Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь - Ева Иллуз Страница 8

физически, так и психологически»18 — или, как он назвал это другими словами, создать «несломимую армию»19 (мы рассмотрим этот вопрос подробнее в пятой главе). Инвестиции не ограничивались Соединенными Штатами. С момента основания в 2000 году все больше частных и государственных организаций из европейских и азиатских стран финансируют исследования в области счастья и позитивной психологии. Китай, Объединенные Арабские Эмираты и Индия — только некоторые из стран, недавно заинтересовавшиеся этой областью.

Любопытно, что, хотя Селигман не заявлял это в качестве приоритетов, ему удалось добиться быстрого и заметного роста государственных и частных инвестиций в позитивное психическое здоровье и профилактику психических заболеваний. Счастье предоставило плодородное и как будто ранее неизведанное поле для исследования с научной точки зрения: почему положительные эмоции так важны? Как вести счастливую жизнь, несмотря на трудности? Какова связь между оптимизмом и здоровьем, продуктивностью и работоспособностью? Может ли наука найти ключи к процветанию человека? Подобные вопросы впервые появлялись в введениях к тысячам научных статей и в специализированных журналах, многие из которых повторяли одни и те же выводы, аргументы, основополагающие мифы, отсылки и тому подобное, давая читателю ощущение теоретической и концептуальной последовательности и консенсуса, которого как раз не хватало этой области.

В 2004 году, возможно, в попытке создать эту самую последовательность, Петерсон и Селигман опубликовали книгу «Сильные стороны и добродетели характера: Справочник и классификация». Это «руководство по здравомыслию», как они его назвали, стало позитивной альтернативой «Диагностическому и статистическому руководству по психическим расстройствам» (ДСР) и «Международной классификации болезней» (МКБ), двум наиболее значимым справочникам для психологов, психиатров и терапевтов во всем мире. Вместо того, чтобы диагностировать и измерять психические расстройства, руководство предлагает универсальную классификацию сильных сторон и добродетелей человека, «чтобы помочь людям развить максимально свой потенциал» и направить исследователей и профессионалов в измерении, диагностике и развитии того, что является верным, подлинным и придающим человеку уверенность. «Это руководство фокусируется на том, что является правильным в людях, и, в частности, на сильных сторонах характера, которые делают возможной хорошую жизнь. Мы следуем примеру ДСР и МКБ… […] Принципиальное отличие заключается в том, что нас интересует не психологическое заболевание, а психологическое здоровье»20. Руководство также стремилось предоставить ученым в области позитивной психологии «общую терминологию», которой им не хватало.

Позитивная психология в целом выиграла бы от согласованных способов говорить о позитивном, это, безусловно, сформировало бы и преобразовало бы эту область так же, как ДСР и МКБ сформировали психиатрию, клиническую психологию и социальную работу, предоставив им инструментарий говорить о негативном. Мы считаем, что представленная здесь классификация характера — это важный шаг к созданию общей терминологии измеримых положительных черт21.

Тем не менее сами авторы признали, что «сильные стороны и добродетели характера» — всего лишь классификация, а не таксономия положительных качеств человека, поскольку это выходило за пределы их «способности сформулировать разумную теорию» о счастье22. Однако данное руководство продвинуло область на один шаг вперед к консолидации, повлияв в последующие годы на политическую, организационную, образовательную и терапевтическую сферы23.

Предвиденный союз

Менее чем за десять лет объем, распространение и влияние академических исследований счастья и связанных с ним тематик, как, например, субъективное благополучие, сильные стороны и добродетели, положительные эмоции, аутентичность, процветание, оптимизм и жизнеустойчивость, — увеличились в десять раз, охватив не только психологию, но и экономику, образование, терапию, здравоохранение, политику, криминологию, спортивную науку, защиту животных, дизайн, нейронауки, гуманитарные науки, менеджмент и бизнес24. Широкий успех позитивной психологии окончательно заглушил прежний скептицизм к научному изучению позитивного настроя и счастья. Были признаны достоверными и легитимными такие понятия как оптимизм, позитивное мышление, положительные эмоции, процветание и надежда, к которым обычно относились с подозрением как к продуктам принятия желаемого за действительное и шарлатанству в области самопомощи. Благодаря позитивной психологии этот скептицизм стал казаться банальным ретроградным негативизмом, который мешает ученым отыскать ясное понимание хорошей жизни и раскрытия человеческого потенциала. Так как экономический, организационный, терапевтический, образовательный и политический интерес к этой теме набирал обороты, а ее сторонники приобретали академический авторитет, социальную власть и культурное влияние, то постепенно все больше психологов и социологов, по убеждению или из соображений удобства, стали запрыгивать на подножку быстронесущегося поезда новой научной области о счастье.

Академики — не единственные, кто выигрывал от успеха и расширения этой области. Огромное количество неакадемических лжеспециалистов, пробивавших себе дорогу на терапевтическом рынке — и одновременно создающих и распространяющих терапевтический рынок на своем пути, — включая авторов руководств по самопомощи, коучей, ораторов-мотиваторов, тренеров по управлению и консультантов по обучению, также извлекли значительную выгоду. Формируя образ жизни и раскручивая эмоциональные, психологические чувства и габитус человека, все эти культурные посредники и «торговцы потребностями»25 были погружены в многочисленные терапевтические, медицинские, образовательные и организационные контексты 1980-х и 1990-х годов. Они занимались аутентичностью, духовностью, способностью человека к самосовершенствованию и властью разума над телом. Без полноценной и широкой базы знаний эти специалисты подкрепляли практику, обращаясь к полусырой, эклектичной смеси разнородных источников, начиная от психоанализа и религии и заканчивая бихевиоризмом, медициной, оккультизмом, нейронаукой, традиционной восточной мудростью и личным опытом.

В этом отношении, как отметила Барбара Эренрейх26, позитивная психология казалась этим профессионалам не менее свалившейся на них с небес, чем она казалась самому Селигману. Внезапно появившаяся наука о счастье предоставила общий набор систем и техник, которые, казалось, научно доказывали связь между позитивными мыслями, положительными эмоциями, саморазвитием, здоровьем и экономическим успехом. Идеи, уже популяризированные такими авторами, как Норман Винсент Пил с его книгой 1959 года «Сила позитивного мышления» и Дэниел Гоулман (ввел понятие «эмоциональный интеллект»), сначала были восприняты научным сообществом с неким холодом и даже критикой, но теперь перешли из кабинетов консультантов, с полок с пособиями по самопомощи, со страниц журналов о стиле жизни и научно-популярных книг в психотерапевтические клиники, научные издания, университетские кафедры и учебные программы. Внезапно ученые и специалисты заговорили на одном языке. Кроме того, позитивные психологи помогли этим профессиям избавиться от клейма несерьезных и авантюристских. Перспективные, общительные, веселые, здоровые, богатые и успешные теперь получили такое же право на внимание психолога и даже нуждались в нем, как и отчаявшиеся, одинокие, подавленные, больные, бедные и неудачники. При этом суть была в том, чтобы отвернуться от психического страдания. Все, без исключения, могут (и должны) воспользоваться услугами эксперта, который направит их на путь поиска лучшей части себя.

С самого начала позитивная психология установила мощную и выгодную связь с тем, что Элоиза Свон назвала «работниками личностного