кавалера. Но всего лишь месяц мальчик находил удовольствие в том, чтобы всюду подписываться «кавальере Вольфганго Моцарт»; потом он отбрасывает свой титул, словно грязную перчатку, и ни в извещении о свадьбе, ни в извещении о смерти мы на находим больше пышного титула «кавальере», или «кавалер». Моцарт умер, как и жил, незаметным и свободным…» (из эссе С.Цвейга «Моцарт» Бела Балаша», Великобритания, 1939 г.). «…В один из приездов Моцарта в Берлин король Фридрих-Вильгельм II предложил ему 3 тысячи талеров (2 тысячи франков) жалованья, если он пожелает остаться при дворе и взять на себя управление королевским оркестром. Моцарт ответил только: «Как? Неужто мне покинуть моего доброго императора?» Между тем в Вене у Моцарта не было тогда определенного жалованья. Впоследствии один из друзей упрекал композитора за то, что он не согласился на предложение прусского короля; но Моцарт ответил: «Мне нравится жить в Вене; император меня любит, а деньги меня мало беспокоят»… В Вене ему предложили жалованье в 800 флоринов (немного меньше 2 тысячи франков). Более высокого оклада Моцарт так никогда и не добился…» (из книги А. Стендаля «Жизнеописание Гайдна, Моцарта и Метастазио», Франция, 1817 г.).