Внутренний СССР - Вопросы митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну и иерархии РПЦ Страница 32

Прежде всего бросается в глаза искусственное вовлечение в дело римского прокуратора.

К Иисусу приводят женщину, взятую в прелюбодеянии, дабы искусить его (Лука, 8:1 — 11). Женщину сопровождает толпа, которая явно не опасается римского правосудия в случае убийства женщины в соответствии с иудейским Законом.

Деяния Апостолов (7:54 — 60) повествуют, как был убит св. Стефан. При этом присутствовал Савл, будущий апостол Павел. Впоследствии Павел, будучи римским гражданином, сам апеллирует к римскому суду, нисколько не опасаясь того, что для римского правосудия он — если не один из обвиняемых по делу о самочинном убийстве Стефана, то, по крайней мере, свидетель обвинения. Вопрос об ответственности кого бы то ни было за убийство Стефана перед римской властью не поднимается вовсе.

Так же спокойно Деяния сообщают об убийстве некоего Февды (5:36) и некоего Иуды Галилеянина (5:37), занимавшихся какой-то миссионерской деятельностью, внешне подобной деятельности Иисуса. Все эти смерти объединяет то, что никто не заботился о том, чтобы соблюсти Писание. И если синедрион счел бы возможной такую смерть Христа, когда искали Его, чтобы побить камнями (Иоанн, 8:59, 10:31), то это было бы одно из многих убийств на почве разногласий иудейского вероучения, на которые римская власть смотрела сквозь пальцы. В сознании толпы оно бы затерялось среди подобных ему убийств и не обрело бы мистерического характера, позволяющего на его основе доктрину искупления сделать неотъемлемой частью Христова учения, тем самым извратив учение Пославшего Его.

Из Деяний апостолов явствует, что римская власть уклонялась от встревания в религиозные споры различных иудейских толков, ограничиваясь рассмотрением исключительно уголовных и гражданских дел. Но соучастие римлян было необходимо, дабы выделить предопределенное убийство из множества убийств на религиозной почве. Вовлечь прокуратора Иудеи в религиозное убийство было невозможно, отсюда обвинение — Царь иудейский. Если «же», как утверждает “Священная загадка”, династические права Иисуса на царствование в Иудее были несомненны и для Него, и для Его сподвижников, кроме всего прочего религиозно-мистического, то и для Рима, и для местной власти коллаборационистов Он был неугоден именно по причине признания многими Его царственных прав. И невозможно поверить, чтобы Пилат не нашел за Христом вины, когда Иисуса ему представили в качестве Царя Иудейского, тем более в условиях, когда местная иудейская власть сотрудничала с Римом, а не призывала к вооруженному сопротивлению ему и восстановлению государственной самостоятельности Иудеи. Пилат же был в Палестине с войском и полномочиями, чтобы закрыть вопрос о суверенитете Иудеи раз и навсегда, и еще один претендент на престол для него в таких условиях был избыточен. Лука (13:1) сообщает, что Пилат кровь неких галилеян «смешал с жертвами их», из чего можно понять, что Пилат не был любителем диспутов с обвиняемыми, но проводил политику диктата, основанную на страхе перед силой. Эдуард де Шюре полагает, что, будучи высокопоставленным римским чиновником, Пилат не мог не знать о храмовых мистериях, а в каких-то принимал, возможно, участие и сам. Вследствие этого, когда Христа ему представили уже в качестве Сына Божиего, что соответствовало высшим степеням посвящения, он действительно огорчился: «Пилат, услышав это слово, больше убоялся» (Иоанн, 19:8). Все дальнейшие его действия говорят о понимании им того, что он оказался вовлечен в сценарий некой постановки и что “мировой закулисой” ему предписана роль, которую он пусть и с отвращением, но не может не исполнить: он — не свободен и бессилен изменить ситуацию, не смотря на свою должность и подчиненный ему воинский контингент; он и исполнил навязанную ему роль, дав санкцию на показательную казнь. И здесь одно из немногих мест Библии, где открывается высший суверенитет “мировой закулисы”, стоящей над государственным суверенитетом равно как маленькой слабой Иудеи, так и огромного и могучего Римского государства.

Христос «по учениям церквей» был распят в пятницу. «На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать» (Матфей 27:62 — 66). Фраза фарисеев: «и будет последний обман еще хуже первого», — в контексте мистерии — вопиющий цинизм, но в мистерии она — истинна.

