Франсуа Лелорд - Путешествие Гектора, или Поиски счастья Страница 9

Это рассмешило даже Инь Ли, и Гектор радовался, видя ее веселой. А когда она смеялась, то было заметно, какая она молодая, несмотря на все дорогие вещи, которые сегодня надела.

Однако мысль пойти в этот бар оказалась не очень удачной, потому что, когда Гектор и Инь Ли вышли на улицу, прямо возле них затормозила большая машина.

И из нее вышел высокий китаец, тот самый, из давешнего заведения, с микрофоном за ухом. А за его спиной Гектор увидел не очень молодую китаянку, недовольно смотревшую на Инь Ли. Высокий китаец вообще не обращал внимания на Гектора, а говорил с Инь Ли, которая смущенно отвечала ему Поскольку разговаривали они по-китайски, Гектор мог только догадываться, о чем идет речь, но ему было ясно, что китаец задает Инь Ли вопросы, причем не слишком доброжелательно, а она растеряна и не знает, что ответить. Тогда Гектор специально притворился ничего не понимающим, но всем довольным идиотом и спросил китайца по-английски:

— Заплатить я должен вам?

Высокий китаец слегка удивился, но вопрос его успокоил. Он даже улыбнулся Инь Ли, но его улыбку нельзя было назвать доброй. Он ответил, что нет, не надо, достаточно будет заплатить Инь Ли. Потом вернулся в машину и уехал, ударив по газам. Но этого Гектор уже не увидел, потому что Инь Ли бросилась в его объятия и зарыдала.

После этого было гораздо проще взять такси и отвезти ее в гостиницу, потому что плачущая женщина и утешающий мужчина — ситуация, которая больше похожа на работу Гектора, чем на работу Инь Ли.

Когда они оказались в номере, Инь Ли перестала плакать, и они легли в постель, даже не зажигая лампы, тем более что в комнату проникал слабый свет с улицы. Инь Ли затихла и не шевелилась в объятиях Гектора.

Он был готов оставаться так всю ночь — лежать, прижавшись к ней. Однако Инь Ли вскоре показала, что хотела бы заняться тем, что обычно делают влюбленные.

На этот раз все было совсем по-другому, чем в первую ночь, — не так весело, но гораздо сильнее.

Наутро, когда Гектор проснулся, Инь Ли уже ушла, не оставив ему ни записки, ни вообще ничего. А ведь Гектор собирался дать ей денег — из-за китайца, но он понял, что Инь Ли решила со всем разобраться самостоятельно.

Гектор захотел сразу же поговорить с Эдуардом, и они встретились в кафе у подножия башни, где толпился народ, потому что был понедельник. Эдуард очень серьезно выслушал Гектора, как это обычно делал сам Гектор со своими пациентами. А потом сказал:

— Ей ничего не грозит, так как они слишком ее ценят. К тому же я знаю того китайца и все улажу. Но увидеться еще раз — не лучшая идея что для тебя, что для нее.

Гектор и сам это подозревал, но одно дело — подозревать, а другое — знать наверняка. Тут Эдуард снова вздохнул:

— Бедняга!

И теперь, сидя в самолетном кресле, Гектор никак не мог придумать, что бы такое записать в своем блокноте.

Младенец уже некоторое время его рассматривал и вдруг протянул к нему маленькие ручки. Это рассмешило и няню (вы ведь уже догадались, что это все-таки няня), и самого младенца.

Гектор улыбнулся им в ответ и почувствовал себя немного менее грустным.

Вдруг по проходу к ним приблизилась высокая блондинка. Гектор понял, что это мама, которая путешествует бизнес-классом, по всей вероятности, вместе с мужем.

— Все в порядке? — спросила она у няни.

Потом ушла. Тогда младенец скривился и заплакал.

Гектор взял свой блокнот и записал:

урок 8а. Несчастье — это быть разлученным с теми, кого любишь.

Еще один друг Гектора

Гектор опять летит в самолете, на этот раз непохожем на все остальные.

(Был еще один самолет и еще — между тем самолетом, о котором мы рассказали, и этим, — но мы их пропускаем, потому что в них Гектор только думал об Инь Ли и Кларе, а больше ничего не происходило.)

Для начала, в этом самолете летело полным-полно чернокожих мужчин и женщин, и Гектор был едва ли не единственным белым среди них. Многие из этих мужчин и женщин были хорошо, но немного старомодно одеты — так, как одевались деревенские бабушка и дедушка Гектора, отправляясь к мессе. Женщины — в длинных цветастых платьях, а мужчины — в старых мешковатых костюмах. Что еще напоминало деревню, так это большие сумки с провизией, а у некоторых пассажиров даже имелись клетки с живыми курами и утками! Птицы шумели, но это и к лучшему, потому что их кудахтанье и кряканье заглушало шум самолета, явно очень старого. Гектор вспомнил своих пациентов, которые боялись летать, и подумал, что после такого путешествия он будет понимать их лучше. С другой стороны, если самолет старый, значит, он ни разу не падал, и это успокаивало.

