Внутренний СССР - Вопросы митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну и иерархии РПЦ Страница 31

Но с какой точки зрения ни смотри — из толпы или с вершины иерархии “мировой закулисы” — факт остается фактом: сюжет был известен до прихода Христа, и с некоторыми изменениями он перешел из “кумранского” в христианское вероучение.

«Кроме того, как сообщает И.Амусин, среди самоназваний кумранской общины встречается и “Новый Союз” (или “Новый Завет” в другом переводе) — “Находки и Мертвого моря”, стр. 29.»

Также необходимо вспомнить, что нормой храмовой жизни в Египте, Греции, Риме в до-Христианские времена и первые века нашей эры были мистерии. Книга “Психотронная война” также издательства “Мистерия”, что, на наш взгляд, знаменательно. Не последними среди древних мистерий были мистерии гибнущих за людей, похороненных и воскресших богов, через которые проходили, начиная с какого-то уровня, все, принадлежащие к иерархиям посвященных. И сам факт проведения в храмах мистерий посвящения в более высокие степени не был для общества тайной, а их психологическое воздействие и психологическое воздействие ОЖИДАНИЯ ПОСВЯЩЕНИЯ были хорошо изучены за тысячелетия внутри иерархий.

Кроме того, принадлежность к более высоким степеням просвещения в толпо-“элитарных” обществах сопряжена с той или иной притягательностью посвящения, что всегда создает множество профанов, желающих пройти сквозь мистерию. Атавизм этого — очередь интеллигенции на прием в КПСС, что многие помнят по 1960 — 70 гг., очередь на защиту диссертаций во многих вузах и в НИИ. Главное же в том, что из жаждущего посвящения можно вить веревки, пообещав ему перспективу посвящения и предложив ему послушание без разумения “посвящающим” его старшим “товарищам” по работе как первый шаг к посвящению. Сделать это можно и в обход контроля сознания так, чтобы человек сам догадался, чего от него хотят и сделал всё сам без выдачи ему прямых приказаний.

Если мистерию их храма вынести на площадь, то для взирающей на неё толпы, не оповещенной о предстоящей постановке и её сценарии, оно будет самой реальной жизнью, а не “понарошку”. Но для тех, кто её организовал, она всегда будет мистерией, “сценической постановкой”. Чтобы убедиться в сказанном, следует раскрыть журнал «Молодая гвардия», № 1-2, 1992 г., где приведена расшифровка “ребуса” “Исторический пикник”, опубликованного газетой “Час пик” в день Иоаннова масонства 24.06.1991г. Из ребуса «статистическим анализом» ясно и однозначно извлекается дата 18.08. и никакая другая, а в пяти картинках показаны пять дней ГКЧП. И это все почти за два месяца до событий: а сколько было переживаний у тех, кто не знал? А сколько ничего не знавших о постановке, когда настало её время, заняли , но в меру РАЗЛИЧЕНИЯ ИМИ СОЦИАЛЬНЫХ РОЛЕЙ отведенные им в сценарии места и сыграли свои роли в соответствии со сценарием до конца, в том числе и их личного трагического конца. Многие из участников тех событий не знают и до сих пор, что всё было известно и оглашено заранее: для них ГКЧП — жизнь, жизненная трагедия, но для тех, кто извещал об этом через “Час пик” посвященных в нечто, ГКЧП — мистерия, вынесенная из храма на площадь в толпу. И разыгранный сценарий неотделим от жизненной трагедии, которую психика многих не выдерживает. Поэтому не бывает МИСТЕРИИ без ИСТЕРИИ. Мистерия порождает истерию, а истерия делает возможным принятие толпой постановки мистерии за истинную правду жизни. “Психотроника”, “экстрасенсорика” — одно из средств управления ходом мистерии, вынесенной в толпу из храма, но далеко не самое главное и не самоцель. «Главное — неспособность толпы Различать и думать, причем искусственно взращиваемая неспособность.»

Но мистерия, вынесенная из храма на площадь в толпу — средство управления толпой. И входящий в такого рода мистерию, если ему предопределена в ней роль жертвенного “агнца”, земными своими личными силами миновать секиры постановщиков не может. Поэтому мистерия, вынесенная в толпу, — также и средство ликвидации противников тех, кто ставит по СЦЕНАРИЮ мистерию. Как управлять постановкой мистерии в толпе, это вопрос, не относящийся к самому сценарию. Но это проще, чем кажется на первый взгляд, поскольку каждый участник-солист подбирается на определенную роль и оповещается о предстоящем только в части, его касающейся, но не знает всего сценария, набора ролей, всех действующих лиц и всех путей-выходов из ситуации, ему навязанной. Кроме того, всё происходит на фоне толпы, движимой сиюминутными страстями, которые легко разогреть и погасить в нужный момент. Как всё это работает в совокупности, хорошо описал Болеслав Прус в романе “Фараон”. У него всё описано правильно, только наследники жреческих иерархий Древнего Египта ушли со сцены в “мировую закулису”, которой толпа не видит, следуя принятому ею в себя безумию: «Безумие думать, что злые не творят зла», — Марк Аврелий, император.