Все знают, что гробница Христа была опечатана и охранялась, и это знание укрепляет веру в церковное учение о Голгофе. Но мало кто обращает внимание и помнит, что в ночь с пятницы на субботу гробница не охранялась и не была опечатана, о чем прямо говорит текст Евангелия. Христианские богословы, пишущие на эту тему, тоже почему-то не видят этого обстоятельства. Что было совершено в эту ночь?

Большинство полагает, что гробницу охраняла не заинтересованная ни в чём римская стража, известная дисциплинированностью, взращенной безжалостностью римской военной машины, каравшей охрану смертью за сон на посту. Но никто не хочет понять слов Пилата в ответ иудейским начальникам: «… имеете стражу, пойдите и охраняйте, как знаете.» Иерусалимский храм имел, как и всякий храм в древности, свою стражу, подчиненную священнической верхушке, набранную, естественно из иудеев. В условиях римской оккупации Пилат, как явствует из его слов, дал санкцию на действия этой храмовой стражи за пределами территории Храма. И Деяния (4:1), подтверждая наличие «начальников стражи при Храме», подтверждают наличие самой исторически реальной стражи, подчиненной тому же самому синедриону, а через него — «мировой закулисе» и больше никому из людей.

Матфей (28:14) настаивает, что стража была римская, повествуя о подкупе воинов; там употреблено слово «правитель», «игемон» в Острожной Библии, относимое к Пилату. Но это утверждение плохо соотносится с армейской психологией: “попы” порабощаемого народа в глазах оккупанта, не знающего закулисных тайн, не могут влиять на главу оккупационного режима в вопросах их личной жизни и смерти, если они им в угоду нарушат требования армейской иерархии. В стихе 28:14 не возникает никаких несуразностей, только если на месте слова «правитель» стоят слова «начальник стражи», причем храмовой стражи, подчиненной первосвященникам так же, как и сами стражники. Но если римляне не причастны к охране гробницы, то что делали там подручные синедриона — храмовая стража — более суток? «Но даже, если оставить в стороне споры о том, чья была стража, то что по существу произошло в течение суток, когда гробница не охранялась, прежде чем иудейские начальники пришли к Пилату за санкцией?»

То есть даже в каноне Нового Завета сохранилось отражение мистерического характера Голгофы, подтверждаемое сверх того и некоторыми умолчаниями. По какой причине сделаны умолчания?

Иосиф Флавий, в прошлом сам первосвященник, в “Иудейской войне” (Изд. СПб Императорской Академии Наук, 1804 г., пер. с лат. М.Алексеева, т. 1) пишет о саддукеях, фарисеях и ессеях как о различных толках иудейского вероисповедания тех лет. Евангелия умалчивают о ессеях, будто их в истории никогда не было. Но в описании Флавием обрядности ессеев, при взгляде извне, они предстают в белых одеждах, как солнцепоклонники в иудаизме, т.е. периферия служителей Амона-Ра: это — весьма серьезная причина для умолчания о них.

Ничего содержательного канон Нового Завета не говорит и о зелотах, боровшихся за восстановление государственной самостоятельности Иудеи, которым необходим был политический лидер — Царь Иудейский, законный претендент на престол, которого признала бы толпа, — ожидаемый иудеями Царь-Мессия, государь и священник в одном лице. Они не могли не прийти ко Христу, дабы узнать, есть ли Иисус ожидаемый ими царь-священник, абсолютный иудейский властитель, и, признав Его, они не могли Его не поддерживать. Разве только прозвище Симона — Зилот (Лука, 6:15) — говорит о связи Христа и зелотов прямо. Часть апостолов сопровождали Христа, будучи вооруженными, что показано и в сцене взятия Христа под стражу в Гефсиманском саду: это избыточная атрибутика по отношению к миссии самопожертвования. Но это обстоятельство переносит акценты казни Христа с мистико-религиозных причин на государственно-светские причины Римской империи, непосредственно не связанные с мистико-религиозными явлениями. Это было бы не очень удобно для обоснования и принятия Никейской догматики даже в условиях того, что толпа не обладает исторической памятью, более глубокой и обширной, чем её личный опыт. То есть умолчание вызвано тою причиной, что ставка делалась на заведомое историко-фактологическое невежество толпы.