Рядом с Гектором сидела чернокожая дама с чернокожим же младенцем. На этот раз не няня, а действительно мама. Она укачивала ребенка, читая книгу. Младенец смотрел на Гектора, который, в свою очередь, заглядывал в книгу дамы. Мы говорим «дама», но на самом деле она была очень молодой, примерно одного возраста с Гектором. Так вот, ни за что не угадаете: она читала книгу по психиатрии! Дама была психиатром!

Они расхохотались, когда выяснили, что они коллеги, и дама, которую звали Мари-Луиза, объяснила, что летит домой в отпуск, потому что работает в той самой стране, где больше всего психиатров в мире. Гектор не решился спросить, почему она не осталась работать у себя на родине (если помните, когда-то он уже задавал Шарлю похожий вопрос — почему тот не строит заводы в собственной стране), но дама вскоре сама все объяснила:

— Хочу, чтобы мои дети жили нормальной жизнью.

У нее было еще двое детей постарше, которые остались дома, и Гектор поинтересовался, что она называет нормальной жизнью. (Даже психиатры могут расспрашивать друг друга.) Мари-Луиза ответила:

— Я хочу, например, чтобы они могли ходить в школу без шофера и телохранителя.

Гектор ответил, что и впрямь жизнь с непременным шофером и телохранителем нормальной не назовешь. Однако подумал, что сам бы в детстве очень гордился, если бы они сопровождали его в школу. Но мамы, естественно, так не думают.

Потом самолет сильно накренился, издавая при этом рев бомбардировщика, срывающегося в пике, как это можно увидеть в документальных фильмах о войне. Все замолчали, только куры и утки зашумели еще сильнее.

К счастью, это продолжалось недолго, и самолет приземлился почти нормально, только долго еще подпрыгивал на земле.

Гектору удалось оторваться от подлокотников, а когда все уже стояли в проходе, Мари-Луиза пригласила его в гости. И записала адрес в блокнот.

Подойдя к выходу из самолета, Гектор испытал такое же ощущение, какое бывает, когда открываешь дверцу печки посмотреть, прожарилось ли мясо, и оттуда вырывается раскаленный воздух. Но здесь все-таки было по-другому — много света, безжалостно слепящее солнце. Аэропорт со всех сторон окружали горы, которые выглядели обожженными, напоминая по цвету как раз пережаренное мясо.

В таможне находились таможенники, тоже чернокожие (мы не будем повторять это всякий раз, как про китайцев, и так понятно, что в этой стране все черные, за редким исключением, но тогда-то мы вас и предупредим). Встречающие ожидали в тени. Девочки были в белых носочках и с маленькими воротничками, а мальчики в коротких штанишках, на самом деле довольно длинных, как носили много лет назад в стране Гектора.

Гектор не увидел приятеля, который должен был его встречать. Он вышел со своим чемоданом, а солнце по-прежнему жгло немилосердно. Сразу же появился носильщик, чтобы отнести чемодан к очереди на такси, выстроившейся в трех метрах оттуда, а потом еще один носильщик, и еще один, и Гектор решил, что они сейчас подерутся, но, к счастью, заметил своего друга Жан-Мишеля, который, улыбаясь, шел ему навстречу.

Жан-Мишель был старинным приятелем Гектора, как Эдуард, но эти двое не походили друг на друга. Жан-Мишель учился медицине и специализировался на малюсеньких существах, из-за которых болеют жители жарких стран. Этих маленьких существ очень-очень много, а вот врачей в жарких странах по неудачному стечению обстоятельств — совсем мало. Поэтому Жан-Мишель вскоре уехал на работу в эти страны. Он был высоким, довольно крепким и немного напоминал тренера по парусному спорту или лыжам. Гектор помнил, что он нравился девушкам, но сам, казалось, не очень ими интересовался, и потому они еще больше увлекались им. Девушки часто расспрашивали Гектора о Жан-Мишеле, так как знали, что они друзья.

Жан-Мишель взял чемодан Гектора, и они пошли на стоянку. Сказать это просто, а на деле все оказалось гораздо сложнее, потому что на стоянке было полно нищих. Они сразу нацелились на Гектора, как минутой раньше носильщики. И вскоре уже все попрошайки со стоянки окружили его, протягивая руку и повторяя:

— Месье, месье, месье, месье, месье…

Гектор видел, что некоторые из них тяжело больны, все очень худые, у нескольких не хватает одного глаза, они еле держатся на ногах, но при этом не отстают, идут рядом, словно призраки, и тянут руки.