“Священная загадка” прямо утверждает, что Голгофа — сговор, сценическая постановка мистерии для толпы. Эдуард де Шюре в “Великих посвященных” также пишет о мистерии, вынесенной из храма в толпу, в которой Иисус участвовал сознательно, приняв на себя роль жертвы.

Максимилиан Волошин, общавшийся с оккультистами антропософского толка, в стихотворении “Апостол Иуда” развивает тему мистерии. Хотя Волошин не употребляет термина «мистерия», но коли роли распределены, а каждый знает только свою и тех, кому он подчиняется безоговорочно, то это — мистерия.

Апостол Иуда

(…)

И в смущении ученики шептали: “Не я ли?”

Он же, в соль обмакнув кусок хлеба,

Подал Иуде

И сказал: “Что делаешь — делай.”

Тот же, съев кусок, тотчас же вышел:

Дух земли — Сатана — вошел в Иуду -

Вещий и скорбный.

Все двенадцать вина и хлеба вкусили,

Причастившись Плоти и Крови Христовой,

А один из них земле причастился

солью и хлебом.

И никто из одиннадцати не понял,

Что сказал Иисус,

Какой Он подвиг возложил на Иуду

Горьким причастием.

Так размышлял однажды некий священник

Ночью в древнем Соборе Парижской Богоматери

И воскликнул:

“Боже, верю глубоко,

Что Иуда — Твой самый старший и верный

Ученик, что он на себя принял

Бремя всех грехов и позора мира,

Что, когда Ты вернешься судить землю,

И померкнет солнце от Твоего гнева,

И сорвутся с неба в ужасе звезды,

Встанет он, как дымный уголь из бездны,

Опаленный всей проказой мира

И сядет рядом с Тобою!

Дай мне знак, что так будет.”

В то же мгновенье

Сухие и властные пальцы

Легли ему на уста.

И в них узнал он

Руку Иуды.

Короче и лучше, чем здесь, не сказать, что (греч.) от толпы; а цель её — разделять и властвовать от имени Бога. Все остальное в мистерии — оклад благообразности, скрывающий тайну её и цели постановщиков. Скорее всего по этой причине статья “мистерия” не вошла в новое издание “Мифологического словаря”, 1992 г., несмотря на общее расширение тематики и его объема по сравнению с прошлыми его изданиями.

Если же смотреть на все утверждающее, что Голгофа — мистерия, памятуя о сказанном в Коране, то вывод может быть только один: “мировая закулиса” избрала мистерию “самопожертвования” в качестве средства устранения посланника Аллаха и искажения принесенного Им учения. «Нам надо было, чтобы Бог воплотился и умер, дабы мы могли жить» (В.Н.Лосский “Догматическое богословие”, «19. Искупление» — цитирует св. Григория Богослова). Но как ужасны эти слова христианина в сопоставлении с контекстом Корана и реальной историей цивилизации, живущей под пятой “мировой закулисы”. Так мог сказать только её зомби-робот.

Канон Нового Завета также сохранил в себе кое-какую информацию, указывающую на постановку мистерии образцово-показательной казни Христа в полном соответствии с Ветхозаветными обетованиями.

Прежде всего бросается в глаза искусственное вовлечение в дело римского прокуратора.

К Иисусу приводят женщину, взятую в прелюбодеянии, дабы искусить его (Лука, 8:1 — 11). Женщину сопровождает толпа, которая явно не опасается римского правосудия в случае убийства женщины в соответствии с иудейским Законом.

Деяния Апостолов (7:54 — 60) повествуют, как был убит св. Стефан. При этом присутствовал Савл, будущий апостол Павел. Впоследствии Павел, будучи римским гражданином, сам апеллирует к римскому суду, нисколько не опасаясь того, что для римского правосудия он — если не один из обвиняемых по делу о самочинном убийстве Стефана, то, по крайней мере, свидетель обвинения. Вопрос об ответственности кого бы то ни было за убийство Стефана перед римской властью не поднимается вовсе.

Так же спокойно Деяния сообщают об убийстве некоего Февды (5:36) и некоего Иуды Галилеянина (5:37), занимавшихся какой-то миссионерской деятельностью, внешне подобной деятельности Иисуса. Все эти смерти объединяет то, что никто не заботился о том, чтобы соблюсти Писание. И если синедрион счел бы возможной такую смерть Христа, когда искали Его, чтобы побить камнями (Иоанн, 8:59, 10:31), то это было бы одно из многих убийств на почве разногласий иудейского вероучения, на которые римская власть смотрела сквозь пальцы. В сознании толпы оно бы затерялось среди подобных ему убийств и не обрело бы мистерического характера, позволяющего на его основе доктрину искупления сделать неотъемлемой частью Христова учения, тем самым извратив учение Пославшего Его.